Золотой берег - Демилль Нельсон (книги бесплатно без регистрации TXT) 📗
Беллароза осмотрел руины, затем мы направились к пляжу. Фокс-Пойнт считалось шикарным поместьем даже по стандартам Золотого Берега. Конечно, сейчас большинство купален, пирсов, пляжных павильонов было разрушено штормами и ветрами. Из всех строений более или менее сохранились два: бельведер и дворец удовольствий. Но бельведер уже опасно накренился, и скорее всего, совсем скоро он тоже разрушится из-за подвижки грунта.
Беллароза указал рукой на бельведер.
— У меня на участке такого нет. — Он внимательно осмотрел восьмигранное строение. — Его можно будет перенести ко мне в усадьбу?
— Да, только поторопись, а то его скоро заберет себе море.
— Никто возражать не будет?
— Нет, всем наплевать. Правда, существует Общество любителей бельведеров, но они там все чокнутые.
— Понятно. Твоя жена обожает рисовать эти вещи.
— Да. И устраивать в них пикники.
— Точно. Скажу Доминику, чтобы пришел и все посмотрел.
Я окинул взглядом бухту Саунд. Стоял ясный солнечный день, на воде играли блики, вдали пестрели разноцветные паруса яхт, горизонт у Коннектикута был ясен. Прекрасный день для тех, кто еще жив.
Беллароза отвернулся от бельведера и устремил свой взгляд на сооружение, расположенное дальше от берега на крепком грунте и массивном фундаменте. Он показал на него.
— А это что? В прошлый раз я тоже обратил на него внимание.
— Это называется дворец удовольствий.
— То есть место для развлечений?
— Да. Для развлечений. — Самые богатые и беспечные обитатели Золотого Берега выстраивали эти сооружения в своих поместьях где-нибудь подальше от главного дома и развлекались в них. Дворец в Фокс-Пойнте использовали в годы Второй мировой войны под склад военного снаряжения, так как он был выстроен в виде большого ангара из кирпича и стали. Но если взглянуть на него сверху, можно было увидеть, что большая часть крыши сделана из веселеньких голубых стеклышек, поэтому, если иногда мне удается полетать над этой местностью на спортивном самолете, я без труда отличаю этот дворец от всех остальных.
— Как же они тут развлекались? — поинтересовался Беллароза.
— Занимались любовью, играли в азартные игры, выпивали, устраивали теннисные турниры. Можешь сам продолжить список дальше.
— Покажи-ка мне этот дворец.
— Пойдем.
Мы прошли сотню ярдов и проникли внутрь через разбитую стеклянную дверь.
Гимнастические кольца, висевшие под потолком этого дворца удовольствий, делали его несколько похожим на современный спортивный зал, а пол из мозаичной плитки и мозаика на окнах наводили на мысль о влиянии модернизма на архитектора. Дворец неплохо сохранился, если учесть, что им никто не пользовался с 1929 года.
В одном из крыльев здания находился крытый корт с крышей из голубого стекла. Крыша, очевидно, протекала, и все теннисное поле заросло какой-то травой, которой, видимо, пришлось по вкусу голубоватое освещение. Сетка давно исчезла, так что Беллароза растерянно рассматривал еще одно странное сооружение ушедшей эпохи.
— Это что? — спросил Беллароза.
— Зал для игры в мяч.
— Не шутишь?
Мы прошли в другое крыло, в котором располагался гимнастический зал. За ним виднелся крытый голубым стеклом бассейн. Здесь же был солярий. В западном крыле находились апартаменты для гостей, кухня и комнаты слуг.
Пока мы обходили дворец, Беллароза был непривычно молчалив и лишь однажды заметил:
— Эти люди жили, как римские цезари.
— Да, они ни в чем себе не отказывали.
Мы прошли в восточное крыло, в котором располагался большой зал для игры в мяч, похожий на огромную пещеру.
— Madonna! — восторженно воскликнул Фрэнк.
— Да уж, — согласился я. Мне вдруг пришло на память, что где-то здесь имелась особая комната, в которую удалялись, чтобы выпить спиртного во времена «сухого закона». Но я не смог отыскать ее. Даже я, проживший всю жизнь на Золотом Берегу, находился под впечатлением от безумной роскоши, которой окружали себя здесь прежние обитатели. Совершив круг, мы вернулись к бассейну, выложенному мозаикой.
— Почему бы нам не устроить здесь римскую оргию? Ты приведешь сюда дикого медведя, — предложил я.
— Да, черт побери, должно быть, у этих людей было много друзей.
— У богатых всегда много друзей.
— Послушай, а это место продается?
Я так и знал. Этот тип хотел знать цену всего, что его окружало, и купить все, что он не смог бы украсть.
— Да, продается. Ты что, собрался скупить всю Грейс-лейн?
— Я люблю собственность. Люблю иметь много земли. — Он захохотал.
— Тогда поезжай в Канзас. Здешняя земля стоит по миллиону долларов за акр.
— О Боже! Кто же ее купит за такую цену?
«К примеру, главари мафии», — подумал я, а вслух сказал:
— Иранцы.
— Кто?
— Иранцы ведут сейчас переговоры с семьей, которая владеет этим поместьем. Их фамилия Моррисон, они живут сейчас в Париже. У них куча денег, но они не хотят тратиться на восстановление усадьбы. Они, по-моему, даже отказались от американского гражданства.
Фрэнк, видимо, начал обдумывать услышанное. Мы вышли через разбитую дверь на улицу.
— А какого черта сюда лезут иранцы? Что они хотят здесь сделать?
— Здесь ведь много выходцев из Ирана. Они хотят в складчину купить это поместье и превратить дворец удовольствий в мечеть. Возможно, на эту мысль их натолкнула крыша из голубого стекла.
— Мечеть? Это что, церковь у арабов?
— Да, у мусульман. Иранцы — мусульмане, они не арабы.
— Все они чурки в их песках.
Зачем я что-то объясняю этому человеку?
Он ткнул пальцем в мою сторону.
— И вы что, позволите им это сделать? — спросил он.
— Кого ты имеешь в виду?
— Сам знаешь кого. Вас, здешних. Вы что, допустите это?
— Отсылаю тебя к Первой поправке к американской Конституции — созданной, как ты, наверное, знаешь, здешними — там говорится о свободе вероисповедания.
— Да, но, господи, ты слышал когда-нибудь, как эти люди молятся? У нас в квартале жили несколько арабов. Какой-то шут взбирался на крышу и выл как гиена. Мне что же, придется выслушивать здесь то же самое?
— Возможно. — Мы продолжали нашу прогулку по поместью, я свернул в сторону бельведера.
Видно было, что мое сообщение не обрадовало Фрэнка.
— Эта баба из бюро по недвижимости мне ни слова об этом не сказала, — проворчал он.
— Она и мне про тебя ничего не сказала.
Он задумался, очевидно прикидывая, как отнестись к моим словам: как к личному оскорблению или как к намеку на его мафиозность.
— Чертовы иранцы… — снова заворчал он.
Самое время было преподать ему урок гражданского права и напомнить основные принципы американской жизни. Но, подумав, я решил отказаться от нотаций, это все равно что учить свинью петь: вы даром тратите время, а свинью это раздражает. Поэтому я сказал:
— Ты можешь сам купить эту землю.
— Сколько за все? — спросил он.
— Здесь не так много земли, как в Стенхоп Холле или в «Альгамбре», но участок граничит с морем, поэтому цена будет приблизительно десять-двенадцать миллионов.
— Немалые деньги.
— Но цена все время растет. Если ты начнешь перекупать землю у иранцев, они повысят ее до пятнадцати миллионов.
— Я не занимаюсь такими вещами. Ты просто должен свести меня с нужными людьми, с владельцами.
— Ты предложишь им свой наилучший вариант и убедишь их, что это и их лучший вариант?
Он взглянул на меня и улыбнулся.
— Ты быстро учишься, советник.
— Что ты станешь делать с этим участком?
— Не знаю. Пусть здесь будет бассейн. Я разрешу всем пользоваться пляжем. Чертовы арабы не позволили бы этого, у них ведь строгости насчет женской одежды. Знаешь? Они даже в море купаются с этими дурацкими лоскутами на голове.
— Никогда бы этого не подумал. — Интересно, он на самом деле собирается покупать Стенхоп Холл и Фокс-Пойнт и сохранить за собой «Альгамбру»? Или просто пускает пыль в глаза? Для человека, которому грозит обвинение в убийстве и у которого куча врагов, у него чересчур много далеко идущих планов. Настоящий мужик. Этого у него не отнимешь.
