История, конца которой нет - Энде Михаэль Андреас Гельмут (бесплатная регистрация книга txt) 📗

Михаэль Андреас Гельмут Энде

История, конца которой нет

ТСИНИКУБ ИКВАЛ НИЯЗОХ

реднаероК дарноК лраК

Эти непонятные слова можно было прочитать на стеклянной двери маленькой книжной лавочки, но, разумеется, только если смотреть на улицу из глубины полутемного помещения.

В то серое промозглое ноябрьское утро дождь лил как из ведра. Капли сбегали по изгибам букв, по стеклу, и сквозь него ничего не было видно, кроме пятнистой от сырости стены дома на противоположной стороне улицы.

Вдруг кто-то распахнул дверь, да так порывисто, что гроздь медных колокольчиков, висевшая у притолоки, яростно затрезвонила и долго не могла успокоиться.

Переполох этот вызвал маленький толстый мальчик лет десяти или одиннадцати. Мокрая прядь темно-каштановых волос падала ему на глаза, с промокшего насквозь пальто капали капли. На плече у него висела школьная сумка. Мальчик был бледен, дышал прерывисто, и хотя до этой минуты, видно, очень спешил, застыл в дверном проеме, словно прирос к порогу.

Дальний конец длинного узкого помещения тонул в полутьме. Вдоль стен до самого потолка громоздились полки, плотно уставленные книгами разного формата и толщины. На полу возвышались штабеля фолиантов, на столе были навалены горы книжек размером поменьше, все в старинных кожаных переплетах и с золотым обрезом. В дальнем конце помещения за сложенной из книг стеной высотой в человеческий рост горела лампа. И в ее свете время от времени появлялись кольца табачного дыма; подымаясь, они становились все больше и больше, потом расплывались в темноте. Это было похоже на дымовые сигналы, какими индейцы передают друг другу с горы на гору всякие сообщения. Там явно кто-то сидел. И, правда, из-за книжной стены раздался ворчливый голос:

— Пяльте глаза сколько угодно, можете с улицы, можете здесь, но только затворите дверь. Дует!

Мальчик тихонько прикрыл за собой дверь. Потом подошел к стене из книг и осторожно заглянул за нее. Там в кожаном вольтеровском кресле с высокой спинкой, уже изрядно потертом, сидел пожилой человек, грузный и коренастый, в мятом черном костюме, сильно поношенном и пропыленном. Его живот стягивал цветастый жилет. Голова у него была лысая, как коленка, только над ушами торчали пучки седых волос. На буром лице, напоминавшем морду бульдога, красовался нос картошкой, на нем плотно сидели очки в золотой оправе. Старик попыхивал изогнутой трубочкой, и нижняя губа его при этом была так оттянута, что он казался косоротым. На коленях у него лежала толстая книга, которую он, как видно, только что читал — его пухлый палец был засунут между страницами вместо закладки.

Другой рукой он снял теперь очки, и принялся разглядывать стоявшего перед ним толстого мальчика в промокшем пальто — с пальто так и капало. Он разглядывал мальчика пристально, прищурив глаза, отчего выражение его лица стало еще более бульдожьим.

— Ах ты, малявка, — прохрипел он и, раскрыв книгу, вновь углубился в чтение.

Мальчик не знал, как ему себя вести, и продолжал стоять, не отрывая глаз от чудного старика. А тот вдруг снова захлопнул книгу и опять заложил страницу указательным пальцем.

— Учти, мой мальчик, я терпеть не могу детей… Теперь, правда, все почему-то носятся с вами, как с писаной торбой, но имей в виду, это занятие не для меня. Ясно?.. По мне, все дети — орущие болваны, наказание рода человеческого, крушат все, что попадет под руку, пачкают книги вареньем, вырывают страницы, и плевать им на то, что у взрослых частенько паршиво на душе. Я говорю это, чтобы ты сразу усек: другом детей меня уж никак не назовешь. Кроме того, я не торгую детскими книжками, а книг для взрослых я тебе не продам, и не надейся! Ну вот, теперь нам как будто все друг про друга ясно.

Все это он произнес брюзгливым тоном и очень невнятно, потому что не вынул трубку изо рта. Потом снова раскрыл книгу и углубился в чтение.

Мальчик молча кивнул и уже собрался было уйти, но вдруг ему показалось, что он не может все это стерпеть, так ничего и не сказав в ответ. Он повернулся к старику и чуть слышно произнес:

— А вот и не ВСЕ такие.

Хозяин лавки поднял на него глаза и снял очки:

— Ты все еще здесь?… Посоветуй, что надо сделать, чтобы такой балбес, как ты, закрыл дверь с той стороны? А?.. Что уж такое важное ты собирался мне сказать?

— Ничего уж такого важного, — прошептал мальчик. — Я просто сказал, что не все дети такие, как вы считаете.

— Вот оно что! — воскликнул старик, подняв брови с наигранным изумлением. — И надо полагать, именно ты и являешься счастливым исключением?

Вместо ответа толстый мальчик молча пожал плечами и повернулся к двери.

— Ну вот, так я и знал! — раздался за его спиной ворчливый голос. — Он к тому же еще и плохо воспитан!.. А известно ли вам, молодой человек, что прежде всего, надлежит представиться?

— Меня зовут Бастиан, — сказал мальчик, обернувшись. — Бастиан Бальтазар Багс.

— Весьма странное имя, — проскрипел старик. — Все на «Б». Правда, в этом ты не виноват, не сам же ты так себя назвал… Ну-с, а меня зовут Карл Конрад Кореандер.

— А у вас все на «К», — серьезно заметил мальчуган.

— А ведь верно, — буркнул старик и выпустил из трубки несколько колечек дыма. — Впрочем, какое имеет значение, как нас зовут? Ведь мы, надеюсь, никогда больше не встретимся. Мне хотелось бы выяснить только одно: с чего это ты как бешеный ворвался в мою лавку? Похоже, за тобой гнались. Ты от кого-то спасался?

Бастиан кивнул. Лицо его стало еще бледнее, зрачки расширились.

— Уж не ограбил ли ты кассу в магазине? — предположил господин Кореандер. — А может, пристукнул старушку? Или еще что-нибудь похлеще — от вас теперь всего можно ожидать. Тебя что, мой мальчик, полиция преследует?

Бастиан покачал головой.

— Выкладывай все как есть, — приказал господин Кореандер. — От кого ты бежал?

— От них.

— А кто это — они?

— Ребята из нашего класса.

— Почему ж ты от них бежал?

— Они… Они все время пристают ко мне.

— Что же они делают?

— Они подкарауливают меня у входа в школу.

— Ну и что?

— И по-всякому обзывают, дразнятся…

— И ты все это терпишь? — Господин Кореандер неодобрительно поглядел на мальчика. — А почему бы тебе не врезать кому-нибудь как следует?

Бастиан поднял на него глаза.

— Нет, я этого терпеть не могу. А еще… я не умею драться.

— А подтягиваться на кольцах ты умеешь? — спросил господин Кореандер. — А бегать, прыгать, плавать, играть в футбол, делать зарядку? Ничего не умеешь?

Мальчик покачал головой.

Короче говоря, ты слабак?

Бастиан пожал плечами.

— Но хоть язык-то у тебя есть? Что же ты молчишь, когда над тобой издеваются?

— Я попробовал один раз им ответить……

— Ну и что?

— Они поймали меня, закинули в мусорный контейнер и закрыли крышку. Два часа я кричал, пока меня оттуда не вытащили.

Ясно, — пробурчал господин Кореандер. — И теперь ты больше ничего не решаешься им сказать?

Бастиан кивнул.

Вот и выходит, что ты труслив как заяц!

Бастиан потупил глаза.

— Может быть, ты выскочка? Первый ученик? Круглый отличник?.. Любимчик учителей?.. Так, что ли?

— Нет, — сказал Бастиан, не поднимая головы. — Меня оставили на второй год…

— Боже милостивый! — воскликнул господин Кореандер. — Выходит, ты круглый неудачник!

Бастиан ничего не ответил. Он стоял, опустив руки, а с его пальто все капало и капало на пол.

— Как же они тебя дразнят? — поинтересовался господин Кореандер.