Чужого поля ягодка - "Карри" (хорошие книги бесплатные полностью .txt) 📗
— Чем я могу искупить свою недальновидность? — наконец виновато пророкотал Гийт, протягивая ей какое-то питьё. Миль не стала выяснять, что это, доверчиво глотнула — и не раскаялась: напиток слегка обжёг нёбо, но почти сразу навёл порядок в голове, и желудок окончательно успокоился. Второй глоток показался горячим и прохладным одновременно, хотя мятой даже и не пахло… а вот щёки погорячели, прояснился взор, рот наполнился терпкой сладостью с фруктовым оттенком, и настроение стало исправляться. Миль позволила себе и третий глоток — но совсем маленький… подержала жидкость на языке, где она, немного пощипав, и растаяла, оставив лишь незнакомый приятный привкус и впечатление тепла и лёгкости в груди…
«Дивная вещь! — удивлённо одобрила она. — И что это такое?»
— Вино, моя госпожа. Счастлив, что угодил.
«Угодил. Только больше не предлагай. Лучше уж чистой воды… А искупить оплошность — это запросто: впредь никогда не заставляй меня ездить в этом ящике, и всё. Надо же — я-то надеялась, что морская болезнь у меня прошла…»
Она тихо засмеялась над собой — очень тихо, фыркая носом…
Или вино изменило её взгляд на мир, или просто отступившее недомогание перестало уродовать восприятие — но теперь Миль оценила, как хорошо и уютно на этой террасе в тёплом мареве предзакатного света, в какие интересные узоры складываются кусочки напольной мозаики, как удобно сидеть в этом кресле, и как легко дышится свежим воздухом, напоённым незнакомым, но приятно-пряным цветочным ароматом… Цветы бордюром обрамляли террасу по периметру, оплетали и каменные перила, и ажурные решётки перголы, ласковый ветерок раскачивал их яркие венчики, и невесомая пыльца, высыпаясь розовыми облачками, взлетала и разносилась вместе с запахом…
И никак не удавалось понять: это мерещится или впрямь издалека доносится причудливая мелодия, исполняемая флейтами в сочетании с виолой? Миль тряхнула головой, пытаясь избавиться от стойкого впечатления, что пыльца, складываясь в переменчивые образы, танцует по террасе, принимая смутные, меняющиеся обличья крохотных радужных птиц, бабочек, крылатых фей…
Занятая всеми этими переживаниями, Миль едва заметила, как Гийт наполнил её тарелку, придвинул бокал с водой — сервировочный столик стоял рядом, в пределах досягаемости, и Вождь, ухаживая за своей гостьей, вполне привычно обходился без прислуги.
Вот только гостья не испытывала особого голода, что заметно огорчало хозяина. Вяло ковыряя угощение вилкой, Миль больше уделяла внимания хозяйскому наряду, от перехватившей зачёсанные назад длинные волосы чёрной кожаной полоски до мягких полусапожек-полуботинок с серебряными пряжками, выдержанному в чёрных и серебристых тонах: вышитый серебром ворот чёрной с искрой рубашки открывал высокую сильную шею, а манжеты с таким же узором — красивые кисти рук с длинными сильными пальцами, узкую талию перехватывал отделанный серебром пояс, утяжелённый клинком в элегантных ножнах, удобный крой чёрных с серебряным кантом брюк не стеснял движений… Но больше всего Миль интересовала его слегка бликующая в тёплом отсвете заката кожа, и гостья с детской непосредственностью разглядывала и её мягкие переливы, и редкий оттенок его волос — почти такой же металлический отлив можно увидеть иногда на чёрных птичьих перьях… Сейчас волосы Вождя казались скорее чёрными, чем зелёными, а днём могли напомнить игру света на крылышках бабочек…
Вождь не имел ничего против — он отлично знал, что привлекателен. Несмотря на неканонический, по меркам Города, стандарт красоты.
— Меня бы порадовало, если бы ты поела, — наконец не вытерпел он. — Пока всё не остыло.
«О, извини. Я просто не очень голодна. Но, — она повела носом, — пахнет это многообещающе», — и наконец-то отдала ужину должное. Зачем расстраивать человека, он так старался. И пусть желудок не требует пищи, место в нём всё равно пустует…
— То есть как не голодна?! Что-то не припомню, чтобы за эти несколько дней ты употребила нечто серьёзнее травяных отваров, которыми я же тебя и поил!
«Да ем я уже, ем! — вилка исправно засновала туда-сюда. — Действительно, очень вкусно. Надеюсь, Бена кормят не хуже».
Вождь, надо сказать, и бровью не повёл:
— Его накормят точно теми же блюдами, которые отведаешь ты.
«Договорились».
— Так что же тебя тревожит? Что-то не так?
«Да на этой Планете меня тревожит буквально всё… Весь этот мир, в котором всё — не так… — задумчиво ответила она, глядя в тарелку. И спохватилась: — Но зато в остальном всё просто замечательно. От прекрасной погоды, прекрасной террасы с прекрасными цветами, прекрасного ужина с прекрасный хозяином… — лёгкий кивок-поклон в его сторону, — и до совершенно очаровательного вида вокруг… Никаких слов не хватит, чтобы описать, как всё прекрасно», — мрачно закончила она.
Он хмыкнул:
— Ну тогда в чём дело — расслабься и наслаждайся жизнью, начиная хотя бы с текущего момента. А то, судя по твоему виду…
«Трудно расслабиться, когда кто-то постоянно старается тебе эту жизнь изгадить…»
Гийт перестал улыбаться.
— Если ты имеешь в виду это злосчастное недоразумение у ручья…
«Только как последний эпизод в дли-инной цепочке прочих интересных моментов. И всё же — сегодняшний вечер был бы воистину незабываем, если бы за этим столом присутствовал мой муж».
— Что ж, возможно, как-нибудь в другой раз так и случится. Но уже не сегодня, — он развёл руками. — Так это единственное, что тебя сейчас беспокоит? Тебя утешат мои уверения в его полном благополучии? Раны его отлично заживают и у него имеется всё, что могло бы понадобиться. В чём ты уже успела убедиться сама. Да, да, мне доложили о твоём прорыве, — он чуть улыбнулся, глядя на неё поверх сцепленных рук. — Вот интересно, как же тебе это удаётся? Ведь постоянно приходится усиливать охрану, чтобы изолировать вас друг от друга.
«Не боишься, что вскоре тебе может не хватить охранников?»
— Нет, — легко ответил он, поддразнивая гостью. — Я просто стану внимательнее следить за тем, чтобы один из вас крепко спал, когда другой бодрствует. А может быть, это станет и ненужным…
«То есть?» — Миль решительно отложила вилку.
— Попробуй вот это… Моё любимое, — он поставил перед ней другую тарелку. — Я пригласил тебя поужинать, а сам кормлю разговорами…
Хозяин взял паузу. Что ж, приличия есть приличия… Некоторое время Миль, ловя его весёлые взгляды, послушно, хотя и без фанатизма, удивляла свой, отвыкший от такого отношения, желудок, прислушиваясь к доносившейся издалека мелодии. Правда, надолго её не хватило:
«Давно так вкусно не ела. Но вообще-то иной раз приятная беседа с приятным собеседником стоит хорошего угощения».
— О, — усмехнулся он. — Это комплимент?
«Не совсем. К тому же, беседа ещё и не начиналась».
— Всё-таки жаль, что ты отказываешься от вина. Это лучшее, что у нас есть… Без него вот это блюдо много теряет, но полагаю, ты оценишь приправу…
Пришлось оценить… И приправу, и горячие напитки, и десерт… И, когда, наконец, встали из-за стола — открывавшуюся с террасы панораму владений Горного племени. Горный вождь взирал на свою страну с отчего-то печальной гордостью, но вид открывался действительно волшебный, и, ненадолго перестав рассматривать хозяина, Миль засмотрелась на медлительное море густого тумана, розового под последними лучами солнца и густо-сиреневого в тени. Вдалеке — редкие вершины всплывали над этим морем, как острова, некоторые увенчивались снежными шапками, тоже розовеющими на свету и голубыми в тени… Над всем этим великолепием опрокинутой чашей сиял пламенеющий купол неба с редкими, растрёпанными ветром, облачками всех оттенков от вишнёвого до фиолетового…
Аж в сердце что-то сладко таяло и лёгкая слеза набегала, туманя взор, от сочетания суровых горных изломов и недолгой неги заката, с детской беспечностью льнувшей к недвижным каменным великанам…
«Счастливы люди, что каждый день могут видеть подобное…»
— Останьтесь с нами, и у вас тоже будет такая возможность, — серьёзно сказал он, но не понял, был ли услышан: Миль стояла, о чём-то задумавшись, и смотрела прямо на алый диск солнца, постепенно уходившего за зубчатую линию горизонта. С его уходом ветер быстро переставал быть ласковым, но камень Горы ещё долго не спешил расстаться с теплом.
