Шакал (Тайная война Карлоса Шакала) - Фоллейн Джон (читать книги онлайн полностью .txt) 📗
Адвокаты Карлоса потерпели фиаско, пытаясь обеспечить ему убедительную идеологическую платформу, которую можно было бы использовать в суде, чтобы представить его жертвой политических репрессий. “Он не может ничего придумать, — заметил один из них. — Я не знаю, что у него творится в голове, но он точно не Фидель Кастро”. Для Карлоса революция была синонимом бездумной эйфории, беготни за юбками и роскошной жизни. Определение, которое он дал себе после ареста — “профессиональный революционер”, скорее указывает на деловую карьеру, нежели на вдохновенный идеализм.
Линия фронта, существовавшая во время “холодной войны”, предоставила Карлосу удобное обоснование для создания своей организации и, что еще важнее, предоставила укрытия и ресурсы для нанесения ударов по лагерю неприятеля. Крушение советской империи подкосило его марксистские убеждения. То же произошло с началом мирных переговоров между арабами и израильтянами, которые привели к рождению новой Палестины. Империя, созданная Ильичом Рамиресом Санчесом, исчезла с лица земли, как исчез и один из его патронов Николае Чаушеску, расстрелянный собственными солдатами за геноцид румынского народа. Хотя Карлос так никогда и не согласился с тем, что наступила новая эпоха. По прошествии трех лет после своего ареста он продолжал называть себя “солдатом революции, верным благородному делу освобождения Палестины в рамках всемирной революции”. {460}
Эта неопровержимая вера в справедливость своего дела и отказ признать то, что это дело превратилось в исторический анахронизм, стали источниками силы для Карлоса после его ареста. Его выступление на суде по обвинению в убийствах, совершенных на улице Тулье, продемонстрировало его неспособность признавать поражения. Непреклонно и дерзко он вел войну на истощение с французским правосудием, которая вынудила судью назначить новых защитников и увеличить срок рассмотрения дела, что посеяло у присяжных сомнения в вескости выдвинутых обвинений. Карлосу удалось бы добиться гораздо большего, если бы он ограничился жалобами на незаконное похищение и на то, что сфабрикованное против него дело является насмешкой над правосудием. Проведенное расследование страдало массой недостатков, и Карлос не раз проявил себя достойным противником ополчившихся на него светил юриспруденции. Однако Карлос переиграл, признавшись в том, что ему кое-что известно об убийствах на улице Тулье. Не стоило ему и произносить бесконечные монологи о собственном боевом вкладе в борьбу за освобождение Палестины и в победу мировой революции.
“Многие предпочли бы видеть Карлоса мертвым”, — заметил министр внутренних дел Франции Шарль Паскуа, заполучив его в свои руки. К тому же очевидно, что все хозяева, которым Карлос служил верой и правдой и чьи имена перечислены в материалах Штази и других секретных служб стран советского блока, продолжат свое безмятежное существование. Лишь румыны провели расследование связей своих бывших коммунистических лидеров с Карлосом. И несмотря на репутацию судьи Брюгьера как бесстрашного ниспровергателя всех дипломатических условностей, ливийским, сирийским и другим арабским патронам, пользовавшимся услугами Карлоса, по-прежнему удается избегать юридических преследований. Во время своего визита в Триполи, в связи с расследованием взрыва французского самолета DC10, Брюгьер допросил множество офицеров ливийской секретной службы, но, по его собственному признанию, не задал им ни одного вопроса о Карлосе. В результате обвинение по этому делу было выдвинуто против шести ливийцев, включая шурина полковника Каддафи.
Судья пытался довести до конца расследование дела о нападении на редакцию журнала “Аль Ватан аль Араби” в 1982 году. Однако никаких действий против руководителей сирийской разведки, одним из которых был родной брат президента аль-Асада, так и не было предпринято. Сам Карлос не скрывал своей роли исполнителя, о чем он открыто заявил на одном из судебных слушаний. С поразительной откровенностью он назвал себя “старшим офицером сирийской секретной службы”. {461} Однако Франция не хотела портить отношения с Сирией. Президент Ширак, стремившийся обеспечить Франции место в ближневосточном конфликте и считавший, по примеру генерала де Голля, что без него она не сможет соперничать с супердержавами, всячески приветствовал появление президента аль-Асада за столом арабо-израильских переговоров. Вашингтон тоже поддерживал весьма теплые отношения с Сирией, несмотря на сообщения разведки о том, что она служит убежищем для десятков тысяч палестинских, турецких и ливанских боевиков, а исламские фундаменталисты проходят обучение в долине Бекаа.
Немецкое правосудие, имевшее в своем распоряжении материалы Штази, попыталось обратить их против Дамаска, но потерпело неудачу. По просьбе Берлина в августе 1994 года, вскоре после выдачи Карлоса, в Вене был арестован Файзаль Саммак, занимавший пост сирийского посла в Восточном Берлине с 1981 по 1989 год, который позволил Вайн-риху хранить оружие и взрывчатку в своем посольстве. Однако не прошло и пяти недель, как он был выпущен на свободу. Сирийский президент аль-Асад позвонил австрийскому президенту Томасу Клестилу, чтобы походатайствовать за бывшего посла, оказавшегося родственником главы сирийского государства. Саммак, в то время уже возглавлявший сирийскую табачную промышленность, был объявлен честным дипломатом (внезапное повышение, учитывая, что он въехал в Австрию в качестве туриста), которому таким образом обеспечивался иммунитет.
Судья Брюгьер получил достаточно большое количество материалов из Берлина и существенно меньше из Венгрии. Будапешт неохотно выдал всего лишь шесть неподписанных страниц без указания даты, в которых содержался обзор всего изобилия материалов по Карлосу (более тринадцати толстых папок), заявив, что не может предоставить остального, так как это “может повредить интересам безопасности Венгерского государства”. {462} Остальные материалы, касающиеся прошлого Карлоса, могут находиться в Москве, Бухаресте, Праге и Гаване. Французский судья заявил, что не испытывает желания ехать в Москву, однако, хотя Карлос и не был агентом КГБ, в этой организации вполне могут находиться копии отчетов о нем, которые отсылались в Советский Союз его коммунистическими собратьями.
Сам Карлос вряд ли когда-нибудь приподнимет эту завесу. В частных разговорах со своими адвокатами он похвалялся знакомством с полковником Каддафи, президентом аль-Аса-дом и Саддамом Хусейном. Решись Карлос когда-нибудь предать своих хозяев, его первой жертвой оказался бы политический лидер Ливии. “Если бы я захотел, я мог бы лишить Каддафи власти. Я мог бы выдвинуть против него миллион обвинений”, — заявил Карлос в беседе с одним из своих адвокатов. На публике, правда, Карлос говорил иное: “Я никогда не работал на страны, находившиеся за железным занавесом”. {463} Если бы Карлос выдал своих патронов, будь то в советском блоке или на Ближнем Востоке, это стало бы козырем для следователей, захоти они привлечь Карлоса и его помощников к ответу за все совершенные преступления.
В течение длительного времени нежелание западных секретных служб подвергать угрозе свои хрупкие отношения с союзниками СССР и арабскими диктатурами обеспечивало Карлосу полную неприкосновенность. Его влияние было столь велико, что одна из секретных служб Франции, Общая разведка, с помощью его имени заманила в сентябре 1980 года в ловушку двух лидеров движения “Прямое действие” Жана Марка Руэллана и его подружку Натали Менигон. Для этого был использован египетский информатор, сообщивший им, что Карлос нуждается в их помощи для взрыва Асуанской плотины. Это было настолько безумное предложение, что наживка сработала. И когда Руэллан и Минегон явились на встречу с Шакалом, их встретила не протянутая рука террориста номер один, а нацеленные на них дула револьверов.
