Избранница - Карранса Майте (список книг .txt) 📗
Финвана продолжал допрашивать супругу:
— Я узнал, что ваши пикси намерены не дать фее Лилиан выполнить ее задачу.
Оонаг притворилась возмущенной:
— Мои пикси? Пикси свободны, они делают, что им вздумается, а если им в голову придет какая-нибудь шалость, это их дело.
Финвана принялся сильно размахивать гребнем.
— Завтра конный выезд, он будет самым пышным за последние сто лет. Я намерен украсить двор нашего королевства новой кровью.
— А мне что вы скажете?
— Это все ваши глупые выходки, дорогая. Мои пассии тайно исчезают, а двор не обновляется!
Оонаг нежно улыбнулась:
— Возможно, им не нравится при нашем дворе. Здесь немного холодновато и мрачновато, вам не кажется?
Финвана пропустил иронию супруги мимо ушей.
— Я запрещаю вам отправлять мои приобретения в Царство тьмы. Пусть в этом царстве наконец появится новая кровь!
— Дорогой, вас волнует кровь?
— Время от времени мне нравится ее проливать, как и вам.
— Я вижу, вы похудели. Вы прибегаете к кровопусканию?
— Я никогда не был толстым!
Оонаг презрительно рассмеялась:
— Значит, у меня расстроилось зрение. Скажите, ваше плохое настроение объясняется тем, что вы проголодались? Возможно, вас мучает жажда?
Финвана хрипло пробормотал:
— Мне нужна новая кровь. Кровь, наполняющая этот замок, давно выродилась.
Он посмотрел на гребень при свете.
— Правда на вашей стороне, стоит лишь взглянуть на Дианкехта, — без намеков прервала его Оонаг.
Финвана тут же начал защищать своего придворного.
— Дианкехт — отличный гофмейстер!
Оонаг снисходительно улыбнулась, обнажив прекрасные зубы:
— Вы не заметили, как он постарел за последнее время? Дианкехт совсем не похож на Туата. Он не заслуживает того, чтобы представлять короля, не говоря уже о том, чтобы отдавать приказы мне, королеве.
Финвана вырвал один волос и показал его Оонаг.
— Седой.
— Это невозможно!
— Он белый.
— Светлый, почти белоснежный, но это свежий и молодой волос!
Финвана рассмеялся:
— Это вам так хотелось бы!
Оонаг разозлилась и встала.
— Я не стану танцевать с вами на празднике, вы очень располнели.
— И с кем же вы станете танцевать, изволите узнать?
Оонаг смутилась и умолкла, затем рассмеялась:
— Думаете, я вам скажу?
— Значит, не скажете?
— Это секрет!
Финвана не принял ее слова всерьез.
— У вас нет никаких секретов, дорогая.
— Вот как? Возможно, я тоже приготовила сюрприз, как и вы.
Финвана сухо предупредил:
— Если ваши пикси испортят мой сюрприз, я собственноручно отрежу вам волосы.
Оонаг пришла в ужас. Это была единственная угроза, которая век за веком производила на нее желаемый эффект.
Стоило только Финване взять в руки ножницы и щелкнуть их острыми лезвиями, как Оонаг теряла присутствие духа. Она бы не вынесла, если бы потеряла свою шевелюру.
Но дабы сохранить достоинство и ходить с высоко поднятой головой, королева не могла допустить, чтобы ее унизили. Прибегнув к справедливой обороне, она подготовит собственную месть!
Королева сидела, опустив голову, пока Финвана удалялся по узким коридорам замка. Затем Оонаг встала и сильно хлопнула в ладони, приглашая своих горничных.
— Моя повелительница?
— Дайте мне еще раз взглянуть на этот сюрприз. Поторопитесь!
Смущенные девушки развернули шерстяной ковер. В него был завернут голый спящий ирландец. Все в один голос вскрикнули от восхищения.
Оонаг почувствовала, как сильно забилось ее дремавшее сердце.
— Он просто прелесть!
— Весьма достоин внимания королевы.
— Думаешь, он умеет танцевать?
— Конечно, ваше величество.
— А его одежда?
— Мы оставили на месте, она была такой безобразной!
Оонаг забеспокоилась.
— Вы должны были спрятать ее. Если люди найдут его вещи, они подумают, что его где-то закопали, и начнут разрывать наши холмы.
Дамы извинились за свою неосмотрительность:
— Простите нас, ваше величество.
Оонаг предпочла забыть об этом.
— Разбудите его, оденьте и приготовьте к вечеру. Он будет моим кавалером.
Патрик, не догадываясь о том, какую вызвал суету, громко захрапел, и дамы весело рассмеялись.
— Моя повелительница, значит, он станет вашим возлюбленным?
— Вероятно. И почти уверена, что королю придется отказаться от своей. Известите придворных Царства тьмы, что сегодня вечером я принесу им жертву.
Королева властно щелкнула пальцами:
— Миа!
Горничная опустилась на колени:
— Ваше величество?
— Возьми четыре белых кобылы и запряги мой экипаж. Потом забери жертву и доставишь ее к месту. Я не допущу ни промедления, ни оправданий, как в тот вечер.
— Как прикажете, ваше величество.
— Следи за тем, чтобы не вышло осечки. Я не желаю, чтобы король смеялся надо мной.
Нежная Миа обменялась с королевой понимающими взглядами.
— Можете положиться на меня, ваше величество.
Горничная тут же исчезла.
Марина
Ирландские коты мяучат куда громче своих испанских собратьев. Это ей не мерещилось. Марина убедилась в этом, когда в три часа утра вставила ключ в замок двери дома миссис Хиггинс. И тут же, словно откликаясь на пароль, все кошки близлежащих домов хором принялись мяукать.
Марина уже пожалела о своем решении.
Лилиан оставила ее под окном Цицерона, взяв с девушки обещание, что она спрячется у него и ни под каким предлогом не вернется в дом миссис Хиггинс, где, по мнению феи, ее подстерегают пикси и прочие опасности. Однако… там остались Маринины паспорт, деньги и одежда. Разве она могла бросить все эти вещи и забыть о них?
«Я только заберу свое и тут же сбегу», — успокаивала она себя.
Однако при ее попытке проникнуть в дом поднялся такой шум, что окна в нескольких соседних зданиях приоткрылись и невидимые руки принялись швыряться домашними туфлями с той или иной степенью меткости. Соблюдать скрытность стало невозможно.
Марина забыла об осторожности, с какой собиралась проникнуть в свое временное жилище, начала нервничать, возиться с ключом, толкнула скрипучую дверь, кроме того, в коридоре наскочила на подставку для зонтов, ощупью ища включатель, разбила горшок с цветами и сквозь шум отчетливо различила голос миссис Хиггинс: «Как ты посмела заявить, что я морю тебе голодом?»
Любопытно, что Марина сразу все поняла, хотя эти слова были произнесены на сквернейшем английском.
Ей захотелось развернуться и броситься прочь. Да, именно так ей и следовало поступить, едва прозвучал голос хозяйки. Но как та узнала о том, что Марина наябедничала матери?
Не прошло и дня, как сказанное ударило по Марине бумерангом. Почему матери всегда распускают язык? Почему они не могут тихо сидеть в своем углу, страдая за своих дочерей и не задавая работу Интерполу, вызвав международный конфликт?
Все это пришло Марине в голову за считаные секунды, и, когда у нее снова возникло инстинктивное желание бежать, она не смогла этого сделать.
Когда девушка заметила, что итальянцы приближаются к ней с явным желанием схватить, ее сковал страх. Они были проворны и удачливы. Они подхватили ее под руки и без церемоний куда-то поволокли.
Их было двое, они были страшно противны, от них несло мхом и сырой землей. Они вцепились Марине в волосы и, словно тюк, поволокли ее вдоль коридора. Искоса она заметила зеленоватый цвет их лиц, глаза, налитые кровью, и заостренные уши. Это были два чудовища.
Марина едва дышала от страха. Она стала заложницей двух отвратительных и уродливых пикси, безжалостно царапавших ей руки и ноги перед огромной кроватью, на которой лежала миссис Хиггинс, прикрыв свои стокилограммовые телеса длинной ночной рубашкой. Хозяйка показалось Марине чудовищнее, чем прежде.
