Подорожный страж (СИ) - Лукин Андрей Юрьевич (читать книги полностью без сокращений TXT) 📗
— Не сумел, — вздохнул без сожаления Стёпка. Гномлины не вызывали у него ни ненависти, ни злобы. Мелкие они были для таких сильных чувств.
— Гномлина завалить нелегко, — признал и Верес. — А ловушка, поди, тесная была. Щеку вон как окарябал.
— Тесная и глубокая. И кол острый внизу вкопан.
Тролль с гоблином понимающе переглянулись.
— Твоя правда, Стеслав, на зверя та ловушка. На хорошего зверя спроворена, на двуногого.
— Как на двуногого? — не поверил Стёпка. — Неужели они людей едят?
— Есть не едят, — засмеялся невесело Верес. — Но того, кто в их угодья без спросу забредёт, живо на кол посадят.
Стёпка вновь ощутил под рёбрами жуткое острие и содрогнулся. Пожалуй, гномлинов можно и возненавидеть. Хоть и мелкие они, но чересчур уж подлые. «Промышляют разбоем да грабежами».
Верес зашвырнул отравленную стрелу подальше в лес и взобрался в свою как раз подъехавшую повозку, правил которой — кто бы вы думали? — доблестный бывший младший слуга чародея Серафиана сам Смакла Чумазый и Неумытый собственной гоблинской персоной! И шляпу свою глупую опять на себя напялил. И на Стёпку смотрит, будто и знать его не знает и видит в первый раз. Ишь, загордился, водитель кобылы!
— Догоняй, дядько Неусвистайло! — крикнул Догайда, успевший спуститься уже далеко вниз. — Не припоздать бы!
* * *
Вот оно, значит, чьё золото прислал мне Серафиан, думал Стёпка, трясясь в повозке за троллевой спиной и мрачно разглядывая свои ненастоящие сапоги. Вот, значит, отчего Зебур тогда на башне так взъярился — решил, что это я его казну разграбил. Весёленькое получается дело! Оглядывайся теперь всю дорогу, не целятся ли в тебя мстительные гномы, не летит ли в спину отравленная, припахивающая гнильцой стрела. Сплавить бы куда подальше это золото, да без него в дороге никак. Тролль дальше переправы не повезёт. И перед гномами уже не оправдаешься. Учуяли они золото. А говорят, что деньги не пахнут. Ещё как, оказывается, пахнут. А с другой стороны — я же казну не грабил, деньги от Серафиана честно получены, вины на мне никакой нет. Ну их, этих гомов с родственниками их гномлинами!.. А если долго на сапоги смотреть, вот так, слегка прищурясь, то можно разглядеть сквозь них кроссовки. Только надо очень-очень долго смотреть и сосредоточиться хорошенько… И сосну я классно свалил. Гномлины сразу увяли, а силища такая нахлынула — приятно вспомнить. Так что всё равно я всех победю! Лишь бы Ванес там у элль-фингов продержался до моего приезда.
Глава третья, в которой демон сражается с ночными разбойниками
Дорога спускалась с перевала всё ниже и ниже, она была очень плохая, и довольно опасная. Кони ступали осторожно, повозки, кренясь, громыхали по камням, и пасечнику то и дело приходилось спрыгивать и вести коней под уздцы, чтобы помочь им преодолеть особо крутой участок.
Ухабы, ямы и корни вытрясли из Стёпки всю его демонскую душу, но дорога наконец, протиснувшись меж двух тесно сошедшихся скал, нырнула ещё ниже и потянулась по дну глубокого лесистого распадка. Трясти стало меньше, и все вздохнули с облегчением.
Это была та самая Драконья падь, о которой Стёпка был уже достаточно наслышан, и где путникам предстояло провести стремительно приближающуюся ночь. Здесь уже было темно. Высоченные ели угрожающе тянули к проезжающим тяжёлые мохнатые ветви, в глубине леса кто-то зловеще подвывал. Холодный воздух забирался под рубашку, заставлял ёжиться и мечтать о костре.
Стёпку клонило в сон, но он крепился, с трудом сдерживая зевоту. Эту падь ведь не зря же называют Драконьей. Если её так называют, значит, здесь водятся драконы. И может быть, ему повезёт увидеть хотя бы одного. Только лучше бы не вблизи, а издали, чтобы дракон не учуял. А то ещё пыхнет огнём — доказывай потом, что ты не бифштекс.
Тролли и гоблины ехали свободно, без оглядки, говорили о чём-то обычном и неинтересном, Неусвистайло откровенно дремал, доверяя своим коням, и всё это заставляло Стёпку делать весьма неутешительные выводы о том, что драконы, скорее всего, давным-давно вымерли, иначе не были бы все сейчас столь беспечны и спокойны и уж, конечно, ни за что не решились бы останавливаться в этой пади на ночь.
…Повозки опять поставили в круг, коней распрягли, и Верес с Перечуем повели их в темноту, к недалёкому водопою. А Стёпку со Смаклой отрядили за сухостоем для костра. «Ночь долгая, — пояснил Брежень. — Волоките зараз побольше, чтобы после впотьмах по лесу не шастать».
Неопытный в таких делах Стёпка принялся было собирать под ногами сухие сучья, но Смакла, презрительно фыркнув, прекратил это бессмысленное занятие, указав топором на упавшую берёзу. Он ловко и быстро обрубил ветви, разрубил ствол пополам и, подхватив ту половину, что была полегче, поволок её к костру. Стёпка пыхтел следом, проклиная хитрого гоблина и свою несчастливую судьбу. У него ещё слегка ныло плечо, у него была ободрана спина и ушиблена голова, и он после всего этого должен был в одиночку тащить здоровенное бревно, поднять которое было под силу разве что троллю… Поваленная им сосна вдруг отчётливо встала у него перед глазами, он остановился и воззвал всеми фибрами своей души: «СТРАЖ!» Но никакого прилива сверхъестественных сил не ощутил. Попытавшись ещё раз, он плюнул и поволок чёртово бревно сам, без помощи магии. В общем-то, он не очень и надеялся, ясно же, что страж ему даден не для работы, а для защиты. Таскать с его помощью дрова — всё равно что дорогим мечом ямы копать.
Всё плохое когда-нибудь кончается. Но иногда оно кончается не сразу. Оказалось, что одной берёзы мало. Смакла уже тюкал где-то в лесу топором, и Стёпка, повздыхав, подался к нему. И опять повторилась та же история. С той лишь разницей, что бревно на этот раз было раза в два тяжелее. Проклятый гоблин, гад чумазый!.. Злясь на Смаклу, Стёпка совершенно забыл, что тот младше его года на два и уже хотя бы потому имеет право тащить более лёгкую ношу.
Зато, когда Стёпка доволок бревно до костра, он удостоился похвалы от Бреженя и мог с полным правом считать, что этой ночью они все не замёрзнут благодаря в основном ему — измученному непосильным трудом демону.
Неусвистайло сунул ему в руки деревянную чашку, наполненную доверху крупными чёрно-фиолетовыми ягодами:
— Отведай-ка демоники. Как раз по тебе угощение.
Все засмеялись, но не обидно, а добродушно. Ягоды Стёпке понравились. Они были сладкие, без косточек и слегка пьянили. Он съел горсти две, у него зашумело в голове, и он передал чашку Смакле, хоть и сердился ещё на него. Шум в голове быстро прошёл, но Стёпке всё равно казалось, что он здорово пьян, и поэтому он старался ничего не говорить, чтобы не сморозить ненароком какую-нибудь глупость.
Ночь сгустилась и обступила поляну непроглядной стеной. Небо заволокло тучами, и вверху клубилась та же тьма — ни звёзд, ни луны.
Неподалёку стрекотала какая-то беспокойная ночная птица. То и дело беззвучно проносились летучие мыши, почти не видимые в темноте. А драконов не наблюдалось. Никаких. Стёпке хотелось спросить, мол, где же они — драконы, но он стеснялся и не спрашивал. Боялся, что его примут за дурака и засмеют. И ещё он слегка опасался, что Верес расскажет всем о поваленной сосне и о том, как демон отшвырнул его «ровно щеня надоедного». О чудесной силе стража никто не должен знать. Чародей об этом не предупреждал, но Стёпка чувствовал: так надо. О том, что это чувство ему внушает сам страж, он даже и подумать не мог. Просто сидел и с напряжением ждал, когда же Верес проговориться. К счастью, обошлось. Верес ни о чём не рассказал, не желая, верно, позориться. Или по какой другой причине. О гномлинах тоже никто не вспоминал, так что Стёпка сидел себе тихонько, жевал вкусное вяленое мясо с пресным хлебом, прихлёбывал душистую несладкую заваруху и заедал всё изюмом из раздавленного в схватке с Никарием туеска. Тролли предложили ему жареное сало, но он отказался, сославшись на то, что демонам сало есть вредно, от него, мол, демонская сила слабнет. Никто в это не поверил, один только Верес поверил. Он завозился, закряхтел, вспоминая понятно что, и пробурчал что-то вроде: «демонам оно, конечно, без силы никуда».
