Джонни и мертвецы - Пратчетт Терри Дэвид Джон (читать книги без сокращений TXT) 📗
— Ре-монт о-бу-ви, — мистер Порокки хмыкнул.
— Ах вот как это произносится? — сказал Олдермен. — А я подумал, он француз. Слово чести. И везде электричество. И нигде ни грана… э-э… навоза.
— Фи! — фыркнула миссис Либерти. — Прошу не забывать, что вы находитесь в обществе Настоящей Леди!
— Именно поэтому он сказал «навоз», — радостно хохотнул Уильям Банни-Лист.
— А еда! — продолжал Олдермен. — Индусская! Китайская! Цыплята из Кентукки! А одежду их вы видели? Из чего ее шьют, как по-вашему?
— По-моему, из пластика, — сказал мистер Порокки.
— Очень броско, красиво и долговечно, — заметила миссис Либерти. — И столько девушек в панталонах… В высшей степени практично и эмансипэ.
— А какие они все красотки! — прибавил Уильям Банни-Лист.
— И все такие рослые… и ни одного калеки! — сказал Олдермен.
— Так было не всегда, — промолвил мистер Порокки. — В тридцатые годы нам пришлось несладко.
— Да, но теперь… — Олдермен раскинул руки и обернулся. — Лавки ломятся от синематографических приемников! Повсюду яркие краски! Высокие люди со здоровыми — своими! — зубами! Эпоха дивных чудес!
— Лица у них не слишком веселые, — заметил мистер Порокки.
— Игра света, — отрезал Олдермен.
Время подходило к полуночи. Мертвецы собрались под сводами безлюдного Пассажа. Все решетки были спущены и заперты, но когда ты мертв, это не имеет значения.
— Недурственный получился вечерок, — сказал Олдермен.
— Не могу не согласиться, — поддержала его миссис Сильвия Либерти. — С самой смерти я так не веселилась. Как жаль, что придется вернуться…
Олдермен скрестил руки на груди:
— Вернуться?
— Полноте, Томас. — Однако голос миссис Либерти звучал куда менее уверенно, чем в начале вечера. — Не хочу уподобляться Эрику Стропу, но вы же знаете правила. Мы должны вернуться. Ведь День настанет.
— Я не вернусь. Я натуральнейшим образом наслаждался. Я не вернусь.
— И я, — подхватил Уильям Банни-Лист. — Долой тиранию!
— Мы должны быть готовы к Судному дню, — напомнила миссис Либерти. — Как знать, возможно, он наступит завтра. Только представьте — придет Судный день, а мы его прозеваем!
— Ха! — сказал Уильям Банни-Лист.
— Я гнил на этом кладбище восемьдесят лет, — заговорил Олдермен Боулер. — И ничего подобного, к вашему сведению, не ждал. Я думал, на миг все окутает тьма, а следом явится некто, раздающий арфы.
— Стыдитесь!
— А вы ожидали от своей кончины чего-то иного? — не сдавался тот.
— Я — да, — ответил Уильям Банни-Лист. — Вера в загробную жизнь того, что кто-то курам на смех окрестил «душой», есть не что иное, как примитивное суеверие, коему нет места в динамично развивающемся социалистическом обществе!
Все посмотрели на него.
— А вы не думали, — осторожно сказал Соломон Эйнштейн, — пересмотреть свое мнение в свете экспериментально полученных объективных данных?
— Не воображайте, будто посадили меня в галошу, если ненароком попали в точку! Да, я обнаружил… что в основном я еще здесь, — горячился Уильям Банни-Лист, — но это не опровергает теорию в целом!
Миссис Либерти пристукнула призрачным зонтиком.
— Не могу сказать, что мне не понравилось, — сказала она, — но, согласно правилам, к рассвету мы должны вернуться на места. Что будет, если мы запоздаем и забудем, кто мы? Что, если завтра настанет Судный день?
Томас Боулер вздохнул.
— Ну и что? — сказал он. — Хотите знать, что я тогда скажу? Я скажу: это было лучшее, что я сделал за последние восемьдесят четыре года. Между прочим, никто не предупреждал меня, что я и за гробовой доской останусь тучным стариком, страдающим одышкой. Откуда у меня одышка? Я ведь не дышу! Я испустил дух, и что же? Извольте, мистер Боулер, сидеть сиднем в мраморном сарае и ждать — точно… точно в приемной у врача! И это справедливость, позвольте вас спросить? Чего мы ждем? Зачем? «Настанет День»! Мы все… прибываем, уже извещенные об этом, но никто не говорит, когда этот день настанет! Я только начал наслаждаться жизнью, — проговорил он. — Ах, как мне хотелось бы, чтобы эта ночь не кончалась!
Мистер Флетчер подтолкнул локтем Соломона Эйнштейна.
— Сказать им?
— Что сказать? — спросил Уильям Банни-Лист.
— Да тут такое дело… — начал Эйнштейн.
— Пришли иные времена, — сказал мистер Флетчер. — Вся эта чепуха насчет того, чтобы успеть домой до зари, пока не пропел петух, возможно, и годилась в ту незапамятную старину, когда люди считали, что Земля плоская. Но сейчас в это никто не верит…
— Э-э… — Один из мертвецов поднял руку.
— Ах, да, — сказал мистер Флетчер. — Спасибо, мистер Рональд Ньютон (1878 — 1934), экс-председатель «Сплинберийского общества сторонников теории плоской Земли». Я знаю, у вас Свои Взгляды. Но я пытаюсь сказать, что…
— …заря — она и время, и место, — взмахнул руками Эйнштейн.
— Потрудитесь объяснить! — потребовала миссис Либерти.
— Мадам Либерти, — Эйнштейн взволновался, — день с ночью вечно гоняются друг за дружкой.
— Но есть ночь без конца и края, — подхватил мистер Флетчер. — Если как следует разогнаться…
— Выражаясь в духе релятивизма… — вставил Эйнштейн.
ГЛАВА 8
Ночь без конца и края…
В серебряной луковице Мироздания без устали крутятся зубчатые колесики часового механизма, тикают, отсчитывая секунды. Полночь не стоит на месте, она стремительно облетает планету, делая тысячу миль в час, и, словно черный нож, отсекает ломти хлеба насущного — сегодня — от вечной ковриги Времени.
Время течет повсюду. Но дни и ночи — явления местного значения, они касаются лишь домоседов. Перемещаясь достаточно быстро, можно обогнать стрелки часов…
— Сколько нас в этой телефонной будке? — спросил мистер Флетчер.
— Семьдесят три, — откликнулся Олдермен.
— Отлично. Куда направимся? В Исландию? В Исландии полночь еще не наступила.
— А в Исландии можно развлечься? — спросил Олдермен.
— Вы любите рыбу?
— Терпеть не могу.
— Тогда Исландия отпадает. Мне кажется, без рыбы в Исландии нельзя развлечься на славу. Ну что ж… в Нью-Йорке вечер только начинается.
— Америка? — вскрикнула миссис Либерти. — Ас нас там не снимут скальпы?
— Боже правый, нет! — сказал Уильям Банни-Лист, который чуточку лучше разбирался в современном положении дел.
— Вероятно, нет, — сказал мистер Флетчер. Он в последнее время регулярно смотрел выпуски новостей и разбирался в текущей ситуации даже лучше Уильяма Банни-Листа.
— Послушайте, мы же мертвые, — сказал Олдермен. — О чем нам тревожиться?
— Ну-с, приступим. Вас может шокировать необычный способ перемещения, — сказал мистер Флетчер, когда в телефоне что-то защелкало. — Но все, что от вас требуется, — это следовать моему примеру. Нет ли здесь случайно Стэнли Нетудэя?
Футболист высоко поднял руку.
— Мы отправляемся на запад, Стэнли. Раз в смерти попробуйте не перепутать направление. А теперь…
И один за другим они исчезли.
Джонни лежал в кровати и смотрел, как подбитый шаттл тихонько вращается в лунном свете.
После собрания навалились хлопоты. Кто-то из «Сплинберийского стража» взял у него интервью, потом его снимали для Мид-Мид-лендского телевидения, и все жали ему руку, и домой он попал лишь к одиннадцати.
Но хотя бы тут обошлось без проблем. Мама еще не вернулась, а дедушка смотрел велогонки, проходившие где-то в Германии.
У Джонни не шел из головы Батальон. Они вернулись аж из Франции. А кладбищенские мертвецы боялись сделать лишний шаг. Но на самом-то деле между ними не было разницы. В чем же причина?..
Мертвецы с кладбища совершали вылазки только в ближайшие окрестности. Почему? Батальон, когда понадобилось, совершил марш-бросок из-за моря. Совсем не обязательно оставаться там, куда тебя поместили.
