Механическое сердце - Фролов Андрей (читать книги онлайн бесплатно регистрация TXT) 📗
– Дурак ты, братец, – наконец вздохнула Настя.
Не со злостью или обидой, а с каким-то горьким, совсем недетским разочарованием. Встала, разминая затекшие за время рассказа ноги, прошлась по кухне.
– Это ж надо придумать… не просто из школы удрать, а еще и на поляну угодить, которой детей до самого института пугают…
Дмитрий скривился, подумал оправдываться, но только махнул рукой и дернул плечами.
– Думаете, наверное, что путешествие мое бессмысленным было? Что головой своей зря рисковал? – фыркнул он, насмешливо глядя на брата и сестру. – А вот фигушки, скажу я вам! Как папа говорит, беды без прибытка не бывает.
– Это ты к чему? – непонимающе нахмурился Виктор, изогнув бровь.
– А к тому, что на Интернате я услышал такое, о чем и мечтать не мог! – цокнул языком его брат.
Было заметно, что эту часть истории он припас «на сладкое», вот-вот готовый поразить остальных чем-то по-настоящему необычным и захватывающим. Даже с верстака спрыгнул, протягивая сестре бутылку с водой.
– На Интернате нет запретных тем для разговоров. К этому привыкли и Пастухи, и воспитанники. Первые оттуда не уйдут, потому что работой упиваются. Вторые – потому что, попав в этот кошмар, уже никогда не вернешься на добропорядочные поляны. Вот и чесали языками почем зря. А я слушал.
– Ну не томи, – попросила Настя, сделав несколько глотков невкусной, отдававшей кислинкой воды. – Чего ты там еще вызнал?
– Кое-что о Смотрителях, например, – понизив голос, подмигнул родным Димка.
Чувствовалось, это совсем не главное, что он хочет сообщить, но мальчик намеренно разогревал публику, накаляя страсти.
– Пастухи говорили, что когда-то Гильдия была обыкновенной обслугой, хоть и в высшей степени профессиональной. Можете поверить? Однако в какой-то момент руководители ее захотели возвыситься. Захотели настоящей власти…
Он украдкой обернулся на полупрозрачный полог в дверях, будто их могли подслушивать.
– И теперь вся власть в Спасгороде – у Смотрителей, по сути – обычных инженеров, умеющих чинить процессоры Лифтов. Именно они, а вовсе не правительство или поселковые советы, определяют, что такое хорошо, а что – плохо. Они решают, кого наказать, а кого наградить – только они, по собственным прихотям и в зависимости от настроения. Пишут про такое в газетных листках?
Витя нахмурился, тоже покосившись на дверь. С первых классов их учили совсем другому, выставляя Гильдию исключительно в положительном и выигрышном свете. А потому слова брата сейчас звучали не только противоестественно, но и преступно.
– Пастухи, сами на них работающие, злятся, – продолжал тем временем Дима. – Мол, те зажрались совсем, заигрались во власть. И вместо того чтобы развивать Спасгород, только на запасах его жируют, запрещая даже в мыслях упоминать про существование таких полян, как Свалка или Интернат…
– Милосердные Лифты, – прошептала Настя, обдумывая его обвинительную речь. – Неужели это правда?
– А какой смысл белоглазым врать? – мальчик пожал плечами, с тревогой глянув на побледневшего брата. – Да и сходится все, если покумекать. За свое путешествие на Заботинск мы видели такое, о чем в учебниках точно не расскажут. И в тайне это храним не по прихоти… Витька, ты как?
Но от обилия новостей у того закружилась голова, и он торопливо отобрал у сестры бутылку. Напился, совершенно не замечая гадкого металлического привкуса.
– Я как представил, – просипел он, тяжело дыша, – что если кто-то узнает о том, что ты подслушал… Так нас на твой знакомый Интернат и вернут. Быстро, тихо, без прощания с родителями.
– Выходит, – тихонечко спросила девочка, – мы узнали новую жуткую тайну?
– Или усугубили прежнюю, – потер лоб и переносицу Витька. – Матушки-платушки… И это, братец, если верить огоньку в твоем прищуре, еще не все новости?
Тот довольно улыбнулся и кивнул.
– Точно! Потому что сплетни про Смотрителей – это страсть как будоражит. Но был у нас в отряде парнишка один, Тихоном-Тихоней звали. Его до ссылки почти год по городу ловили, так что где он только не побывал. Юркий такой, худенький, а глаза – как у деда старого: усталые, мутные. Во время смены Тихон много чего рассказывал, чтобы не скучно было. Но больше всего он любил страшные истории о Мглистом Механике. Жизнью мамки клялся, что правду говорит: что, мол, сами Лифты ему в свое время поведали, а они, дескать, не врут. Так вот, родненькие: то, что я узнал от Тихони, по-настоящему жутко…
В модуле с бетонным полом и гофрированными металлическими стенами стало очень тихо, и внутрь тут же ворвался отголосок беспорядочного шума конвейеров по производству ненужных вещей.
Настя сглотнула комок, Витька побледнел еще сильнее. А Димка, с важным видом запрыгнувший обратно на край верстака, заговорил чуть тише.
– Его на самом деле звали Александр Дрейфус, – прошептал мальчик таким тоном, что у остальных по рукам тут же побежали мурашки. – И он был талантливым механиком, одним из лучших во всем Спасгороде. Но работа с Лифтами не являлась его специальностью, скорее – хобби. Смотрители – когда еще на самом деле помогали спасгородцам, а не управляли городом, как бездушной марионеткой, – частенько обращались к нему за советом или помощью…
Всем троим померещилось, что зловещий холодный ветер пробрался в помещение через полиэтиленовую занавесь, грубо потрепав по светлым макушкам. От этого колючего чувства вдруг пришло пронзительное осознание, что где-то неподалеку, за тонкими жестяными переборками, терпеливо дожидаются приказов Сортировщики – с ржавой броней вместо кожи, только и ждущие фабричных неполадок, чтобы гончими броситься в атаку…
– Но затем произошло нечто, что свело Дрейфуса с ума, – продолжал Дима. – Что-то страшное, непоправимое. Он стал сам не свой, взбунтовался против Гильдии. Сначала бросил прежнюю работу, затем стал уродовать Лифты или заливать шахты специальной гермопеной. Смотрители, конечно, попытались вернуть контроль над Александром, и на время им даже удалось каким-то образом договориться с ним. Но с тех пор Дрейфус уже не чинил – по приказу Смотрителей лишь отключал и калечил Лифты, отказывавшиеся признавать власть Гильдии. Но полгода назад… полгода назад он и вовсе спятил и не подчиняется больше никому. Теперь, бессмертный и талантливый, Мглистый бродит по полянам и совершает свои преступления…
– Бессмертный? – вздрогнул Виктор, с откровенным недоверием покосившись на брата.
– Почти, – совершенно серьезно и убежденно ответил тот, заставив Настю охнуть. – Мы могли хоть сто раз топить его в охлаждающей жидкости или сбрасывать с обрыва, все ему нипочем. Потому что – как клялся Тихоня, – когда-то Александр Дрейфус добровольно вынул свое сердце из груди, заменив его процессором первого убитого Лифта. И сокрушить Механика, если верить молве, можно, только уничтожив его настоящее сердце. А хранится оно в тайнике, в секретной криогенной камере, которую охраняет огромная змея с желтыми глазами и железными зубами…
– Мамочка… – прошептала девочка, снова затеребив завязки на куртке. – И где же этот тайник?
– Там, где Дрейфус жил и работал до того, как стал Мглистым Механиком, – невольно пугая остальных зловещим шепотом, подытожил Дима. – На поляне Летняя Ярмарка, где тот выступал силачом в цирке-шапито.
Глава четвертая,
в которой принимается ответственное решение, а кое-кто получает весточку из прошлого и прощается с сокровищем
Представьте – посреди шумной автоматизированной поляны по производству вещей кто-то небрежно расставил жестяные бараки, издали напоминающие разрезанные повдоль цистерны. Почти дюжина таких строений пустует, пылясь и дряхлея под грохот фабрик. Однако в одном (пусть временно) неожиданно затеплилась жизнь.
Представьте – внутри жестяного ангара, когда-то служившего не то столовой, не то залом отдыха, находятся трое детей: двое мальчиков и девочка. Их черно-желтые школьные куртки перепачканы сажей, ржавчиной и грязью, равно как и бледные лица. В глазах пульсирует что-то молчаливое, задумчивое, чем трое пока не готовы делиться даже друг с другом. Один из мальчишек невоспитанно взгромоздился на широкий верстак, нервно покачивая ногой. Второй замер на стуле неподалеку, задумчиво потирая переносицу. Девочка меряет помещение шагами, стараясь не скрипеть толстыми подошвами высоких удобных ботинок.
