Звездочёт из Нустерна и таинственный перстень - Гир Александр (полные книги .txt) 📗
Так вот, слава Филистены была столь велика, что молва о ней достигла слуха короля Аранеуса. И он решил обратиться именно к Филистене. Как впоследствии утверждал король, само Небо надоумило его сделать этот выбор, поскольку, едва увидев вещунью, он полюбил ее горячо и страстно. Он стал дарить ей дорогие подарки, произносил речи, полные любовных клятв. Однако вещунья кротко, но твердо отвергала знаки внимания короля. Аранеус, между тем, не терял надежды. Он принялся писать мадригалы, может быть, недостаточно искусные, но зато искренние. Король приблизил Филистену ко двору, отвел ей во дворце лучшие покои, каждое утро присылал цветы из своего чудесного сада. Аромат этих цветов был волшебен: он опьянял, будил фантазию, навевал любовь. Надеюсь, этого достаточно, чтобы понять, как непросто было Филистене бороться с пылкими ухаживаниями короля. И тем не менее она боролась. Она ни за что не осталась бы в королевском дворце, но для того, чтобы сделать предсказание, необходимо было постоянно находиться рядом с принцессой, изучить скрытые знаки ее будущего.
Но вот время пришло, и Филистена написала свою девяносто девятую песнь – «Песнь жизни» принцессы Аранеи. Преподнеся королю пергамент с вещей песнью, она объявила, что намерена оставить дворец. Король был сражен и, должно быть, по этой причине не слишком-то внимательно познакомился с пророчеством. В ту минуту его больше занимала возлюбленная. Он умолял Филистену не покидать его, остаться в его дворце королевой Арахнид. Но вещунья ответила, что чем скорее она уйдет, тем лучше будет для них обоих. Однако королю удалось уговорить ее задержаться до торжественного дня оглашения «Песни жизни» принцессы Аранеи.
А вечером король явился в покои Филистены для того, чтобы, как он выразился, объясниться самым решительным образом. Объяснение это, видимо, было тягостно для него, и он долгое время молча ходил из угла в угол. Если бы он мог знать в ту минуту, как невыносимо тягостно бедной вещунье видеть его мучения!
– Прекрасная Филистена, – заговорил наконец король, – поверь, у меня больше нет сил выносить эти страшные муки. Лед твоих отказов не в состоянии угасить огонь моего сердца, но он может заморозить мою любовь, а застывшая любовь страшнее ненависти. Неужели я родился под несчастливой звездой и в Песне моей жизни так много фальшивых нот? Иначе как объяснить, что скорбь так ревнива к моей радости? Покойная моя супруга подарила мне дочь, но не успел я насладиться счастьем, как овдовел. Долго я скорбел, и наконец в награду за мою печаль Небо посылает тебя!.. Но за радостью нечаянной любви явилась горечь твоего холода. О Филистена, что ты делаешь со мной? До сегодняшнего дня, несмотря ни на какие препятствия, я лелеял надежду, что ты согласишься разделить со мною трон и стать нежной матерью принцессе. Я полагал, что в этом дворце, окруженная почетом и любовью, ты все-таки согласишься. Лишь только то, что ты не сказала «нет», поддерживало мою надежду. Но сегодня ты отняла ее у меня. И вот я вновь цепляюсь за соломинку: притворяясь, что не понимаю твоего окольного отказа, я пришел за отказом прямым. Что делать? Влюбленные, так же как и приговоренные к смерти, до последнего мгновения надеются на чудо. Итак, я жду последнего и прямого ответа: любишь ты меня или нет? Поверь, я готов к самому худшему. Я должен знать свою судьбу наверняка. Говори же…
Филистена так долго противилась ухаживаниям короля, что теперь оказалась совершенно бессильной.
– О мой король! – отвечала она. – Ты же знаешь, я свободная фея Магонии. Мне ничего не надо: ни королевских почестей, ни дорогих подарков, ни великолепия и уюта твоего дворца. Все это прах в сравнении с бесценным даром, имя которому – твоя любовь. Ты говоришь, что мучился. Я знаю. Каждый твой вздох отдавался болью в моем сердце. Ты видел лед, но под этим льдом бушевало страстное пламя, доводя твою мучительницу до исступления. Ты был в отчаянии и неверно расслышал мой окольный ответ. Ты попросил меня остаться хотя бы до оглашения Песни Аранеи, и я согласилась. Лед тверд, но хрупок, холоден, но уступает под натиском огня. Лед же моего вынужденного сопротивления оказался между двух огней. И разве удивительно, что он растаял и обратился в слезы радости? Я люблю тебя, мой король, люблю давно.
– Ты любишь, Филистена?!
– Люблю, но выслушай меня…
– Ни слова! – воскликнул Аранеус. – И слушать не хочу. Свершилось чудо – я спасен. Иди ко мне, любимая. Я не могу дождаться той минуты, когда заключу тебя в свои объятия!
Порыв счастливого короля был таким сильным, что погасил светильник, горевший в комнате вещуньи. Вряд ли в Арахнидах в ту минуту был кто-нибудь счастливее Аранеуса и Филистены.
Настали светлые и радостные дни. Король и вещунья были теперь неразлучны и, казалось, не могли вволю насладиться счастьем. День они проводили возле маленькой Аранеи, лаская и пестуя ее, а вечерами уединялись в саду, где, тихо воркуя о любви, провожали вечернюю зарю и встречали яркие звезды Магонии. Филистена быстро привязалась к маленькой принцессе и сумела привязать ее к себе. Принцесса так напоминала своего отца, что Филистена, бывая с ней, ни на секунду не забывала о короле. Девочка стала тянуться к вещунье как к родной матери. Король воспринял это как добрый знак и немедленно распорядился готовиться к свадьбе.
Но все вышло не так, как того хотели влюбленные. Видимо, прав был король, когда говорил, что судьба немилосердна к нему. За радостью всегда приходила печаль. Был у короля давнишний друг, герцог, пограничный замок которого находился к северу от Арахнид. Король был многим обязан своему другу и искал случая отблагодарить его. Такой случай представился. Незадолго до появления на свет принцессы Аранеи у герцога родился сын. Король решил: если у него родится дочь – он сможет породниться с другом. Но внезапная смерть королевы и скорбь о ней заставили короля надолго позабыть о своем намерении. Когда же печаль прошла, король снова вернулся к этой мысли. Однажды он оставил дворец и Филистену, и отправился навестить своего друга. Вернулся он необыкновенно радостным и сообщил Филистене, что уговорился с герцогом обручить детей уже теперь.
– Как?! – удивилась Филистена. – Зачем ты это сделал, Аранеус? Ведь согласно пророчеству принцесса предназначена другому.
Король удивился не менее вещуньи.
– Послушай, дорогая, – говорил он, – во-первых, в твоей Песне сказано, что принцессе предназначен человек, живущий в северном крае, а владения герцога как раз на севере страны. Во-вторых, в Песне говорится о том, что герб ее суженного увенчан небесным знаком, а герб герцога содержит круг, олицетворяющий солнце. И, наконец, нет сомнения в том, что сын моего благородного друга обладает многими чудесными талантами, о которых упоминается в твоем пророчестве. Ужели это не доказательства?
Филистена была поражена таким превратным толкованием. Она пробовала возражать: говорила королю, что сын герцога не имеет ничего общего с предсказанным суженым принцессы, что, кроме всего прочего, необходимо совпадение гербов обоих семейств, и, наконец, далекая страна на севере и северные владения герцога – не одно и то же. Но все было тщетно, король стоял на своем. Видя, что доводы ее бессильны, вещунья, преклонив колена, стала умолять Аранеуса отменить обручение.
– Что я слышу, Филистена? – возмутился он. – Ты предлагаешь мне, королю Аранеусу, отказаться от данного мною слова? Ты хочешь, чтобы я поехал сейчас к герцогу и сказал: «Извините, мой милый герцог, я передумал». Нет! Это невозможно. И потом, ты забываешь о «Песне жизни» сына моего друга.
– И в этой Песне говорится о том, что вы породнитесь? – удивилась Филистена.
– Разумеется. И я тебе ее сейчас покажу.
Король удалился в свои покои и вскоре принес манускрипт. Филистена прочла предсказание, и в ее лице отразилась растерянность.
– Ну что, милая моя, – примирительно сказал король, – ты убедилась? Твое пророчество, думаю, тоже составлено верно, но оно слишком расплывчато, и это ввело тебя в заблуждение.
