Трое из Города - Галанина Юлия Евгеньевна (библиотека электронных книг .TXT) 📗
– Похоже на то! – согласился Мухомор. – Если в горах на привал встаешь, первым делом ищешь место, где вода есть и дрова. Ну, дров-то, положим, найти можно – стланик там, березки всякие. А вот ручьи…, те по распадкам бегут, да так хитро иногда: под камни прячутся. Подойдешь к такому – журчит, зараза, а воды не достать. Но даже около такого ручья травка зеленеет. Бывает, что и рощица нарастет. Деревья по пояс человеку, а все приятно… Но воду чаще найти можно там, где распадок к гребню выходит. Если, положим, склон от подошвы до гребня как бы на три части разделить, то вот где вторая часть кончается, обычно родник бьет. Вода в родниках студеная – страсть, зато уж и вкусная! А за Оползнем на привал можно и в долине между хребтами встать. Там целая речка течет. Я ее Безымянкой зову. А вы что же, этих злыдней догонять собрались?
– Да, – кивнул Затычка. – Там нас Полосатик ждет, а он аж от Акватики за ними идет. Проследим, где у них логово и вернемся. Поможешь нам собраться?
– Помогу, – неторопливо сказал Мухомор, убрал травы и, хромая, пошел к дому.
Оттуда он принес большой заплечный мешок, набитый под завязку, и два таких же мешка, но поменьше и пустых. Содержимое большого мешка он вывалил на стол, выискивая в нем нужные предметы.
– Вот вам по кресалу с кремнем, да трут к ним. Трут я делаю из гриба трутовика, что на деревьях растет. Специально за ним в Чащобы хожу.
– А я тоже пробовал… – сказал Затычка. – Только у меня он, почему-то, плохо горел и от искры не зажигался…
– Еще бы! – хитро усмехнулся Мухомор. – У всякого дела своя изюмина есть. Этот трутовик надо сначала проварить с утра до вечера, потом высушить и растолочь. Тогда он от любой искры вспыхнет. Кресала на поясе носите, чтобы всегда при вас были. Вот фляги для воды и котелка два. Один для еды, другой для питья. Соль я храню в хитрой коробочке, чтобы не рассыпалась, не промокла. А самое главное, когда на гору идешь – это обувь хорошая, крепкая. И смена ей про запас, раз уж вы не один день там ходить собрались. Покажите-ка ваши башмаки!
Мухомор осмотрел обувь данюшек и вынес ей приговор:
– Слабая. Только по паркетам и ходить…
– Конечно! – попытался защитить свой башмак Затычка. – В тяжелых башмаках много не набегаешь, а эти вообще парадные. На бал в Цитадели.
– Понятно, – отмахнулся Мухомор, что-то подсчитывая на пальцах. – Соберу я вам обувку, по соседям пройду – там такие же сорванцы. Шесть пар получается… Хм-м, многовато… А меньше нельзя. Ваш друг, небось, уже босой там, наверху, сидит. По осыпи карабкаться – это вам не на балу танцевать. И одевайтесь потеплее – ночи в горах холодные. Я так понимаю, вы завтра с утра пораньше выйдете?
– Да! – кивнули Шустрик с Затычкой.
– Хорошо. Завтра придете, мешки возьмёте и башмаки. Я вас осмотрю перед дорогой, чтобы все было как надо.
– Когда мы уйдем, ты Королю все расскажи. Пусть не обижается, что мы тайком смылись – он бы нас все равно не пустил! – попросил Шустрик.
– Ладно! – согласился Мухомор.
Друзья попрощались с ним и пошли домой, чтобы хорошенько выспаться перед трудной дорогой.
– Что-то мне блинов захотелось… – сказал Затычка, подходя к бабушкиному дому. – Со сметаной.
Глава шестая
…Четвертый час данюшки карабкались на Кочку.
По Оползню они подниматься не рискнули: вдруг пирры следят за тропой – и решили подняться по более крутому, но зато почти до половины заросшем сосной, склону Кочки.
Сначала им шагалось легко, но потом склон резко устремился вверх, и друзья сразу поняли, почему Кряж называют Неприступным: пройдя по крутогору локтей пятнадцать-двадцать, они без сил падали в мох.
Немного отдышавшись, вставали, и снова шли, цепляясь за камни, стволы и траву. Сердце скакало в груди, лямки мешков резали плечи и тянули назад, вниз, а ноги ныли и казались чугунными. Поднимать и переставлять их с каждым шагом было все тяжелее.
Мухомор предупреждал, что так и будет и не надо рваться из последних сил. Как и в любом деле, тело постепенно втянется, нужно лишь время. Но даже с этим утешающим знанием подниматься было тяжело. Очень тяжело.
Наконец, лес кончился, и начались камни вперемешку с островками мха, трав и кустов.
Идти стало легче: хотя бы потому, что данюшки увидели, как высоко они поднялись. Среди леса, росшего на склоне, им казалось, что они топчутся на одном месте.
Теперь же они поняли, что прошли половину подъема. Крутогоки, Подгорки и Бугорки отсюда виделись связками разноцветных бусин. Вдалеке зеленели Непролазные Чащобы. Затычка похвастался, что разглядел даже Дозорную Башню, но Шустрик ему не поверил.
Они выбрались на гребень, поднимавшийся к вершине Кочки. Справа склон скатывался в сторону Оползня, слева – в распадок Драконовы Зубы. Там вырывались из нагромождения камней цепочки острых скал, действительно напоминавшие зубы какого-то чудища.
На саму макушку Кочки, укрытую снегом, данюшки решили не лезть, обойти ее со стороны Драконовых Зубов.
Пошли левым склоном.
Налетал холодный ветер и до дрожи пробирал разгоряченные подъемом тела. Пришлось надеть плащи.
Еще два часа – и друзья оказались на гребне первой горной цепи Неприступного Кряжа. По одну сторону лежала долина Мерона, по другую – нескончаемая страна гор.
Данюшки пристроились у больших валунов, чтобы укрыться от ветра и не маячить на глазах у пирров.
Нужно было найти стоянку чужаков.
В четыре глаза Затычка и Шустрик осматривали долину.
Неожиданно лагерь обнаружился у самой воды: они не раз и не два скользили взглядами по стланиковой рощице, не замечая там ничего живого.
Но мохнатые ветви раздвинулись, три нагруженных тюками чужака осторожно перебрели на тот берег Безымянки. И направились к началу подъема на удобный перевал во второй горной цепи.
Навстречу троице с перевала спустились другие пирры, приняли груз и пошли наверх.
Друзья следили за удаляющимися фигурками.
– Ну что, пойдем вниз или здесь подождем? – спросил Затычка, ежась от залетающего за валуны ветерка.
– Давай тихонько к Безымянке спустимся и там по зарослям поближе подберемся, – предложил Шустрик, который тоже изрядно продрог.
Спуск занял немного времени – расстояние от гребня до реки было в три раза меньше, чем высота склона, по которому они поднялись на хребет.
Когда на рассвете Мухомор провожал Шустрика с Заточкой, он сказал много мудрых вещей. И в том числе: “Подниматься легче, чем спускаться”.
Сначала данюшки не поверили ему, но, спустившись, и сидя на камнях у реки, они решили, что Мухомор прав. Ноги просто стонали от напряжения и свежие синяки противно ныли.
Берега Безымянки покрывали заросли стланика. За плотным переплетением ветвей не было видно земли.
– Пойдем по кромке воды. Лезть в стланик неохота, а если что – мы быстро в него нырнуть сможем! – предложил Шустрик.
– Угу! – коротко согласился Затычка.
Солнце зависло над Кочкой.
Данюшки знали, что в горах темнеет раньше, чем на равнине и с тревогой поглядывали на солнечный круг.
Речка петляла меж валунов, поблескивая солнечными искорками, что-то бормоча на речном языке. И за очередным поворотом Шустрик с Затычкой увидели Полосатика, мирно сидящего на нагретом за день валуне.
Полосатик болтал в лужице босыми ногами, словно находился у Нового Моста в воскресный день, а не по соседству с лагерем пирров.
– Наконец-то! – как ни в чем не бывало, встретил он друзей. – Особо не орите от радости, но и шептать не надо. Речка хорошо заглушает звуки, нас не услышат.
– Ничего себе прием! – обиделся Затычка. – Мы, можно сказать, геройствуем на каждом шагу, а он “наконец-то”! Совсем зазнался, великий следопыт! Ты чего пятки полоскаешь? Чистота обуяла?
– Да сбил до крови! – Полосатик, морщась, показал им ногу. – Башмаки вообще в лохмотья превратились…
– Точно как Мухомор говорил! – заметил Шустрик, с облегчением сбрасывая мешок. – Ты голодный?
