Государственные игры - Клэнси Том (список книг .txt) 📗
За примечанием последовали фотографии людей, послуживших прототипами для персонажей игры. После этого пошли проверочные отрывки, демонстрирующие, как белый мужчина охотится на чернокожую пару. Белый мужчина насилует негритянку. Собаки разрывают на куски чернокожего мужчину. Затем снова появилась пометка Столла.
Настоящие игры высиживаются в каком-то другом гнезде, где-то еще. Место хорошо спрятано.
В поощрительном раунде мальчик изо всех сил носился по детской площадке и расстреливал негритят на качелях, как мишени в тире. Лицо Марты окаменело. Маккаски плотно сжал губы, его глаза превратились в щелки.
Эд, я, должно быть, запустил какой-то сигнал тревоги. Тут повсюду забегали люди. У нашего французского сопровождающего, полковника Байона, в руке здоровенный пистолет. Мне предлагают лечь на пол, пока.
Изображения еще поступали в течение короткого времени, но Роджерс уже не стал их досматривать. Он переключился на параллельную компьютерную линию и за считанные секунды соединился с кабиной управления “оспри”.
Глава 61
– Отойдите от клавиатуры!!!
Как только вооруженные люди появились в зале, левая рука Байона смела Столла на пол и нажала кнопку на рации, в правой руке полковник сжимал пистолет. И это было единственное оружие в распоряжении всей пятерки.
Распластавшись на полу рядом с остальными, Худ принялся считать: двенадцать…, пятнадцать…, семнадцать мужчин вошли в дверь и заняли позиции вдоль прилегающей к коридору стены. Не считая маленьких окон, добраться до которых было бы возможно лишь с помощью небольшой лесенки, дверь являлась единственным выходом из зала.
Хаузен лежал лицом вниз между Худом и скорчившимся на корточках Байоном.
– Мои поздравления, полковник, – сказал заместитель министра. – Доминик проглотил вашу наживку.
Худ понял, что пропустил какой-то момент во взаимоотношениях между мужчинами. Однако сейчас это не имело особого значения. Тем более, что сам Байон на реплику не отреагировал. Спокойный и сосредоточенный, он был поглощен изучением новоприбывших.
По тому, что Худ успел заметить краем глаза при падении, он сказал бы, что вошедшие походят на какой-то сброд. Одеты они были весьма просто, некоторые – даже неряшливо, как если бы не хотели выделяться на улице, и оружие в их руках было самым разномастным. Худ не нуждался в консультации Байона, чтобы определить, что это и есть “новые якобинцы”.
– Полагаю, эти ребята и есть то свидетельство, которое вы искали, а? – возбужденно спросил их Столл.
– Levez! – скомандовал один из мужчин, вместе с остальными направив оружие в зал.
– Он хочет, чтобы мы встали, – шепотом пояснил Байон. – Если мы это сделаем, они могут открыть огонь.
– Почему они нас уже не перестреляли? – спросила Нэнси.
– Для этого им пришлось бы приблизиться, – ответил полковник. – Им неизвестно, вооружены мы или нет. Не хотят лишних потерь.
Он наклонился поближе и совсем тихо добавил:
– Я подал сигнал своим людям. Они уже идут на подмогу и занимают позиции.
– К тому времени, как они появятся, может быть уже слишком поздно.
– Нет, если мы не станем высовываться и заставим противника двигаться в нашу сторону, – объяснил Байон. – Мы к этому подготовились.
– А мы – нет, – сообщила ему Нэнси.
– Если вы попадете под перекрестный огонь, кричите “Blanc!”, “белый”, – это даст моим людям знать, что в зале невооруженный персонал.
– Я намерен предоставить этим животным шанс пострелять, – вдруг заявил Хаузен. – Посмотрим, чего они стоят. С этими словами он встал на ноги.
– Герр Хаузен! – прошипел Байон.
Немец оставил его зов без внимания.
Худ затаил дыхание. В ожидании того, что могло случиться, он слышал лишь стук собственного сердца.
Долгое время так ничего и не происходило. Наконец один из молодчиков выкрикнул:
– Allons done!
– Он хочет, чтобы Хаузен ушел, – перевел Байон Полу.
– Из помещения или из здания? – уточнил Худ.
– А может, в мир иной? – не преминул добавить Столл.
Байон пожал плечами.
Хаузен сделал шаг вперед. Его мужество произвело впечатление на Пола, хотя где-то в глубине души он по-прежнему сомневался, было ли это мужеством или уверенностью. Уверенностью коллаборациониста.
Байон тоже выжидал. Когда Хаузен миновал дверь, шаги его стихли. Они вслушались, но ничего не уловили. Немца явно задержали.
"Якобинцы” призвали и остальных выходить. Худ вопросительно посмотрел на Байона.
– Вы имели дело с этими террористами, – сказал Пол. – Что они предпринимают в схожих ситуациях?
– Они калечат или убивают людей в любой ситуации, – ответил полковник. – Для них нет слова “милосердие”.
– Но ведь Хаузена они не убили, – возразила на это Нэнси.
– Maintenant! «Теперь! Здесь! Дальше! (франц.).» – выкрикнул кто-то из “якобинцев”.
– Они не станут убивать до тех пор, пока мы не сдадим оружие, – пояснил Байон.
– Тогда нужно вывести отсюда Нэнси и Столла, – предложил Худ. – Может, им удастся уйти.
– И тебе тоже, – добавила Нэнси.
– Может, и стоит попробовать, – отчасти согласился Байон. – Но тогда существует опасность, что вас используют в качестве заложников. И начнут отстреливать по одному, пока я не сдамся.
– И как нам это предотвратить? – спросила Нэнси.
– Если это случится, – сказал Байон, – я подам по радио сигнал своим людям. Освобождению заложников они обучены.
– И по-прежнему никаких гарантий, – подытожил Худ. Молодчик снова закричал, предупреждая, что, если никто не выйдет, он даст команду своим людям на захват.
– Да, – согласился Байон, – гарантий у нас нет. Но если это и произойдет, им придется показывать заложников в дверном проеме, так, чтобы мне их было видно. А если мне будет видно, я смогу стрелять. И в этом случае, кто бы ни удерживал заложника, он будет тоже убит. Если можете, предложите что-то получше.
Худ позавидовал нахальству француза. Из рассказов Роджерса Пол знал, что это именно то, что необходимо для проведения подобных операций. Сам он в данный момент не испытывал такой же уверенности. В голову лезли мысли о жене и детях. Он думал о том, как они в нем нуждаются и как они дороги ему самому и что все это может здесь кончиться из-за одного неверного слова или шага.
Он взглянул в сторону Нэнси, по лицу ее гуляла грустная полуулыбка. Он жалел, что не смог в свое время решить ее проблемы, поддержать на тех поворотах, что совершала ее жизнь. Да и сейчас он мог сделать для нее не так уж и много, и он не был уверен, что что-то в этом плане изменится в будущем. А поэтому он просто по-теплому улыбнулся ей, и ее улыбка стала немного шире. Сейчас было достаточно и этого.
– Ладно, – обратился Байон к остальным. – Я хочу, чтобы вы все встали и медленно пошли к дверям. Американцы заколебались.
– Почему-то мои ноги не желают двигаться, – сообщил Столл.
– Придется их заставить, – ответил Худ, поднимаясь с пола. Нэнси встала вслед за ним, после чего их примеру весьма неохотно последовал и Столл.
– Я тут подумал, ведь мы же хорошие ребята, – подбадривая себя, сказал он. – Руки поднимать, или как? Что мы должны делать?
– Для начала успокоиться, – ответил Худ, огибая компьютерные столы.
– Почему все только это и твердят? – спросил Столл. – Если б мог, успокоился бы.
– Мэтт, теперь вы действуете мне на нервы. Заткнитесь! Столл послушался, и остаток пути они проделали в молчании. Худ разглядывал распоряжавшегося “якобинца”, который находился ближе других к двери. На нем были серый свитер, джинсы и сапоги, черная курчавая борода и густые усы дополняли портрет. На бедре он держал десантный автомат, который, похоже, готов был пустить в ход без всяких колебаний.
Все трое вели себя тихо, пока не вышли за дверной проем. Худ увидел, что Хаузен стоит лицом к стене, опершись на нее разведенными в стороны руками и широко расставив ноги. Один из “якобинцев” держал у его затылка пистолет.
