Мизерере - Гранже Жан-Кристоф (книги регистрация онлайн бесплатно TXT) 📗
— Он один из идеологов Колонии.
— Это его настоящее имя?
— Трудно сказать…
— И сколько там таких, как он?
— Думаю, около дюжины.
— Именно они занимаются научными исследованиями?
— Структура группы не известна. Вероятно, существует Совет. Центральный комитет. Но эти люди всегда ссылаются на Хартманна.
— А что вас связывает с «Асунсьоном»? — спросил Волокин.
— Я жил в общине, когда она располагалась в Чили. Помогал им устроиться во Франции. Сейчас я присматриваю за ними.
— А я считал, что чилийцев во Францию привез Лабрюйер…
— Старик Лабрюйер… Он действительно перевез несколько человек. Но на большее он не способен. Куда ему создать Freistaadt Bayern. Свободное государство.
Касдан нервничал все больше:
— Нам нужна лазейка, чтобы проникнуть в Колонию.
— Забудьте об этом. Никто не может туда попасть. Ни открыто, ни тайно. Мы замкнули этот мирок с обеих сторон. Туда нельзя войти, оттуда невозможно выйти.
— Почему вы так просто говорите нам об этом? — поинтересовался Волокин.
— Эта информация общедоступна. В Интернете. В газетах. В министерских кулуарах. Но никто не может ее использовать. Да никто в нее и не верит. Такова сущность Колонии: она выставлена на всеобщее обозрение, но невидима. Я могу описать, как работает машина. Но до нее вам никогда не добраться. Юридически она не существует. А эта машина превосходит воображение.
Повисло молчание. Было слышно, как тихонько гогочут гуси. Пи поднимался по склону, внимательно разглядывая Касдана. В пруду у него за спиной колыхались островки ряски.
— Странно… — пробормотал он. — Кажется, я тебя где-то видел.
Касдан вздрогнул, услышав это «ты». Он мертвенно побледнел.
— Да… Я тебя знаю.
— А я нет, — процедил армянин сквозь сжатые зубы. — Такого подонка я бы не забыл.
— Ты служил в армии, прежде чем стать легавым?
— Нет. — Касдан отер лицо ладонью. — Вернемся к Колонии. Вы упоминаете о научных исследованиях. Говорите об интересах армии. Насколько нам известно, речь идет прежде всего о жестоком обращении с детьми. О фанатиках, проповедующих наказание и средневековую веру.
Пи подобрал деревяшку. Попытался ее разломать.
— Вам знакома статистика о дурном обращении с несовершеннолетними только во Франции? В «Асунсьоне» дети хотя бы чему-то учатся. Они растут в дисциплине и вере. Они свыкаются с болью и становятся настоящими солдатами. Косвенно они способствуют укреплению нашей военной мощи.
— Чертов ублюдок, — взорвался армянин. — Ты можешь спокойно думать о том, что этих ребятишек пытают? Ведь это дети! Ни в чем не повинные и…
Пи взмахнул своей деревяшкой у Касдана перед носом:
— Эти дети не с неба упали. За них решают родители, члены «Асунсьона». Свободные взрослые люди, которые согласны с такими методами.
Волокин заметил, что у Касдана виски блестят от пота.
Русский вмешался, чтобы дать ему перевести дух:
— У нас есть доказательство, — солгал он, — что по приказу Хартманна и его клики было похищено несколько детей из парижских церковных хоров.
— Это смешно. Руководители Колонии никогда бы не пошли на подобный риск. У них своих детей хватает. Вы не знаете «Асунсьона». Это замкнутый, автономный мир, который рассчитывает только на себя.
Касдан отшатнулся. Когда он заговорил, казалось, что ему удалось справиться с собой:
— Мы расследуем четыре серийных убийства. Среди жертв — Вильгельм Гетц, Ален Манури, Режис Мазуайе. Эти имена вам известны?
— Да, с Вильгельмом Гетцем я познакомился в Чили. Но он жил и во французской Колонии, когда она обосновалась в Камарге. Остальные имена мне ни о чем не говорят. Какую связь вы видите между этими убийствами и «Асунсьоном»? Ваше расследование — никчемная затея…
Касдан стоял не шелохнувшись:
— Как по-вашему, дети в «Асунсьоне» получают боевую подготовку? Возможно, их учат убивать?
— Такая подготовка предусмотрена, но не для детей. Пока не началась ломка, дети занимаются пением. Достигнув половой зрелости, они переходят к другим видам обучения. Бой. Военное искусство. Агогэ, как в Спарте…
— Вам известно, отчего погибла Спарта?
— Нет.
— От вырождения. Возможно, «Асунсьону» нужны чужие дети, чтобы пополнять свои ряды. Нужна свежая кровь.
Пи швырнул деревяшку на землю. Он терял хладнокровие.
— Ежегодно «Асунсьон» принимает новые семьи. Добровольцев. Ваши разговоры о похищениях просто смешны.
— А что, если Comunidad нужны особенные дети? Дети с особыми голосами? Которых отбирают регенты хора, такие, как Гетц или Манури?
— Вы бредите.
Касдан шагнул к нему:
— Нет. Поэтому ты и обделался!
— Знаю, где я тебя видел, — прищурился Пи. — Да, я тебя знаю…
— Психи из Колонии подчищают за собой, Форжера! Они боятся и убивают, чтобы заставить людей молчать. Людей, которым кое-что известно! И тебе это тоже известно!
— Ты назвал меня Форжера… Тогда меня и правда так звали. А ты…
— Они убивают не на своей территории, и в этом их ошибка. Потому что эти убийства творятся во Франции, а это наша территория, усек?
— Камерун. Шестьдесят второй год.
— Когда только сволочи вроде тебя перестанут вредить?
— Я тебя узнал, — прошептал Пи. — Ты тот гаденыш, который…
Армянин вытащил пистолет и приставил дуло к груди старика.
— Касдан, нет!
Волокин бросился к ним. Услышав выстрел, он окаменел. Все поплыло у него перед глазами. Генерал ударился о дерево. Его отбросило, и он повалился в низину, лицом в грязь. Гуси бросились врассыпную.
Касдан шагнул вперед и снова выстрелил. В затылок.
Волокин схватил армянина за плечо. Он заорал, перекрикивая гусей:
— Вы рехнулись? Черт, что происходит? Что происходит?
Вырвавшись, Касдан встал на одно колено. Собрал отстрелянные гильзы. Надел резиновую перчатку и сунул пальцы в раны. Он искал пули, пробившие сердце и спинной мозг генерала.
Воло отступил назад, увязая в грязи и твердя как заведенный:
— Что происходит?
Тут он понял, что за странный звук смешивается с запахом пороха.
Касдан рыдал горючими слезами.
66
— Лионель Касдан погиб двадцать третьего августа шестьдесят второго года. В засаде под Бафангом на востоке Камеруна. Ему было девятнадцать лет.
— А вы кто такой?
— Я открыл Африку в шестьдесят втором. Мне было семнадцать. Ты помнишь, что ты делал в этом возрасте? Я, как ножи, оттачивал свои мечты. Мальро. Кессель. Сандрар. Приключения, бури, схватки и все слова, которые с ними связаны. Я мнил себя писателем. Сначала бурная жизнь, потом книги. Я вступил в армию, вдохновленный скорее Рембо, чем де Голлем. Мне казалось, что, прежде чем писать книги, нужно прожить жизнь. А прежде чем жить, нужно умереть. Под пулями. Под солнцем. Под комариными укусами.
Касдан говорил без всякого выражения. С застывшим взглядом, прикованным к приборной панели. Волокин подогнал машину к автомагистрали. Мотор выключен. В салоне ледяной холод. Снова зарядил дождь. Русский и сам не знал, на каком они свете.
— Ответьте на мой вопрос: кто вы?
Касдан словно его не слышал.
— Когда я приехал в Яунде, мне показалось, что я еще во Франции. Все было почти то же, но как в страшном фильме. Те же фирменные марки: «Пежо», «Монопри», «Мулинекс»… Здесь были почта и телефон, общеобразовательная школа и учителя. Но все казалось красным, поломанным, изношенным. Та же Франция, но будто вывернутая наизнанку перчатка, все потроха наружу. Трагический фарс, обнажавший в человеке самое страшное.
Несколько недель мы были расквартированы в Яунде. Потом отправились в гарнизон Кутабы на северо-западе страны, в горячую точку. Я мог бы часами говорить тебе о красотах пейзажа. И о наших боевых красотах. О нашей зеленой форме на фоне красно-коричневой земли. Семнадцатый батальон морпехов… Мы были храбрецами. Героями, слившимися с этим солнечным краем.
Избавлю тебя от описания политической ситуации. В общем, мы вернули Камерун его народу. С колонией было покончено. Но брак не расторгли, имущество не поделили. Прежде чем уехать, нам приказали очистить страну от мятежников, парней из Союза народов Камеруна, СНК, чтобы закрепить часть территории за президентом Ахиджо, «другом французов». Позволить ему нас кормить.