Восьмой день - Кейз Джон (лучшие бесплатные книги TXT) 📗

Мунир улыбнулся, покачал головой, дал Дэнни фонарик, взял его за руку и повел по длинному извилистому туннелю с низким потолком. Они двигались вниз, в подземный город. Лучи фонариков прорезали тьму, оставляя вспышки на каменных стенах. Дэнни старался дышать носом. В голове был полный сумбур. «А если они меня здесь оставят? Батарейки в фонарике скоро сядут и…» Постепенно начала накатывать клаустрофобия.

Дэнни задержался у массивного камня слева от прохода. Его поразила сложная конструкция из нескольких меньших камней, будто удерживающих его в покое.

— Что это? — спросил он.

— Система блокировки туннеля, — объяснил Мунир. — В старые времена наши люди, преследуемые врагами, закрывали за собой проход.

— А потом? Камень можно откатить назад?

Мунир отрицательно покачал головой:

— Нет, это можно сделать, только находясь снаружи. И то если знаешь секрет. А изнутри придется рыть новый проход.

Прошло пятнадцать минут. Шли медленно, поскольку старейшины все были пожилые, да и Зебек хромал с палкой.

— На какой мы глубине? — спросил Дэнни.

— Примерно двадцать метров, — ответил Мунир. — Теперь уже не далеко.

Действительно, это оказалось недалеко. Через несколько минут возник проход в помещение с высоким сводчатым потолком и глубокой нишей в стене, которую закрывала золоченая портьера, свисающая с железной перекладины. Воздух был тяжелый и затхлый.

— Вот мы и пришли, — объявил Зебек, выходя на середину. — Что дальше? — В его голосе звучала бравада.

Мунир откашлялся.

— Я подумал, что ты, возможно, прав. Этот молодой человек, Реми и профессор Терио устроили против тебя заговор.

— Да! — выкрикнул Зебек. — Именно так все и было. Подумайте сами, кто они такие. Два американца и наш отщепенец. Почему нужно верить им, а не мне, правоверному иезиду? Ведь нас связывает тысячелетняя история борьбы за выживание!

Мунир кивнул, вроде как соглашаясь.

— Я задал себе вопрос: как узнать, откуда взят образец, который они послали на анализ в Норвегию? Действительно из санджака или этот кусок дерева подобрали на берегу озера Ван? Вопрос очень серьезный. Если наша самая священная реликвия, созданная самим шейхом Ади, заменена фальшивкой, значит, это совершенно неслыханное кощунство.

Старик ненадолго замолчал и откашлялся.

— Однако не исключено, что существуют силы, которым по личным или политическим причинам не нравится новый имам, избранный советом старейшин. Они ищут повод, чтобы посеять сомнения в легитимности избранного гуру, и с этой целью сфабриковали дело о подмене санджака. Вероятно, это попытка выиграть время для подготовки покушения. — Старик посмотрел на Дэнни, который сделал над собой усилие спокойно встретить взгляд. — Это деяние, — продолжил Мунир, — я имею в виду фальшивый образец дерева, отправленный на анализ возраста, и отчет, который теперь представлен в качестве доказательства подлога, — в равной степени является кощунством, попыткой вмешаться в исполнение воли тавуса и пророчества «Черного писания». Но как это определить?

Зебек начал что-то говорить, но Мунир остановил его.

— Мне пришло в голову, что если санджак, который старейшины видели в момент размышления над выбором нового имама, был действительно фальшивый, то тогда злоумышленник должен его изъять. Ведь он свою задачу уже выполнил. Санджак демонстрируют только во время процедуры выборов. Новый имам молод, и он наверняка переживет всех старейшин. Допускаю, что в этом случае на место уже возвращен подлинный санджак. Это мы сейчас проверим.

Мунир посмотрел на Дэнни, потом на Зебека.

— Если на анализ была отправлена какая-то деревяшка, не имеющая к нашему санджаку никакого отношения, то мы его увидим таким, каким он был некоторое время назад. — Он вздохнул. — А если нет…

— С меня хватит! — взорвался Зебек и собрался уходить.

Приятель загородил ему дорогу. Мунир медленно двинулся к нише. Потянулся к портьере. Зебек рванулся к нему, но Кукоч с Приятелем его остановили.

— Это запрещено! — выкрикнул он. — Видеть санджак никто не имеет права.

Старик сдвинул портьеру в сторону, и старейшины затаили дыхание. На пьедестале из черного мрамора было бархатное покрывало и… больше ничего. Один старейшина бросился к Зебеку с выкидным ножом в руке. Тот уклонился от удара и побежал по проходу, но вскоре его настиг Кукоч.

— Что ты с ним сделал, Зереван? — спросил Мунир дрожащим голосом. — Где настоящий санджак?

Казалось, Зебек стан ниже ростом.

— Если я скажу, вы… меня отпустите?

— Не ставь никаких условий, — приказал Мунир. — Потому что Али и Суа, — он показал на Кукоча и Приятеля, — все равно заставят тебя разговориться. Лучше сам избавь себя от мучений.

— Не понимаю, о чем я должен рассказывать, — простонал Зебек.

Дэнни замер. К Зебеку приблизились два давешних его мучителя. Он испугался, что не сможет наблюдать допрос с пристрастием, просто не выдержит. Но к счастью, одной лишь угрозы оказалось достаточно. Зебек раскололся без посторонней помощи.

— Я сдал его на «Сотбис», — пролепетал он.

Потрясенный Мунир тихо промолвил:

— Ты его продал?

— Еще нет. Аукцион состоится в следующем месяце.

Лицо Мунира стало непроницаемым. Он выпрямился и провозгласил:

— Мы тебя оставляем.

И старейшины начали медленно покидать священную пещеру. Зебек быстро заговорил по-курдски — видимо, просил, умолял, угрожал.

Мунир тронул Дэнни за рукав.

— Дай ему свой фонарик. А потом его вынесут на террасу… птицам. Это наш старый обычай.

Дэнни прекрасно понимал, что это такое. Он подошел к Зебеку и сунул ему в руку фонарик.

— Вот.

Несостоявшийся имам поднял на Дэнни глаза. В них блестели слезы.

— Пожалуйста, — прошептал он. — Не надо.

«Вспомни Кристиана Терио!» — хотел выкрикнуть Дэнни, но сдержался, лишь буркнул «чао» и направился к выходу.

Вместе с Муниром и старейшинами он наблюдал, как Кукоч, действуя железным прутом как рычагом, удалил камень, подпирающий основной. Тот неожиданно пошевелился, затем покатился и встал на место, плотно загородив проход.

Дэнни успел увидеть Зебека. Он стоял, устремив луч фонарика в пол, дико озираясь по сторонам. Через мгновение камень запер его в черной гробнице. Теперь уже навсегда.

Эпилог

Самым трудным оказалась не выставка, а Кейли.

Инсталляцию «Говорящие головы» Дэнни собрал, потратив примерно сто долларов. В ход пошло всякое старье. Для папье-маше он купил газет в центре переработки, плюс двадцать пять килограмм порошка и несколько галлонов воды, вскипяченной в маминой кухне.

Теперь семь голов были более или менее готовы. Пришлось проклеить каждую множеством слоев бумаги, чтобы они выдержали перевозку в галерею. Сейчас головы сушились в подвале дома родителей, для чего пришлось взять напрокат несколько промышленных вентиляторов и осушителей воздуха.

Чем больше Дэнни смотрел на головы, тем больше они ему нравились. Выставленные в том виде, как он задумал, они станут почти такими же загадочными, как их прототипы с острова Пасхи. Скоро он покроет головы коллажами из газетных заголовков и фотографий телевизионных ведущих. Майк Уоллес и Опра Уинфри. Дэн Рэзер и Барбара Уолтерс [123]. В законченном виде инсталляция сумеет заставить публику задуматься над тем, что такое в Америке раскрученная телезвезда. В любом случае что-то должно получиться.

Когда Дэнни не работал над головами, то сидел на телефоне. Надо организовать доставку дерна для покрытия полов в галерее, взять напрокат телевизоры, которые поместят на специальные постаменты. Над ними трудился отец. Дэнни был так занят, что даже не сходил в стоматологу по поводу зуба. Да и денег не было, хотя мама каждый раз, когда он улыбался, морщилась и говорила:

— Дэниел, я заплачу. Это мой запоздалый подарок к твоему дню рождения. С таким зубом ты похож на бродягу.