Год тысяча шестьсот… - Михеев Михаил Петрович (читать книги онлайн .TXT) 📗
Отступив на шаг, она смотрела на него сверху, как бы удивляясь, как бы не догадываясь, что произошло. И хотя рука матроса все еще сжимала шпагу, Клим понял, что попала Ника точно и матрос уже мертв.
Присутствующие, видимо, еще не догадывались ни о чем. Все замерли на своих местах и недоуменно поглядывали то на Нику, то на матроса, скорчившегося у ее ног.
Надо отдать должное Кармен — она оценила положение быстрее всех.
Не раздумывая, она тут же выдернула из-за пояса Робин Гуда пистолет, умело взвела курок. Быстро прицелилась в Нику, но Клим концами твердо сжатых пальцев сильно толкнул женщину в локоть и следом за выстрелом услышал визг пули, которая ударила в ванты и унеслась в море.
Робин Гуд тоже действовал быстро и решительно. Не тратя время на разглядывание Клима, он подхватил выпавший из рук Кармен пистолет, замахнулся… только Клим оказался проворнее — зубы Робин Гуда звонко чакнули, и он покатился по палубе, прямо на груду сваленного у борта оружия. А Клим тут же пожалел, что не ударил посильнее, так как Робин Гуд вскочил, прихватив с палубы мушкет.
«Плохо дело! — мелькнуло в голове у Клима. — Пожалуй, он успеет выстрелить раньше, чем я до него дотянусь».
События быстро следовали одно за другим, на размышления не оставалось времени. Поймав Кармен за локоть, Клим развернул ее навстречу поднявшемуся дулу мушкета. Испанка запоздало рванулась, но он только чуть сильнее сжал ее локоть, и женщина со стоном запрокинулась назад.
— Спокойнее! — сказал он. — Я могу сломать вам руку. Ника, ко мне!
Кто-то попытался Нику задержать, но она только подняла шпагу и матросы отступили.
Женщина уже не вырывалась, стояла, откинувшись спиной Климу на грудь. Он отклонился чуть вбок, чтобы ее волосы не лезли ему в глаза, и следил за Робин Гудом, который по-прежнему держал их под прицелом мушкета. По перекосившейся от боли и гнева физиономии испанца можно было заключить, что на мирные переговоры он не пойдет.
И тут, среди оторопелой тишины, послышался грубый и решительный голос:
— Оливарес! Не вздумай стрелять. Ты убьешь свою жену, дурень!
Верхом на борту, спустив одну ногу на палубу, сидел пожилой грузный человек в черной плюшевой безрукавке, надетой на тонкую батистовую рубашку с неизменными кружевами на воротничке. Лицо его было багровым, он тяжело дышал, видимо, ему стоило больших усилий подняться по веревочной лестнице на борт «Аркебузы».
— Упади грот-мачта на ваши головы, бездельники! Кто, в конце концов, поможет мне перебраться через борт?
— Капитан Кихос! — тут же засуетились матросы. — Капитан Кихос!
Кто-то кинулся к капитану, помогая ему спуститься на палубу. Подкатили бочонок, вместо стула, даже обмахнули рукавами его днище, прежде чем усадить капитана Кихоса. Клим не мог не отметить, что вся эта отпетая матросня, если и не уважала, то, во всяком случае, побаивалась своего капитана, — удивительного здесь ничего не было — в семнадцатом веке нравы капитанов не отличались мягкостью, а их власть над матросами практически не имела границ.
Пока капитан Кихос устраивался на бочонке, сеньор Оливарес весьма неохотно прислонил мушкет к борту.
Клим выпустил локоть женщины.
Она повернулась и некоторое время разглядывала его своими черными миндалевидными глазами, в которых выражение боли уже уступило место любопытству.
Капитан Кихос перевел дух.
— Ты здесь за капитана, Оливарес. Потрудись объяснить, что происходит на доверенном тебе корабле?
Оливарес угрюмо потер распухающую щеку и промолчал.
Климу уже не трудно было сообразить, что сейчас от капитана Кихоса зависит многое. Обняв Нику за плечи, он выступил вперед, повторил свою легенду их появления на «Аркебузе», добавив, что матросы Оливареса вздумали глумиться над его сестрой, пока он лежал в каюте и не мог ее защитить.
Клим говорил с капитаном Кихосом без переводчика и считал, что и здесь, среди испанцев, его не заподозрят в обмане, если он выдаст себя и Нику за англичан. Выслушав его, капитан Кихос сердито насупил седые мохнатые брови.
— Ты глупец, Оливарес! — вздохнул он. — И разума в тебе не больше, чем в годовалом теленке. Мы идем в Порт-Ройял, на Ямайку, и хозяин там английский герцог Арбемарль, а ты издеваешься над его соотечественниками. Тебе бы самое время извиниться перед ними, но ты никогда не умел этого делать. Но о тебе разговор потом. А вот это что такое?
Убитый матрос все еще лежал на палубе. Никто к нему даже не подошел.
Шпага была у Ники в руках.
— Вытри, — показал на шпагу Клим. — Кровь.
Возможно, Нике послышались нотки осуждения в его голосе, она упрямо прикусила губу. Наклонилась к убитому и вытерла шпагу о его куртку.
«Ну и ну!» — только и подумал Клим.
Однако отвечать капитану Кихосу было нужно. Ника рассказала, Клим перевел на испанский, и капитан Кихос глянул на женщину в мантилье.
— Оливарес до такого, конечно бы, не додумался. Это, видимо, твоя затея, Долорес? Я правильно догадываюсь?
Та молча повернулась к нему спиной.
Капитан Кихос ухмыльнулся. Затем придирчиво, с сомнением оглядел Нику.
— Ты говоришь, мой мальчик, — обратился он к Климу, — что твоя сестра собственноручно уделала этого молодца? Девчонка ростом чуть побольше своей шпаги, а управилась с двумя рослыми парнями. Я, признаться, не то, что не видел ничего похожего, но и не слыхал о таком. Может быть, Оливарес набрал себе никудышных бойцов, которые не отличат шпагу от вертела, на котором жарят поросят. Но ты сам, Оливарес, из дворянской семьи, я видел тебя в деле. Окажи мне услугу, я, так и быть, прощу твое самоуправство, — составь компанию девчонке. На самом ли деле этот комарик умеет так больно кусаться?
Сеньор Оливарес без особой охоты принял предложение капитана, — отказ могли расценить как трусость. Присутствующие оживились. Кто-то уже бросил Оливаресу шпагу, он поймал ее на лету.
— Только ты не очень, — покосился на него капитан Кихос. — Девчонка, все-таки… А вы, ребятки, уберите-ка этого, как его звали?.. Ах, Эстебан. Откуда он?.. Из-под Валенсии. Ну, пусть господь примет его душу и определит ему место в чистилище.
Матросы оттащили убитого к борту. Кто-то замыл мокрой шваброй кровавое пятно на палубе.
Оливарес сбросил свою куртку и остался в одной рубашке. Как заметила Ника, рубашка на нем была чистая — Долорес, видимо, следила за одеждой своего мужа. Он вышел на середину освободившейся палубы, холодно кивнул Нике. Она ответила тем же.
Зрители расположились поудобнее, кое-кто залез даже на ванты — на зрелища матросам сегодня определенно везло.
Оливарес поднял шпагу, и Клим забеспокоился:
— Ника! — сказал он по-русски. — Ты смотри, будь осторожнее. У него и шпага длиннее твоей. И вообще…
— Ладно, Клим. Думаю, сеньор Оливарес не такой уж там искусник, пусть он и дворянин, и учился у самого кавалера де Курси. Нельзя же отказывать капитану Кихосу в спектакле, который он заказал.
Ника небрежно перебросила шпагу из левой руки в правую.
«Вот девчонка!» — проворчал про себя Клим. — «На публику играет…»
А через какую-то минуту холодная усмешка исчезла с лица сеньора Оливареса, и защищаться ему пришлось всерьез. Он стиснул зубы, покраснел от стыда и злости. Пользуясь длиной руки и шпаги, он уходил от сближения, но уже понял, что победа этой девчонки в двух поединках была не случайной и, рассчитывая поймать ее на контратаке, делал коварные прямые выпады. А Клим смотрел со страхом и тревогой, понимая, что если хоть один удар Оливареса попадет в цель, то он проткнет Нику насквозь. И кресло дона Мигеля вернет ее в двадцатый век уже мертвой…
Тревога невольно появилась на его лице, и Ника, как ни была занята поединком, это заметила. Уходя от прямых ударов сеньора Оливареса, она сделала круг и, поравнявшись с Климом, сказала:
— Не беспокойся ты! Сеньор Оливарес далеко не мастер… — она опять ушла вбок, и шпага Оливареса только коснулась ее рубашки, — работает на уровне областных соревнований, не более… В сборную республики Петрович бы его не взял…
