Видео Иисус - Эшбах Андреас (книги онлайн бесплатно без регистрации полностью txt) 📗
– Должно быть, эта поездка была задумана с самого начала, – сказал Райан Кауну по телефону, мчась на повышенной скорости мимо Хеврона. – Поэтому он и взял напрокат джип.
Позднее, углубившись далеко в пустыню, они обнаружили джип, оставленный на склоне, покрытом осыпью камней, а наверху – мрачное строение среди расщелин, построенное как орлиное гнездо. Поставив свою пропылённую, перетруженную машину в укрытии за большим выступом скалы, они издали в бинокль наблюдали за тяжёлым восхождением трёх молодых людей.
– Ничего не предпринимать, – приказал по телефону Райан. – Соберёмся все под горой и решим, что делать.
Дорога в сторону Тель-Авива была забита машинами. Петер Эйзенхардт сидел на заднем сиденье, поставив рядом с собой дорожную сумку, и смотрел на ландшафт, который казался ему таким чужим и в то же время ставшим уже привычным за эти несколько дней. Солнце здесь было ярче и белее, чем у него на родине, а скудная зелень – бледнее и истощённее. Он вспомнил фильмы Карла Мэя и один библейский телефильм, который он лет в четырнадцать видел однажды на Пасху, лёжа с температурой на диване в гостиной. Картина, как в запястья Иисуса вгоняли толстые плотницкие гвозди, ещё долго терзала его в горячечном бреду.
Вернётся ли он в эту страну когда-нибудь ещё? Шансы не просматривались: он был недостаточно охоч до путешествий, чтобы приехать сюда ещё раз.
– Мы не опоздаем? – спросил он двух молчаливых горилл, сидящих впереди.
– Не беспокойтесь, – сказал тот, что на пассажирском сиденье, растягивая слова, как жевательную резинку. – Всё рассчитано.
– Вы не знаете, когда я буду во Франкфурте?
Ему передали назад конверт с его билетом:
– Вот ваши документы.
Эйзенхардт изучил билет. Хоть он и уговаривал себя, что это не его проблемы, пот волнения всё-таки проступил у него на лбу. Дорожные указатели подсказывали, что до Тель-Авива ещё тридцать два километра, при этом сейчас, наверное, уже началась регистрация на его рейс. И что это был за рейс – сначала самолёт летел в Афины, оттуда в Милан, там стоял несколько часов и только в 11 часов вечера приземлялся во Франкфурте.
– Скажите, – вдруг пришла ему в голову одна мысль, – ведь у вас наверняка есть с собой телефон? Мне обязательно надо позвонить жене. Она не знает, что я прилетаю сегодня, а ведь она должна приехать за мной в аэропорт.
Оба сотрудника службы безопасности вопросительно переглянулись. Водитель – решения принимал наверняка он – протяжно вздохнул и после этого кивнул. Тогда другой достал из кармана мобильный телефон, включил его и протянул писателю.
Первое впечатление, когда они ступили за дверь, было такое, будто они попали в оазис. Наружная стена монастыря огораживала прямоугольную территорию и походила на ограду тюрьмы, в которой держали взаперти всю зелень этой местности. У Стивена даже промелькнула сумасшедшая мысль, что, может быть, именно поэтому в пустыне вокруг так голо и безжизненно.
Пахло пряностями, влажной землёй, перегноем. В каждом углу монастырского огорода к стене прижималось какое-нибудь утлое низенькое строение, а каждая пядь земли была возделана и разделена на грядки, на которых монахи выращивали всё, что было им необходимо для жизни. Стивен увидел пшеницу, лук, бобы и свёклу, между ними росла всяческая зелень, которую он даже не мог идентифицировать. Каждый клочок земли явно был на вес золота, тем не менее здесь была и клумба с цветами, причём немаленькая!
Монахов было человек семь, все старые, худые и хрупкие, как засушенные цветы. Они стояли, склонившись над грядками, и с любопытством смотрели в сторону вошедших, на шее у каждого качался простой деревянный крест на потёртом шнурке. И в глазах у всех горел тот же огонь, который Стивен увидел у тех двух, что встретили их у дверей: жар, который казался слишком горячим для столь измождённых и изношенных тел; искра, глядя на которую начинаешь верить, что она непременно вольётся в огонь неугасимый, как только покинет свою бренную оболочку.
Но в тот момент, когда в дверь вошла Юдифь, взгляды изменились, стали жадными, голодными, почти хищными – чтобы через мгновение налиться свинцовой враждебностью, за которой страсти, казавшиеся давно побеждёнными, были снова беспощадно подавлены, оттеснены в тёмные, неведомые глубины души.
Стивен бросил на Юдифь придирчивый взгляд. Если не считать того, что женственные очертания её тела всё-таки проступали через одежду, а длинные волосы были распущены, никак нельзя было сказать, что она одета вызывающе. Более того, она могла бы в таком виде спокойно прошествовать через весь Меа-Шеарим, не снискав ни одного косого взгляда ортодоксальных иудеев.
Чёрт бы побрал все эти религии, – с презрением подумал Стивен. – Все они утверждают, что могут научить, как правильно жить, но пасуют перед самым простым фактом жизни и его важнейшим основополагающим принципом: полом.
Лишь один монах, который невольно притянул взгляд Стивена к себе, не погасил чистое свечение глаз. Он стоял, худой, старый человек, спокойно опираясь на лопату, которой орудовал, и смотрел им навстречу приветливым, открытым взглядом, из которого исходили тепло и гостеприимство.
– Вы что-то кричали, – сказал монах, который открыл им ворота, – о причинах, которые привели вас сюда…
Стивен повернулся к нему. Человек, судя по произношению, был англичанин. Хотя ему было далеко за шестьдесят, у него было гладкое, круглое лицо, пышные тёмные волосы и почти отсутствовала борода, а его поступь и движения выдавали в нём начальника.
– Да, в первую очередь большое спасибо, что вы были так любезны принять нас, – начал он и заметил, что непроизвольно впадает в тон, в котором принято вести деловые переговоры. – Меня зовут Стивен Фокс, я из Соединённых Штатов. Мои спутники – Юдифь и Иешуа Менец, два археолога из Израиля. Мы…
– О, извините, – монах протянул ему руку. – Как невнимательно с моей стороны. У нас так редко бывают гости. Позвольте вам представить нашу братию?
Они шли от одного к другому, и он называл им имена монахов, все латинские и трудно запоминающиеся. Стивен запомнил только его имя, Грегор, и имя того монаха с лопатой и незамутнённым взором – Феликс. Он, если не считать брата Грегора, был, кажется, единственным, кто говорил по-английски.
По правде сказать, вблизи он производил впечатление немного не от мира сего – блаженного. Когда во время представления Стивен вежливо поклонился ему, Феликс с приветливой определённостью заявил:
– Слова устаревают, а истина всегда свежа, как новорождённый младенец.
– Что-что? – озадаченно переспросил Стивен.
Но Феликс лишь улыбнулся, подмигнул и снова взялся за лопату. Управлялся он с ней легко – так, будто танцевал с ней, как с партнершей. «Странная птица, – подумал Стивен. – Странная птица в странном гнезде».
Грегор повёл их по узкой тропинке, проложенной между грядок, по всему монастырю.
– Это наша капелла, – сказал он, указывая на изрядно покосившуюся лачугу в противоположном от входа углу, потом повернулся в сторону и указал на такую же древнюю хижину с покатой крышей: – Там наши кельи, а рядом трапезная и кухня. Но мы не применяем огонь в приготовлении пищи.
– А это что? – спросил Стивен, указывая на низкое строение из камня, которое Грегор, казалось, хотел обойти молчанием.
Монах помедлил, потом повёл их туда и открыл низенькую дверь.
– Это хранилище костей, – сказал он.
Их взорам предстало жуткое зрелище. Помещение, куда они сунули головы, напоминало подвал для продовольственных запасов или мастерскую, с той лишь разницей, что на длинных полках вдоль стен вместо инструментов или стеклянных банок с консервированными овощами лежали человеческие кости, рассортированные по виду и величине: кости конечностей – в одном ящике, тазовые кости в другом, в третьем только рёбра, в четвёртом только черепа, в отдельном ящике мелкие косточки кистей рук и ног, в отдельном – позвонки.
