Близнецы-соперники - Ладлэм Роберт (версия книг .TXT) 📗

Первый том был помечен 1907 годом. Месяц не был проставлен: видимо, стройная хронологическая система записей появилась позже.

Он провел стволом «беретты» по корешкам, пока не дошел до 1920 года.

Том «январь – июнь» стоял на месте.

«Июль – декабрь» отсутствовал. На его место, заполняя пустое пространство, поспешно всунули том, датированный 1967 годом.

Альфредо Гольдони, безногий инвалид, опередил его. Он вытащил ключ из замка двери, за которой хранилась тайна совершенного пятьдесят лет назад путешествия в горы, и сбежал. Фонтин повернулся к жене Гольдони. Она стояла на коленях, тощими руками поддерживая свое трясущееся тело.

Будет нетрудно сделать то, что он должен сделать, узнать то, что должен узнать.

– Вставай! – приказал он.

Он унес безжизненное тело через поле в лес. Луны все еще не было, в воздухе пахло дождем, небо заволокли тучи, звезд не было видно. Лучик фонарика скакал по земле в такт его шагам.

Время. Теперь главное – время.

И шок. Ему необходимо вызвать у них шок.

Перед смертью старуха сказала, что Гольдони поехал в пансионат. Она сказала, что они все там. Доверенные лица Фонтини-Кристи собрались вместе. К ним пришел незнакомец и не произнес нужных слов.

Глава 31

Эдриен приехал обратно в Милан, но в отель не вернулся, а направился прямиком в аэропорт. Он пока еще не представлял себе, как осуществить задуманное, но знал, что сделает.

Надо добраться до Шамполюка. Убийца разгуливает на свободе! И этот убийца – его брат-близнец.

Где-то в гигантском муравейнике миланского аэропорта обязательно должен быть свободный самолетик и пилот. Или хотя бы кто-то, кто мог бы помочь ему нанять их – за любую цену.

Он гнал вовсю, опустив боковые стекла. Ветер гулял по салону автомобиля. Это помогало ему владеть собой, помогало не думать, ибо мысли причиняли ему страдания.

– На окраине Шамполюка есть небольшое летное поле, им пользуются богатые туристы, у которых есть личные самолеты, – сказал небритый пилот, которого разбудил и вызвал в аэропорт клерк из ночной смены авиакомпании «Алиталия». – Но в такое время суток оно закрыто.

– Вы можете меня доставить туда?

– Вообще-то это недалеко, но грунт там отвратительный.

– Но вы можете?

– Мне хватит горючего, чтобы вернуться, если не смогу. Но решать не вам, а мне. И я вам не верну ни лиры – ясно?

– Плевать!

Пилот обратился к клерку «Алиталии». Он заговорил вдруг важно, веско, явно ради человека, пообещавшего ему заплатить немалые деньги за этот полет:

– Запроси прогноз погоды. Церматт, южная станция, направление два, от восьмидесяти до девяноста пяти градусов из Милана. Мне нужен радарный фронт.

Клерк недовольно поморщился.

– Вам заплатят, – коротко сказал Эдриен.

Клерк снял трубку с красного телефона.

– Диспетчерскую! – официальным тоном попросил он.

Совершить посадку близ Шамполюка оказалось не так сложно, как уверял Эдриена пилот. Но аэродром и вправду был закрыт: радиосвязь отсутствовала, в окнах диспетчерской башни свет не горел. Однако единственная взлетно-посадочная полоса была размечена: вдоль восточного и западного периметра мерцали сигнальные огни.

Эдриен пересек летное поле и направился к зданию с освещенными окнами. Это была полукруглая металлическая раковина пятидесяти футов в длину и футов двадцать пять в высоту. Ангар для частных самолетов. Дверь открылась, и на траву пролился яркий свет из помещения. В дверном проеме вырос силуэт парня в комбинезоне. Он чуть подался вперед, всматриваясь во тьму, потом едва слышно зевнул.

– Вы говорите по-английски? – спросил Фонтин.

Он говорил – нехотя и плохо, но понять его было можно. И сообщил Эдриену то, что тот ожидал услышать. Сейчас четыре часа утра, и все в округе закрыто. Что это за сумасшедший пилот, который решился прилететь сюда в такой час? Может, стоит вызвать полицию?

Фонтин достал из бумажника несколько крупных банкнот, держа их на свету. Сторож уставился на деньги. Сумма, вероятно, превосходила месячное жалованье сердитого человека.

– Я совершил очень длительное путешествие, чтобы разыскать кое-кого. Я не сделал ничего противозаконного – только нанял в Милане самолет, и он доставил меня сюда. Для полиции я не представляю интереса, но мне необходимо найти того, кого я ищу. Мне нужна машина и маршрут.

– А вы не преступник? Прилететь в такое время…

– Не преступник, – прервал его Эдриен, сдерживая нетерпение и стараясь говорить как можно спокойнее. – Я юрист. Avvocato, [22] – добавил он по-итальянски.

– Avvocato? – уважительно переспросил сторож.

– Мне нужно найти дом Альфредо Гольдони.

– Это безногого, что ли?

– Я не знаю. Мне известно только его имя.

Он получил старенький «Фиат» с драной обивкой на сиденьях и потрескавшимися стеклами. Дом Гольдони находится в восьми-десяти милях от городка – так сказал ему сторож. Ехать надо на запад. Он нарисовал план, по которому легко было ориентироваться.

При свете фар Эдриен увидел металлический забор, а за забором во тьме различил силуэт дома.

Внутри горел тусклый свет, который освещал ниспадающие ветви сосен, высящихся перед фасадом старого здания у дороги.

Эдриен снял ногу с педали акселератора, решая, не стоит ли остановиться здесь и пройти остаток пути пешком. Странно только, что без четверти пять утра в доме горит свет – этого он не ожидал…

Он увидел столбы с телефонными проводами. Может быть, ночной сторож аэродрома позвонил Гольдони и предупредил его о неожиданном госте? Или все фермеры в этих местах обычно встают в столь ранний час?

Он решил подъехать к дому. Если сторож позвонил или если в доме Гольдони уже начинался рабочий день, автомобиль может оказаться куда менее пугающей неожиданностью, нежели тихо подкравшийся к дому незнакомец.

Эдриен свернул на подъездную аллею, миновав высокие сосны, и затормозил около дома. Аллея тянулась дальше, мимо дома, и упиралась в амбар. Сквозь распахнутые ворота при свете фар своего «Фиата» он увидел сваленные в амбаре инструменты. Он вылез из машины, прошел под зашторенными окнами и приблизился к двери. Это была типичная дверь деревенского дома – толстая и широкая, верхняя часть была отделена от нижней: такая дверь позволяла освежающему летнему ветерку врываться в дом и в то же время ограждала обитателей от полевых зверьков. В центре висел тяжелый медный молоток. Он постучал.

И стал ждать. Никто не ответил. В доме было тихо.

Он постучал снова, на этот раз громче, делая более длинные промежутки между громкими металлическими ударами.

За дверью раздался какой-то звук. Неясный, короткий. Словно прошелестел лист бумаги или ткани, словно рука провела по одежде. Что?

– Пожалуйста! – крикнул он. – Меня зовут Фонтин. Вы знали моего отца и его отца. Из Милана. Из Кампо-ди-Фьори. Пожалуйста, мне нужно с вами поговорить. Я не причиню вам зла.

Тишина, ни звука.

Он вернулся на лужайку и подошел к освещенному окну. Прижал лицо к стеклу и попытался рассмотреть комнату сквозь тонкие белые занавески. Но ему мешали складки. А толстое стекло альпийских окон искажало смутные очертания предметов внутри.

Но потом, когда глаза уже могли различить что-то сквозь стекло, он увидел – и на мгновение ему почудилось, что во второй раз за сегодняшнюю ужасную ночь он вот-вот лишится рассудка.

В дальнем левом углу комнаты он разглядел фигуру безногого мужчины, мелкими, конвульсивными рывками продвигавшегося по полу. Изуродованное тело выше талии было огромным, мощным. Рубаха доходила ему до коротких толстых культяпок – остатки ног были облачены в белые трусы.

Безногий!

Альфредо Гольдони. Эдриен смотрел, как Гольдони перебрался в темный угол комнаты. В руках он держал какой-то продолговатый предмет, сжимая его так, как тонущий держит спасательный круг в бурном океане. Это была короткоствольная винтовка. Зачем?