Князь оборотней - Волынская Илона (книги онлайн без регистрации полностью .TXT) 📗
— Юноша, это ты так льстишь или так придуриваешься? — неуверенно спросила Седна.
— Эндури упаси, какая лесть — красавица и есть! — твердо объявил Хадамаха, благоразумно не уточняя насчет «придуриваешься». — Разве ж мы позволили бы этому поганому шаману госпожу беспокоить, если б не такая беда, что без госпожи нам вовсе пропадать! — Хадамаха развел руками. — Возьмите с собой моих родичей, госпожа, очень просим! За такую милость по всяк День будут славить госпожу и петь ей хвалу!
— Только не очень громко, — устало попросила Седна.
— Как госпоже угодно, так и споют, хоть и вовсе шепотом! — заверил Хадамаха и выдохнул — согласилась! Поймал на себе взгляды Хакмара и Аякчан — те глядели на него то ли как на героя, то ли как на полного психа. А чего, получилось же!
Кусты вокруг вырубки — на сей раз мокрые, а не обгорелые — раздвинулись, и оттуда полезли вперемежку Мапа, Амба, крылатые и просто люди.
Даже забыв поклониться Седне, старый вожак Мапа горестно прошептал:
— А берлога моя, а хозяйство?
— Кажется, не все твои родичи хотят ко мне на Океан, — покосилась на Хадамаху Седна.
— Это от ошеломления. Они еще просто не поняли своего счастья, — твердо объявил Хадамаха.
— Лучше без дома, зато живыми, — бросая быстрый взгляд на своего тигренка, припечатала Золотая. — Да и вернемся, Хадамаха обещал.
— Эти тоже с вами? — разглядывая сбившихся в кучу погорельцев из людской деревни, брезгливо приподняла клыки Седна.
— Нам некуда идти, — почти неслышно шепнула одна из невест братьев Биату.
— С нами пойдут, — нехотя буркнул отец. — Из милости вас берем, бесхвостые. — Он важно обернулся к людям: — Своего имущества у вас нет, вы теперь все ангаза — бедняки. В работники пойдете. Выберем потом, кому кто из вас сгодится.
— Мне двоих! — немедленно прошамкал дедуля Отсу. — Я старый, беспомощный… И еще вон ту бабу, стирать да готовить. А детей ее нет, не возьму, дети мне без надобности, пусть их кто другой забирает!
Женщина, на которую указала мослатый палец дедули, молча заплакала.
— Не в работники, в невольники нас берут! — выкрикнул стражник Хуту. — Чтобы человек зверю прислуживал? Не бывать такому! Пусть убираются в Океан — без них Сивир чище станет, а мы пойдем навстречу храмовому войску, там настоящие люди, они нам помогут!
Подошедший сзади дядька Бата сгреб молодого в охапку и запечатал ему рот ладонью.
— В Нижний мир они нам добраться помогут! — пробурчал он. — Мы для жриц покойники — пойди к ним, они враз в распыл пустят, чтобы не рассказали, кто на самом деле селение сжег! Спасибо, вожак Эгулэ! — старый стражник, не теряя достоинства, поклонился отцу. — У нас ничего нет и места на Сивире тоже не осталось, мы примем то, что вы согласитесь нам дать.
Хадамаха почувствовал, как у него начинают гореть щеки — будто с мороза. Ему было до слез, мучительно стыдно. Рядом негромко взревел Брат. Зато отец кивнул старому стражнику, будто так и надо, а тетя Хая деловито поинтересовалась:
— Поторопились мы, сынки, человеческих девчонок сватать. Их в служанки возьмем, а посватаетесь, как мама и хотела, — к племянницам дедули Отсу! Вот где настоящие медведицы — жир, шкуры, во!
Хадамаха увидел, как увядают улыбки на лицах девушек, как смущенно соскальзывают они со спин недавних женихов и прижимаются к старухе, видно матери или родичке.
— Мы отработаем, — шепчет, низко опуская голову, одна.
— Вот-вот! — уже по хозяйски покрикивает тетя Хая. — Не задарма ж на вас еду-то переводить — ее и так не хватает! Э, а чего мы есть-то там будем?
— Рыбу, — мрачно бурчит отец. — На завтрак, на обед и на ужин. Медуз еще можно, вместо студня. А тут пока грибы пойдут, ягода… Слышь, Хадамаха, а может, ну их, эти острова? Раз остаться нельзя, в леса уйдем? Не найдут нас храмовые, и жрицы сверху не разглядят, под елками-то!
— Когда жрицы не могут чего-то разглядеть под елками, они сжигают эти елки дотла! — отчеканила Аякчан. — На много елок нужно просто немного больше Огня.
— Я же говорила — это все ты виновата, ты и твой Храм! — склочно бросила Седна.
— Моя дочь обещала навести порядок в Храме! — защищалась Уот.
— Конечно, твоя дочь, у самой-то духу не хватит, хоть ты и дух!
Белоперая задумчиво помахивала поврежденным крылом:
— Если поселимся неподалеку от берега, мы б могли летать за грибами и ягодами — не сразу, конечно, а когда храмовые совсем убедятся, что нас нет!
На рыбьих физиономиях Тэму отразился нешуточный интерес, на физиономии отца — тоже.
— Это ты здорово придумала! — важно одобрил он. — Как обустроимся, залетай ко мне, скажу, когда отправляться да чего и сколько брать.
Лицо Белоперой стало хищным, как у падающей на добычу соколицы.
— Без медведей как-нибудь разберусь, и что мне делать, и когда. Ты лучше подумай, чем платить за ягодки станешь — мое племя на вас крыльями махать за просто так не нанималось!
— Со своих брать будешь, кура щипаная? — возмутился отец.
— Все мои свои имеют крылья, — с достоинством возразила Белоперая. — А где ваши крылья, уважаемый?
— Ты слетай, а там уж разберемся, у кого что имеется, — угрожающе прохрипел отец.
— Никак Мапа в набег собрались — за ягодами? — мурлыкнула Золотая. — Интересно будет жить с такими соседями. А меня вот заботит, сколько земли нам выделят на том острове — нас, тигров, больше, чем медведей!
— Зато у нас человеческие невольники! — выпалил отец. — Им, конечно, много не надо… но их много!
— Кто сказал, что это только ваши невольники? — Золотая скользнула поближе к отцу, глаза ее опасно поблескивали.
— Я! — нацеливаясь сгрести когтями верткую тигрицу, рявкнула тетя Хая. — Я их привела, значит, они все наши. А то и вовсе мои! — с торжеством заключила она.
Седна начала хохотать. Запрокидывая назад голову, Великая Моржиха смеялась взахлеб — и новый прилив соленой воды хлынул из располосовавшей вырубку щели.
И тогда Хадамаха отпустил распирающую его ярость.
— Молчать! — рявкнул он, чувствуя, как знакомый Жар облизывает внутренности.
И все замолчали враз, даже Седна. Хадамаха поймал устремленные на него со всех сторон взгляды, полные ужаса. Опустил глаза… По его рукам и груди под распахнутой паркой бегали искры — сапфировые и багряно-рыжие.
— Против жриц так не захотел Огненным стать, а как на родичей орать, так пожалуйста — сразу Пламя из пасти и дым из ушей! — проворчал отец.
— Молчать всем! — тем же жутким тоном повторил Хадамаха.
— Какие же они у тебя все-таки… люди, — с глубоким презрением сказала Седна. — Даже те, которые медведи, тигры и эти… — она помахала кончиками пальцев. — Птички!
— Люди! — прорычал Хадамаха, сжимая кулаки — искры засверкали у него между пальцами. — Люди — свободны! Они идут с нами на острова, селятся своим племенем и живут своим обычаем, а мы, по-соседски, им поможем! У вас есть что на это сказать, тетя Хая?
— Ой, только не надо на меня так глазами сверкать — дырку прожжешь, а у меня шкура своя, не храмовая, — тетя Хая сердито встряхнулась.
— Девушки выйдут замуж за ваших сыновей — если они еще согласны, а не то я им быстро женихов среди тигров найду! Те от таких красоток не откажутся!
— За моих пойдут! — взревела тетя Хая. — Где это видано, чтобы тетя Хая свое отдавала?
— Их мать останется жить с вами, — закончил Хадамаха.
— Ладно, — мрачно согласилась тетя Хая. — Только пусть помнят, кто тут тетя Хая, а кто какая-то там мать!
— Тетя Хая, мы бы захотели — не забыли, — согласился Хадамаха. — А вам самой помощь в хозяйстве не помешает… — Хадамаха возвысил голос: — Потому что ваши сынки пойдут помогать дедуле Отсу — он же сказал, что ему нужны работники, а братья Биату еще перед племенем свои делишки не отработали! Пусть возьмут Тасхиного братца да вот этого борца за права человека, — он указал на Хуту. — Будете на подсобных работах. Дядька Бата, ты ими командуешь!
— Как скажешь, Хадамаха! — довольно прогудел дядька.
