Гарри Поттер и Орден Феникса - Роулинг Джоан Кэтлин (серии книг читать бесплатно TXT) 📗
— Не хочешь ли ты сказать, — заговорила миссис Уизли, с каждым словом повышая голос и не обращая внимания на то, что её спутники начинают разбегаться, — что балуешься магловскими лекарствами?
— Молли, дорогая, это не баловство, — умоляющим голосом произнёс мистер Уизли, — это просто… просто мы с Августом решили попробовать… но, к сожалению, при такого рода ранах… этот метод не так хорошо действует, как мы надеялись…
— То есть?
— Видишь ли… не знаю, известно ли тебе, что такое… что такое швы?
— Ты пробовал сшить на себе кожу. Так я поняла? — со свистящим грозным смехом сказала миссис Уизли. — Нет, даже ты, Артур, не до такой степени глуп!
— Я бы тоже выпил чаю, — сказал Гарри и вскочил со стула.
Гермиона, Рон и Джинни чуть ли не бегом устремились за ним к двери. Когда она захлопнулась за ними, они услышали крик миссис Уизли: «Что значит „это просто общая идея?“»
— Типичный папин заскок, — качая головой, сказала Джинни. — Швы… Надо же…
— Если рана не магическая, они очень помогают, — рассудительно заметила Гермиона. — Видимо, что-то в яде этой змеи растворяет их. Интересно, где тут буфет?
— На шестом, — сказал Гарри, вспомнив указатель над столом привет-ведьмы.
Они прошли по коридору, потом через несколько двойных дверей и очутились перед ветхой лестницей, с портретами весьма сурового вида целителей. По пути наверх целители окликали их, ставили им странные диагнозы и предлагали жутковатые способы лечения. Рон всерьёз оскорбился, когда средневековый волшебник крикнул, что у него тяжёлая форма обсыпного лишая, и проследовал за ним ещё через шесть портретов, отпихивая с дороги их обитателей.
— Что ещё за новость? — не выдержал наконец Рон.
— Тяжелейшее поражение кожи, мой юный лорд, оно оставит вас рябым и ещё более безобразным, нежели сейчас…
— Полегче там насчёт «безобразных»! — сказал Рон с побагровевшими ушами.
— …единственное средство — взять печень жабы, туго привязать к горлу и при полной луне стать голым в бочку с глазами угрей…
— Нет у меня обсыпного!
— Но неприглядные пятна на вашем лице, мой юный лорд…
— Это веснушки! — заорал Рон. — Возвращайся на свой портрет и оставь меня в покое!
Он обернулся к спутникам, изо всех сил старавшимся сохранить невозмутимость.
— Это какой этаж?
— Я думаю, шестой, — сказала Гермиона.
— Нет, пятый, — сказал Гарри. — Нам выше.
Но, ступив на лестничную площадку, он остановился как вкопанный: взгляд его упёрся в дверь с табличкой «НЕДУГИ ОТ ЗАКЛЯТИЙ», за которой начинался коридор отделения. Через оконце в двери, прижавшись носом к стеклу, на них смотрел светловолосый кудрявый мужчина с ярко-голубыми глазами и улыбался бессмысленной лучезарной улыбкой во весь свой белозубый рот.
— Ух ты! — сказал Рон, уставясь на это лицо.
— Не может быть! — задохнулась Гермиона. — Профессор Локонс!
Их бывший преподаватель защиты от Тёмных искусств толкнул дверь и вышел на площадку в длинном сиреневом халате.
— Приветствую вас! Вы, я вижу, хотите получить мой автограф?
— Не сильно изменился, — шепнул Гарри, а Джинни, стоявшая рядом, улыбнулась.
— О-о… как ваше здоровье, профессор? — слегка виноватым тоном осведомился Рон.
Это его неисправная палочка так повредила память профессора, что он угодил в больницу святого Мунго. Но поскольку произошло это в тот момент, когда он пытался полностью стереть память у Гарри и Рона, Гарри не был преисполнен сочувствия.
— Я совершенно здоров, благодарю вас! — восторженно сообщил Локонс, доставая из кармана довольно облезлое павлинье перо. — Итак, сколько вам нужно автографов? Знаете, теперь я умею писать письменными буквами!
— Спасибо, сейчас нам не нужно, — сказал Рон и обернулся к Гарри, сделав большие глаза.
А Гарри спросил:
— Профессор, ничего, что вы ходите по коридору? Разве вам не надо лежать в палате?
Улыбка Локонса увяла. Несколько мгновений он вглядывался в лицо Гарри, после чего сказал:
— Мы с вами не встречались?
— Да… было такое. Вы учили нас в Хогвартсе, помните?
— Учил? — чуть-чуть забеспокоился Локонс. — Я? В самом деле?
А затем улыбка возникла вновь — с такой внезапностью, что стало даже страшновато.
— Научил вас всему, что вы знаете, не так ли? Так что с автографами? Дать вам ровно дюжину, чтобы вы могли подарить вашим маленьким друзьям и никто не остался в накладе?
Но в это время из двери в дальнем конце коридора высунулась голова, и голос, полный материнской заботливости, сказал:
— Златопустик, шалунишка, куда это ты убежал?
Добродушного вида целительница с мишурным веночком в волосах торопливо шла к ним по коридору и приветливо улыбалась.
— Ах, Златопустик, у тебя гости! Как мило — да ещё в Рождество. Бедный ягнёночек, вы знаете, его никто не навещает, не понимаю почему, ведь он такая душка!
— Мы раздаём автографы, — сообщил ей Локонс с ослепительной улыбкой. — Они потребовали много, могу ли я отказать? Надеюсь, у нас хватит фотографий?
— Только послушайте его, — сказала целительница, взяв Златопуста под руку и растроганно улыбаясь ему, словно двухлетнему малышу. — Несколько лет назад он был известным человеком, и вот опять полюбил давать автографы — мы очень надеемся, что это признак выздоровления, что к нему возвращается память. Пожалуйста, пройдите сюда. Понимаете, он содержится в изоляторе, видимо, выскользнул, пока я разносила рождественские подарки. Обычно дверь на запоре… Не потому, что он опасен! Но… — она понизила голос до шёпота, — он немножко опасен для самого себя, бедненький… не помнит, кто он, уходит и не знает, как вернуться… Как мило, что вы пришли его навестить.
— Да мы… — Рон беспомощно показал на потолок, — вообще-то мы…
Но целительница выжидательно улыбалась им, и растерянное бормотание Рона «хотели выпить чаю» повисло в пустоте. Они грустно переглянулись и поплелись за Локонсом и целительницей по коридору.
— Только недолго, — шепнул Рон.
Целительница направила волшебную палочку на дверь палаты Януса Тики и произнесла:
— Алохомора.
Дверь распахнулась, и, крепко держа Златопуста под руку она ввела его в палату и усадила в кресло возле кровати.
— Здесь пациенты на длительном лечении, — тихо объяснила она ребятам. — Непоправимые повреждения от заклятий. Конечно, с помощью сильных лекарственных зелий и чар в удачных случаях мы добиваемся некоторого улучшения. Златопуст, кажется, понемногу приходит в себя, а у мистера Боуда налицо значительное улучшение: к нему возвращается дар речи, хотя пока что он разговаривает на языке, который нам не известен. Хорошо, мне надо ещё раздать рождественские подарки, а вы пока поболтайте.
Гарри огляделся. По всем признакам палата была постоянным обиталищем её пациентов. Здесь около кроватей скопилось гораздо больше их личных вещей, чем в палате мистера Уизли; стена над изголовьем у Локонса была сплошь обклеена его фотографиями. Он ослепительно улыбался с каждой и приветственно махал посетителям. Многие из них он подписал самому себе, детскими печатными буквами. Как только целительница поместила его в кресло, Златопуст подтянул к себе новую пачку фотографий, схватил перо и стал лихорадочно их подписывать.
— Можете положить их в конверты, — посоветовал он Джинни, бросая ей на колени одну за другой по мере подписания. — Знаете, меня не забыли, нет, я получаю кучу писем от поклонников… Глэдис Гаджен пишет каждую неделю… Хотел бы знать почему… — Он замолк в лёгком недоумении, потом опять расцвёл улыбкой и с новой энергией принялся за автографы. — Видимо, причиной моя прекрасная внешность…
Напротив лежал траурного вида, с землистым лицом волшебник и смотрел в потолок; он что-то бормотал себе под нос и как будто не замечал окружающего. Через одну кровать от него располагалась женщина; вся голова у неё обросла шерстью. Гарри вспомнил, как на втором курсе нечто похожее произошло с Гермионой. К счастью, тогда это явление оказалось временным. В дальнем конце палаты две кровати были отгорожены цветастыми занавесками, чтобы больные и их посетители могли отдохнуть от посторонних глаз.
