Карта Хаоса - Емец Дмитрий Александрович (читать книгу онлайн бесплатно без txt) 📗
Прочие валькирии навещали ее нечасто. Несколько раз заглядывала Бэтла, притаскивающая всякий раз по рюкзаку еды. Вспомнив, что Бэтла валькирия сонного копья, Ирка решила с ней посоветоваться. Незадолго до того ей дважды приснился навязчивый сон, будто она свалилась с лодки в озеро и, чтобы не утонуть самой, выпустила из рук сразу опустившиеся на дно шлем и копье. Потом, выбившись из сил, она спит где-то на песке, а множество мелких паучков ползали по ней и обматывали липкой паутиной.
– Снам не верь! Дохлое занятие! – сказала Бэтла, с хрустом откусывая яблоко.
– А разве свет не посылает снов? – спросила Ирка.
– Чудовищно редко. Чаще это делают другие, – ответила Бэтла. Учитывая, что рот у нее был набит, слово «другие» вышло как «жругие».
– А если сны сбываются?
– Тем более если сбываются. Представь, ты хочешь, чтобы некий человек упал в яму. Вначале ты подкладываешь ему под ноги твердые доски, а когда он утратит бдительность и станет наступать куда попало, доверяя тебе, подложишь гнилую.
Гелата заглядывала раза три. Как всегда она куда-то мчалась, спеша за день побывать в десяти местах, и у Ирки сидела совсем недолго. Едва успевала пожаловаться на своего оруженосца, в очередной раз чего-то учудившего, и рассказать одну-две новости, касающиеся остальных валькирий. Ирка давно уже усвоила, что среди воительниц света Гелата являлась своеобразной нитью, соединявшей бусины отдельных судеб в единое целое.
– Будут приставать, что два пажа для валькирии-одиночки слишком жирно, ты скажи, что Багров – паж Антигона, – заявила как-то Гелата, воззрившись на Матвея.
– Как это?
– А так. Историю учила? Вассал моего вассала не мой вассал. Вот и паж моего пажа не мой паж! Чуть что – сразу учебник истории под нос!
– Все-таки не говори никому, – забеспокоилась Ирка.
– Конечно, не скажу! – пообещала Гелата. – Что я, трепло? С этими оруженосцами вечно все через пень колоду! Вообрази: мой-то широкомордый стал примерять мои тёмные очки и – хруп! – выгнул дужки в стороны! Сколько они стоят он представляет? Ну, скажи, сразу нельзя было сообразить, что его ряха не пролезает?..
– Гыг!
Лицо ее оруженосца, который при этом разговоре торчал здесь же, рядом, расплылось от удовольствия и стало шире почтового ящика. Вздумай кто-то сейчас надеть на него очки, любая оправа не просто погнулась бы, но и разлетелась на куски.
– А ну не улыбайся! Ты! У тебя нет чувства юмора! – напомнила Гелата.
– И хорошо, что нет! – успокоил ее, а заодно и оруженосца, Багров.
– Чего тут хорошего?
– Если бы чувство юмора было у всех, мир превратился бы в сплошную клоунаду.
Видимо, Гелата все-таки не удержала язык на предназначенном ему аэродроме за зубами, потому что уже на следующий день к Ирке явилась Таамаг, суровая как царица амазонок. После Питера она относилась к одиночке значительно лучше, что, однако, не распространялось на Багрова.
Поймав его за свитер, она подтянула Матвея к себе и, сопя ему в брови (Таамаг была на полголовы выше), предупредила:
– Заруби себе на носу, некромаг! Если из-за тебя с ней случится какая-нибудь беда, я сверну тебе шею!
– Если с ней случится какая-нибудь беда, я сам сверну себе шею, – пообещал Матвей.
Таамаг отпустила его свитер, ухмыльнулась и щелчком пальцев сбила с плеча Багрова соринку.
– На том и сговорились! Только учти: слов назад не берем! – сказала она.
Сегодняшний обед состоял из двух банок кильки в томате, которые вдобавок пришлось открывать Ирке. Багров и Антигон хорошо готовили по отдельности, но, проживая вместе, изредка устраивали друг другу демонстрации, что приводило к невеселым результатам. Две хозяйки на одной кухне – это верный обед в столовой.
Пообедав, Матвей встал, довольно потянулся и… тут это произошло. Внезапно Багров судорожно вдохнул воздух, схватился за горло и, сделавшись фиолетовым, завалился вперед. Скорчившись, он лежал на полу, подтянув к груди колени. Спина его содрогалась.
– Дышать… не… могу, – выкашлял он с усилием.
Ирка перевернула его на бок. Матвей был уже не фиолетовым, а сизым. Это было жуткое зрелище. Багровеющий багровый Багров багровело багровел багрянцем.
– Что с тобой? – крикнула Ирка.
– Ды… шшшш… а-а…
Перевернувшись на спину, Матвей судорожно дернулся, выгнулся и застыл. Глаза его остекленели.
Ирка растерялась. Метнулась в один конец комнаты, в другой. Как поступить и как помочь ему она не знала. Опыт человеческий, а не опыт валькирий подсказывал ей, что в таких случаях делают искусственное дыхание.
Ирка опустилась на колени, рывком, чтобы лучше видеть, где сердце, разорвала на Багрове майку. Прильнула к груди ухом. Сердце не билось. Медлить было нельзя.
Раз за разом Ирка основанием ладоней давила Матвею на грудную клетку и вдыхала в Багрова воздух, пока внезапно не ощутила, что его губы ведут себя довольно странно и даже улыбаются. Ирка резко отстранилась. Вскочила. Матвей спешно попытался притвориться, но выдал себя неискренним стоном. Поняв, что разоблачен, Багров преспокойно сел и озабоченно стал разглядывать майку.
– И зачем было рвать? Знаешь, сколько сейчас стоит приличная майка? – спросил он с негодованием и тотчас с улыбкой добавил: – Я вот, например, понятия не имею.
Ирке все еще не понимала. Матвей больше не был ни фиолетовым, ни сизым. Выглядел вполне себе живым и умирать в ближайшее время не собирался.
– У ТЕБЯ НЕ БИЛОСЬ СЕРДЦЕ! – крикнула Ирка.
Багров смущенно улыбнулся. Валькирия-одиночка ощутила себя полной дурой. Никто не умеет притворяться лучше некромага.
– Вообще-то я своего добился. Ты меня поцеловала, – сказал он.
Ирка накинулась на него с кулаками. Бить некромага – дело дохлое, причем в самом прямом из смыслов, хотя один удар все равно прошел. Багров озабоченно потрогал скулу.
– Какая-то ты сегодня сердитая! Не иначе как Марс не в том доме. Биоэнергия прет пучками в разломы земной коры и завивается в колечки! Геомагнитное излучение в геопатогенной зоне! – сказал он, пародируя тех блеющих дурачков-астрологов, нетрадиционных целителей и иже с ними, что вечно паслись на Большой Дмитровке в надежде на продление аренды.
– Никто тебя не целовал! Я делала тебе искусственное дыхание!
Багров ухмыльнулся и облизал губы.
– Буду теперь знать, как это называется!
– В следующий раз, когда ты притворишься, я сперва проткну тебя копьем для верности, а потом уже начну приводить в чувство, – сказала Ирка.
Она повернулась, распахнула люк.
– Ты куда? – крикнул Матвей.
Ирка уже выскочила из приюта.
Девушки – существа странные. В большинстве случаев они обижаются только тогда, когда повода нет или он незначителен. Когда же повод есть, обиды обычно хватает ненадолго. Лишь до тех пор, пока это необходимо, чтобы хлопнуть дверью или произнести «пхе!» с должной степенью негодования.
Вот и Ирка, пробежав по лесу метров четыреста, остановилась. Она стояла, прижавшись лбом к березе, тяжело дышала и одновременно совершенно ясно понимала, что злится на Матвея совсем не так сильно, как ей хотелось бы.
Более того. Она совсем на него не злится и даже рада, что все так получилось. Эта ясная мысль так напугала Ирку, что она пролетела еще метров двести, после чего перешла на широкий шаг.
Сзади кто-то заохал. Оглянувшись, Ирка увидела уныло ковылявшего за ней Антигона. Запыхавшийся кикимор шел, раскачиваясь и держась за поясницу, как старый радикулитчик.
– Не так быстро, гадская хозяйка! Имейте совесть! Если вы хотите убить Антигона – то вам это почти удалось, потому что я все равно пойду за вами, – сказал он.
Ирке захотелось закричать на кикимора, чтобы хоть на ком-то сорваться, но она подумала, что кричать на невиноватых – слишком распространенный признак слабости. Если и кричать на кого-то – то лучше всего на Багрова, а еще лучше – на саму себя.
Антигон подошел и остановился.
