Токио - Хайдер Мо (лучшие книги без регистрации .TXT) 📗

– Ну, – сказал он, – а как тебя зовут?

– Грей.

– Грей. Что же это за имя такое?

Я замялась. Так странно было оказаться в месте, где тебя никто не знает. Я вздохнула и напустила на себя небрежный вид.

– Это моя фамилия. Меня всегда называли по фамилии.

Джейсон повел меня по правому крылу коридора, останавливаясь и показывая предметы, мимо которых мы проходили. Дом производил удивительно мягкое и органичное впечатление. Полы накрыты соломенными татами. По одной стене коридора шли двери; противоположную стену, начиная с уровня талии и выше, скрывали изношенные деревянные экраны.

– Ванная комната традиционна: нужно садиться на корточки. Думаю, ты это сможешь? – Он окинул меня взглядом. – На корточки? Это значит – поливаться из ведра. Ты знаешь, что жить в Японии – значит делать все по-другому?

Прежде чем я смогла ответить, он повернулся к другой стороне коридора и отодвинул ставню. В темное стекло хлынуло солнце.

– Кондиционеры вышли из строя, так что летом приходится держать ставни закрытыми.

Мы встали у окна и посмотрели вниз, на закрытый сад. Он был похож на джунгли, растения доставали до окон второго этажа. Стены растрескались, толстые листья хурмы затеняли солнечный свет. Я положила руки на подоконник, прижалась носом к стеклу. С другой стороны сада увидела торцовую стену белого небоскреба.

– Соленое здание, – сказал Джейсон. – Не знаю, почему его так назвали, должно быть, имя перешло по наследству от прежнего строения.

Я готова была отвернуться, когда заметила почти в ста футах отсюда, над вершинами деревьев, красную черепичную крышу, купающуюся в жарком солнце.

– Что это?

– Это? – Он тоже прижал нос к стеклу. – Третье крыло. Тоже закрыто.

– Часть этого дома?

– Да. У нас почтовый индекс – Запретный город [20]. В этом доме двадцать комнат, которые – точно знаю – существуют, а о других двадцати доходят только слухи.

Теперь я заметила, что дом и в самом деле занимает огромную территорию – почти целый городской квартал. Строение обрамляло сад с трех сторон, четвертую сторону замыкало Соленое здание. Дом разрушался. Процесс этот затронул и дальнее крыло. Джейсон сказал, что ему не хочется думать, что происходит в закрытых комнатах нижнего этажа.

– Там-то и водятся привидения, – сказал он, закатив глаза. – Во всяком случае так считают наши бабы-яги.

Мы шли мимо бесконечных раздвижных дверей, иные из них были заперты, другие открыты. Я мельком видела внутренность полутемных комнат – сваленные друг на друга предметы, пыльные и забытые: тиковый буцудан [21], урну с прахом предка, стеллаж с пыльными стеклянными кувшинами. Мои тапки шлепали в тишине. Из темноты выплыла дверь, ведущая в закрытое крыло. Она была заперта на замок и закрыта на металлический засов. Джейсон остановился.

– Сюда хода нет. – Он приставил нос к двери и понюхал. – Господи, а в жаркую погоду какая же оттуда вонь! – Он утер лицо и повернулся назад, постучал по последней двери в коридоре. – Не беспокойся, здесь тебе будет хорошо, вот твоя комната.

Он раздвинул дверь. Под грязные картонные щиты, прибитые над двумя окнами, заглядывало солнце. Стены были когда-то затянуты бледно-коричневым шелком, сейчас от него остались длинные полосы. Казалось, тут было заперто хищное животное, которое и разодрало ткань. Татами на полу истлели, на подоконниках лежали дохлые мухи, в углах висела паутина.

– Ну, что скажешь?

Я вошла, остановилась посреди комнаты, медленно закружилась. Увидела нишу токонома [22] , а возле нее, там, где должен был висеть свиток с каллиграфически написанным изречением, – приставленное к стене кресло-качалку из ратана.

– Можешь делать здесь все что хочешь. Хозяину наплевать. Он даже забывает брать с жильцов плату.

Я закрыла глаза, вытянула руки, почувствовала мягкость воздуха, ощутила спиной солнечные лучи. Помещение было в два раза больше моей лондонской спальни, мне оно показалось таким гостеприимным. Я чувствовала слабый запах пыльного шелка и соломы.

– Ну?

– Здесь… – сказала я, открыв глаза и потрогав шелк на стенах, – здесь очень красиво.

Джейсон убрал картонку и отворил окно, в комнату вошел поток горячего воздуха.

– Там, – сказал он, высунувшись наружу и указывая пальцем, – детский манеж Годзиллы.

Приехав сюда и почувствовав себя пылинкой рядом с небоскребами, я не поняла, как высоко находится Така-данобаба. Только сейчас увидела далеко внизу землю. Крыши зданий стояли вровень с моим окном, с высоко висевших экранов кричали что-то свое разнообразные лица. Огромный рекламный щит, всего лишь в пятидесяти футах отсюда, заполнял большую часть пространства. Это была фотография кинозвезды. Он криво улыбался и поднимал бокал, словно произносил тост в честь всей Такаданобабы. На бокале были выгравированы слова «Заповедник Сантори».

– Микки Рурк, – сказал Джейсон. – Магнит для девушек.

– Микки Рурк, – повторила я. Я о нем никогда не слышала, но мне понравилось его лицо. Мне нравилась его улыбка. Взявшись за раму, я немного высунулась из окна. – В какую сторону Хонго?

– Хонго? Не знаю. Возможно… в ту.

Я встала на цыпочки, посмотрела на отдаленные крыши, неоновые огни и телевизионные антенны, позолоченные солнцем. До него, должно быть, много миль. Офис Ши Чонгминга, посреди других зданий, мне отсюда не увидеть. Но все же приятно думать, что он где-то там. Я снова опустилась на всю стопу.

– Сколько стоит аренда?

– Двести долларов в месяц.

– Я останусь только на неделю.

– Тогда пятьдесят. Все равно что даром.

– Я не могу позволить себе таких расходов.

– Не можешь заплатить пятьдесят долларов? Сколько же, по-твоему, стоит проживание в Токио? Пятьдесят долларов – пустячные деньги.

– У меня совсем нет денег.

Джейсон вздохнул. Докурил сигарету, смял и выбросил на улицу, затем указал на линию горизонта.

– Смотри, – сказал он, высунувшись из окна, – вон туда, на юго-восток. Те высокие здания – Кабуки Чо. Видишь, что за ними?

На фоне голубого неба выделялся темный силуэт здания из цветного стекла. Дом напомнил мне бегемота, стоящего на черных массивных ногах-колоннах. Здание возвышалось над остальными небоскребами. Все четыре угла его крыши украшали скорчившиеся черные мраморные горгульи [23]. Они выпускали изо рта языки пламени в пятьдесят футов высотой. Казалось, небо охвачено пожаром.

– Здание частное. Принадлежит братьям Мори. Видишь, что на верхнем этаже?

Я прищурилась. К вершине небоскреба была прикреплена контурная фигура женщины, сидящей на качелях.

– Я знаю, кто это, – сказала я. – Я ее узнаю.

– Это Мэрилин Монро.

Мэрилин Монро. Фигура была футов тридцать длиной – от белых туфель на высоких каблуках до платиновых волос. Она раскачивалась взад и вперед, совершая полет по дуге в пятьдесят футов. Неоновые огни мигали, и казалось, что белое летнее платье взлетает выше талии.

– Это кадр из фильма «Некоторые любят погорячее». И там клуб, где мы работаем – я и бабы-яги. Я отведу тебя туда сегодня вечером. За несколько часов ты полностью расплатишься за аренду комнаты.

– Ох! – Я попятилась от окна. – Ты уже говорил об этом. Клуб, где развлекают гостей.

– Там хорошо, и Строберри ты наверняка понравишься.

– Нет. – Я вдруг снова почувствовала себя неловко. – Нет. Не говори так. Я ей не подойду.

– Почему?

– Потому что… – Я примолкла. Не могла объяснить это такому человеку, как Джейсон. – Нет, она меня не возьмет.

– Думаю, ты ошибаешься. К тому же считаю, что выбора у тебя нет.

6

«Бабы-яги», о которых говорил Джейсон, жили в северном крыле. Они были близняшками из Владивостока. Звали их Светлана и Ирина. Джейсон повел меня к ним на заходе солнца, когда немного отпустила жара. Они были в комнате Ирины, готовились к работе в клубе. Девушки были почти неразличимы: обе в черных леггинсах и бюстгальтерах из тонкой эластичной ткани. Очень высокие, упитанные, с сильными руками и мускулистыми ногами. Было видно, что они много времени проводят на солнце, волосы у них были длинные, густые, с перманентной завивкой. Единственное отличие заключалось в том, что Ирина была золотистой блондинкой, а Светлана – жгучей брюнеткой. На кухонной полке я заметила в выцветшей розовой коробке черную краску для волос. Они посадили меня на табурет перед маленьким туалетным столиком и забросали вопросами.