Одд и Ключ времени - Баррель Оак (читать книги онлайн полные версии txt) 📗
Крокк отмахнулся от надоеды-пса сумкой, шмыгнул носом и уселся на траву. Вытащив грифельную доску, часть барсучьей челюсти с клыками, какую-то бесформенную деревяшку и кусок свинцового слитка, Крокк наконец обнаружил искомое. Одно стекло выпало из оправы и валялось где-то на дне сумки, а второе было наглухо перепачкано смолой, пролившейся из лопнувшего пузыря на дне сумки. Вскоре обе руки мальчика оказались в той же липкой жиже, которую он безуспешно пытался оттереть о штаны.
Дело в том, что научные эксперименты были его страстью. Путем жестоких войн и коварных интриг он отвоевал у братьев собственный маленький сарай в углу сада, в который имел право входить только он один. Право это поначалу оспаривалось, но затем братья нашли себе лучшее применение, чем препираться из-за рассохшейся развалюхи на заднем дворе. Все трое один за другим женились, работали вместе с отцом и, наверное, просто забыли про давний спор. Им было уже неинтересно разбираться, кто стащил алебастровые шарики из жестяной банки и почему почти новая еще удочка валяется сломанной на грядке с укропом. Это вполне устраивало Крокка, день и ночь проводившего в своем замке, смешивая, переливая и взбалтывая какие-то подозрительные смеси, большая часть которых пахла, как выгребная яма, и горела, как сухой хворост.
Сарай дважды чудом не сгорел от очередного опыта неутомимого обитателя, но взрослые успевали залить пожар и вытащить самого великого и ужасного Крокка с опаленными пальцами и бровями. Единственный, кому разрешалось присутствовать при этом колдовском действе, был его дед Хрумм от которого, говорили, Крокк и унаследовал свою пагубную страсть к чтению книг и поджогу взрывающихся порошков.
Мальчик всюду собирал, составлял и таскал с собой записи, а также пузырьки и мешочки с какими-то веществами, особую ценность в ряду которых представляла «малийская» смола, изготовленная и названная им самим. Из чего Крокк готовил ее, лучше было не знать. Самым ценным темной тягучей жидкости было то, что ни одним из известных способов ее невозможно было оттереть. В том числе (да, увы, это была она!) от новых очков, за которые ему прилично влетит дома сегодня вечером…
Рубб со вздохом сел у дороги, глядя на молодого хозяина с той терпеливой грустью, которая свойственна только большим добродушным псам по отношению к детям. Крокк погрозил ему кулаком, вызвав неодобрительный «гав!».
В конце концов, раздосадованный до глубины души, он бросил сумку и твердо решил отряхнуть с ног пыль родной деревни, отправившись странствовать по свету, чтобы узнать все, что можно узнать, и пережить все приключения, которые развеют скуку его жизни. Для этого оставалось только найти подходящую компанию. Жаль, невозможно взять с собой сарай и деда — обоих было не оторвать от насиженного места. Но однажды он таки соберется, взяв только главное, и тогда…
Проезжающий мимо пасечник Жжу посмотрел из-под шляпы на мальчишку, сидящего у обочины с собакой, и улыбнулся своему далекому детству.
Крокк сердито скользнул по нему взглядом: пасечник определенно не годился для приключений, разве что спасаться от распоясавшихся пчел на лугу или вылавливать из меда жуков.
Повозка, груженная ульями, медленно тащилась к перекрестку, чтобы, должным образом поскрипев и накренившись, въехать на луга за деревней и остановиться там на несколько дней, предоставив пчелам заняться своей работой.
«Ну и задаст трепку мать… А уж отец…» — вздохнул Крокк, глядя на испорченные очки, пса, дорогу и синее безбрежное небо, поднял сумку и поплелся вслед за повозкой, отгоняя веткой надоедливых насекомых и мечтая о дальних странах.
Глава 15
ПАСЕКА НА КОЛЕСАХ
Путь оказался неблизким, и Одд заночевал в лесу, устроившись, как научился у племени Хум, на дереве, обвязавшись веревкой вокруг пояса. Большинство хищников тебя не достанут, а если потеряешь во сне равновесие, то лишь повиснешь на ветке, как груша, а не свалишься вниз. Весьма полезный навык, всем рекомендую попробовать. По крайней мере, можно испытать этот способ ночевки на кошке, если у нее хватит характера записывать свои ощущения.
Клюпп по своей привычке предпочел ночевать на голых камнях, забравшись в какую-то расщелину на склоне. Все же головастик был по природе орком — пусть и самым необычным из всех. А у орков другие представления об уюте.
Как провел ночь медвежонок, история умалчивает. Известно достоверно лишь то, что он враз прикончил оставшиеся припасы своего покровителя и удалился в ближайший малинник.
Слезши на рассвете с дерева, Одд направился дальше, все чаще пересекая тропинки. Видно было, что здесь часто ходили люди. Только почему-то в этот раз на пути ему никто не встретился. Далеко за деревьями в деревнях раздавался привычный крик петухов и приглушенный лай просыпающихся собак.
Только выйдя к Железному столбу на развилке дорог, Одд еще раз убедился, что вернулся в свое время и в свое место. Более или менее, по крайней мере. Столб этот мог стоять с незапамятных времен и простоять еще миллион лет, что ему станет.
По одной из дорог к перекрестку медленно ползла запряженная волом повозка пасечника Жжу, заставленная ульями. Время о времени тот перебирался с места на место со своими пчелами, собиравшими нектар то на одном, то на другом лугу Яттерланда. Ульев было много, так что пасечник примостился на самом краю, почти уткнувшись коленями в зад неторопливого животного. В итоге большой медлительный вол, размахивая хвостом, отгонял мух сразу от них обоих. Над повозкой кружило живое жужжащее облако, не переставая охранять свое передвижное государство и кормиться на цветах у обочины.
Одд не раз видел пасечника в деревне, где тот торговал осенью свежим тягучим медом. Ровно так, как сейчас с ульями, он вставал среди деревни у груженой бочонками телеги и большей частью спал под полотняным навесом, поджидая клиентов. Весть о том, что Жжу приехал продавать свежий сбор, разносилась быстро. А ночевал он тут же под телегой или у своих многочисленных знакомых. Кто в Яттерланде не знает старика Жжу?
Конечно, сам пасечник ни за что бы не узнал чумазого мальчишку, когда-то приходившего вместе с матерью, покупавшей у него горшок-другой гречишного меда. В половине кухонь Яттерланда стояли его округлые аппетитные горшочки с выдавленной на боку неровной шестиугольной сотой — фирменный знак. Жители долины вообще обожали всякие клейма и фирменные знаки: когда мастер гордился своим делом, отчего же не отметиться лишний раз? Это и в торговле поможет, и прибавит чести человеку, живущему своим трудом. Старший сын Жжу был гончаром и снабжал родителя сотнями вощеных горшочков аппетитного цвета хлебной корочки. Когда они стояли в ряд на краю телеги, казалось, в воздухе пахло свежевыпеченным хлебом. С такой-то красотой торговля всегда шла бойко. Не запоминать же всех молодых мам с держащимися за подол детишками, только и ждущими, как бы поскорее запустить пальцы в это сладкое чудо.
Годы в орочьих подземельях и приключениях, прошедшие с тех времен, многое стерли из памяти. Возможно, поэтому старик Жжу показался моложе, чем запомнилось Одду: у него было меньше морщин и гораздо больше волос на голове. Пасечник едва посмотрел на мальчика и уже собирался снова впасть в дрему, но вдруг беззвучно открыл рот и чуть не свалился со своего насеста, глянув на второго члена компании. Вежливый Клюпп поспешил представиться:
— Привет, человек, глядящий на хвост большого животного! Я — Клюпп! Орк. И мне два дня, — пропищал он, отчего пасечник подавился влетевшей в рот мухой и хрипло закашлялся.
В целом маленький орк имел более или менее приличный вид: из куска выделанной шкуры и половины мешка Одд сделал для него что-то похожее на штаны и куртку. Удалось смастерить даже башмаки, подвязав их ремнями к щиколоткам.
Сообразительность маленького орка не знала пределов. Он не только быстро учился и свободно болтал на одном языке с Оддом, но и постоянно придумывал на ходу всякие штуки. Например, теперь они оба красовались в одинаковых зеленых пахнущих тиной шляпах из мягкого болотного тростника. Надо сказать, до шляп Клюпп оказался сам не свой. Он не меньше получаса простоял у воды, рассматривая свое отражение. При этом Одд не был уверен, что головастик рассматривает именно себя — все внимание, похоже, досталось головному убору. Да и тема разговора от леса и до самого перекрестка, пока Клюпп не отвлекся на вола, пасечника и телегу, была посвящена шляпам, шапкам и панамам всех мастей, о которых головастик хотел знать все.
