Чужого поля ягодка - "Карри" (хорошие книги бесплатные полностью .txt) 📗
«Да поняла я уже, поняла, — фыркнула Миль в ответ на такие прозрачные намёки, — обещаю вести себя хорошо, слушаться старших, и бедных дикарей зря не обижать».
— Точно что ли поняла? Хотелось бы верить. Смотри — я тебя за язык не тянул… Но вообще-то они не дикари. Название «Дикие» в их случае синоним скорее слову «свободные»… или «вольные»… или даже — «своевольные»… нежели «дикие»… Просто так уж привилось… Да, техникой и промышленностью они похвастать не могут. Зато умеют жить в ладу с природой… — из недр двигательного отсека, куда Бен погрузился с головой — только филейная часть бодро торчала кверху — голос его звучал глухо.
Миль, гадавшая, как он, далеко не мелких габаритов мужчина, умудрился поместиться в таком тесном объёме считай — наполовину, взглянула на мужа внимательней: просто ли болтает за работой или с конкретной целью… Но по доступной обзору части тела определить ничего конкретного не удалось, и она спросила напрямик:
«А чего это, мой господин и супруг, ты так мне их рекламируешь? Что — опять обострение паранойи?»
Тяжёлый вздох прозвучал прологом к неприятностям, и Бен, вынырнув из машинных глубин, подтвердил её догадку:
— Паранойя не паранойя, но вот кажется мне, что без такой груды металлолома, — он похлопал по ближайшей панели, — нам с тобой в местных просторах затеряться будет попроще. Совсем за своих, конечно, вряд ли сойдём, — но внимания, надеюсь, привлечём всё же поменьше. Опять же, Контролю задачу усложним максимально… если удастся эту железяку как-нибудь спрятать. А пока я ей, бедолаге, профилактику проведу… а потом консервацию… — он опять нырнул в машинное нутро и деятельно там чем-то забрякал…
«И сколько, интересно, нам удастся от него бегать…»
Бряканье на миг затихло. И продолжилось с удвоенным энтузиазмом:
— Сколько нужно… Если понадобится — всю жизнь.
«Оптимист ты мой ненаглядный, — Миль шлёпнула мужа по тому, что торчало. Тот от неожиданности обо что-то стукнулся, судя по звуку — головой, и зашипел. — И куда мы двинемся?»
«Куда-нибудь, где нас меньше всего ждут».
«Если подумать, то меньше всего нас ждут в Городе. Но по доброй воле я туда не вернусь».
Бен выбрался на свет, осторожно, тыльной стороной испачканной кисти, потрогал ушиб, и глянул на жену с укоризной:
— Полностью с тобой согласен — экскурсию нашу мы ещё не закончили. Но драться-то зачем?
«А кто дрался? — распахнула она невинно-ясные глазки, повелительно поманила мужа, чтобы пригнулся, и милостиво приложила руку к его пострадавшей макушке, где нахально набухала шишка… Он блаженно зажмурился от немедленного облегчения — что-что, а исцелять она умела… но тут же, спохватившись, отстранился — тратить силы ей всё ещё следовало с осторожностью. — Может, я тебя просто и без затей домогаюсь?»
— Я же весь грязный… — озадачился он, оглядывая себя.
«Ну, положим, я-то тебя всякого люблю… Но — нет, так нет, — поймала она его на слове, — была бы честь предложена».
И ускользнула на кухню, оставив его, как ей казалось, в дураках… однако вслед донеслось:
— Вообще-то, госпожа провокаторша, вокруг полно воды, и к подвигам я буду готов довольно скоро… А вот тебе, голубушка моя, деться просто некуда… — он был прав: флайер он не приземлил, а приводнил, и тот, заякоренный, ввиду хорошей погоды смирно, слегка покачиваясь, возлежал на спокойной водной глади посреди широчайшего речного устья — чтобы хоть с берегов до него непросто было добраться. Спутников у Города было недостаточно, и именно здесь в зонах их мониторинга досадной прорехой очень кстати зияло ма-аленькое такое слепое пятно…
Очень скоро во флайере стало тесно: Бен вскрыл все доступные панели и кожухи, и жить теперь приходилось в окружении вывороченных блоков, клубков кабелей, мотков проволоки, стопок каких-то плат и прочей электронной начинки. С утра до вечера он что-то протирал, проверял, осматривал, перебирал, менял, смазывал, тестировал… То и дело в самых разных местах трещало, вспыхивало, тянуло дымком… И в салоне, и от Бена крепко пахло смазкой, горячим пластиком, озоном и паяльным зельем…
Вокруг флайера, на поверхности воды, колыхались, широко раскинувшись, дополнительные плёночные секции энергонакопителя, подсоединённые к батареям. К ночи Бен, правда, немного расчищал внутреннее пространство, чтобы было, где прилечь, но с утра опять разворачивал свои работы, и так — уже целую неделю…
Миль, накапливая энергию не хуже флайера, спасалась снаружи, на крыловидных выступах корпуса — но и оттуда её между делом периодически сгоняли:
— Старайся не перегреваться, ты и так слишком мало ешь.
«Сам лопай эту свою рыбу, я её уже видеть не могу…»
— Чего это она моя? Ты же сама её каждый день притаскиваешь!
«А чем прикажешь ещё заниматься?!»
— Ну, потерпи пока, ладно? Вот управлюсь и пойдём на охоту.
Миль не упиралась. Купалась, загорала, слушала ментопространство — кому-то же надо присматривать за окружением. И делилась наблюдениями с мужем:
«Здешняя фауна совсем не такая, как на Мокром, даже растения здесь… будто неодушевлённые. Там я слышала, как живут деревья, и они меня чувствовали, а эти… какие-то безмозглые. Просто растут, и всё. Может, это оттого, что я далеко от них… Или я чего-то не понимаю».
— Это я чего-то не понимаю. Деревьям вроде бы и положено быть безмозглыми, не так ли?
«Не так! Мозгов у них, конечно, нет, но чувствовать они способны. Они же тоже живые! Вспомни хоть бродячий кустарник».
— Так то кустарник, мутантная форма… Ладно… А кроме флоры да фауны… ты ничего не слышала?
«Например?»
— Да так, раз не слышала, то и хорошо… — он повернулся уходить, но Миль окликнула:
«Кстати, о фауне. Взгляни-ка, что покажу…»
Пришлось вернуться. Но жалеть не пришлось: вода на глубине зарябила, засверкала цветными бликами: это, спасаясь от кого-то, врассыпную бросились рыбьи стаи, вечно отиравшиеся поблизости от Миль. Из зеленоватой толщи воды всплывало что-то тёмное, удлинённых очертаний, от губастой головы до кончика хвоста — около метра. Его чуть сплюснутое с боков туловище имело вдоль спины и по бокам полосы бахромы из тонких полосатых шипов, а глаза этот шедевр торжественно нёс впереди себя на изящных, подвижных телескопических стебельках, причём, каждый из восьми стебельков двигался без согласования с другими…
«Ах ты, чудо-юдо… — Миль ласково провела по зеркальным чешуйкам кончиками пальцев — шипы при этом чутко отодвигались, стараясь не задеть нежных пальчиков. — Ну, разве не хорош?»
— Н-не знаю, — с сомнением произнёс Бен. — Я бы не рискнул до него дотронуться.
«Он до тебя, между прочим, тоже, — сообщила она мужу. — Не нравится этот — как насчёт других? Помнишь, ты перекрыл решёткой нашу бухту — там, возле дома…»
— Здесь?! Такие же?
«Или очень похожие. Сам послушай — там… в море… кто-то большой… Видишь? Они давно там».
Бен прислушался. За пределами пресной воды действительно резвились большие сильные животные.
«У них мощное менто, — заметил он. — И они нас не боятся».
«Ничуть не боятся, — согласилась Миль. — Как и те, что приплывали к решётке. Они нечто большее, чем просто животные, Бен. Они думают, желают, планируют…»
«С чего ты взяла?»
«А ты что — не слышишь? Или не хочешь слышать? Разверни менто, как при контакте с человеком, не сужай — тогда услышишь».
И Бен услышал… Не сразу, но — смог. Услышанное поразило. Эти создания в самом деле думали, помнили, мечтали, сопоставляли. Не так, как люди, без слов, приходилось перестраиваться, чтобы понять их визуальные, вкусовые и тактильные образы-понятия, образы-чувства, образы-желания… Что-то похожее на менто Миль, каким оно было поначалу.
«Конечно. Они же не говорят. Но всё понятно, вот послушай… Ну, чего они хотят? Не зажимайся, держись свободнее. Отвлекись».
Бен постарался расслабиться, отпустил свою насторожённость и предубеждение… Потянулся навстречу…
И оказался в кругу приветливости, весёлья, удивления, любопытства. Он не мог различить, кто именно о чём думает, как среди людей, и это дезориентировало. Здесь думали вместе, только желания чуть отличались.
