Продавец приключений - Садовников Георгий Михайлович (читать книгу онлайн бесплатно полностью без регистрации TXT) 📗
— Я там не был. А что касается дамы… Есть у меня знакомая… машина одна стиральная… — сказал Кузьма застенчиво.
Тут он понял, что его приняли за человека, и ему стало смешно, но он удержался, чтобы не обидеть гостя.
— Теперь я вижу сам, что ошибся. И вы уж простите меня, старина. Но я тысячу лет не был на родимой Земле, — пояснил рыцарь Джон, и взор его затуманился тоской по родине. — Да, да, тысячу лет!.. — повторил он, опускаясь на стул. — А кажется, будто это случилось года два-три назад. Впрочем, и вправду здесь прошло всего три года, а у вас там, на Земле, десять веков. Утекли, как говорят менестрели и трубадуры…
— Ну конечно, здесь вы носитесь со скоростью света. А как известно, коллега, при такой скорости время тянется очень медленно. Словом, по закону Эйнштейна, — заметил Петенька.
— Я уж не знаю, по закону ли это или нет, друзья, но все точно так, — кивнул рыцарь Джон. — Во всяком случае, будто три года назад я увидел тот летательный аппарат и человека с хвостом и рожками. С него-то все и началось… Хотите, расскажу?.. Так вот. Я был в то время бедным, но гордым рыцарем и не зависел от королей. Помнится, разъезжал себе по странам света на преданном Савраске да все следил, как бы не обижали слабых людей. А дамы-то, самые прекрасные дамы со всей Европы, так и соперничали между собой. Каждая стремилась сделать меня своим рыцарем. Но что поделаешь, их восхитительные чары были беспомощны перед толщей моего верного стального панциря. Кто бы мог подумать, что мое большое сердце окажется таким капризным… Понимаете, что получилось? Не нравились ему ни блондинки, ни шатенки, ни даже жгучие брюнетки.
И говорит однажды мое сердце так: «Хочу, чтобы моя дама, дама сердца то есть, была и брюнетка, и шатенка, и блондинка в одно и то же время». Узнал я про такое и отправился на поиски этой трехцветной, дабы прославить затем ее имя своими великими подвигами. Но увы: мы с Савраской объездили много стран, и многие красивые дамы назначали мне свидания, однако ни одна из них не была даже двухцветной. Словом, мной овладело отчаяние. Но однажды…
Тут рыцарь Джон ушел в глубокое раздумье, а наши герои окружили стол, притихли, впившись в гостя глазами. Кузьма поднял голову от пожарного багра, из которого мастерил копье. Даже кот Мяука и тот приоткрыл зеленый глаз. В общем, все поняли, что сейчас последует интереснейшая история, и приготовились слушать. И только Барбар захлопотал с удвоенным рвением, занимаясь неизвестно чем, — прятал от рыцаря свое лицо.
— И вот однажды… — повторил рыцарь Джон, — однажды ночью я улегся спать прямо в поле под копной душистого сена. Мой верный конь пощипывал травку, позвякивал себе удилами, а я лежал на спине, закинув руки за голову, смотрел на звезды и наслаждался отдыхом. Одна из звезд прямо на моих глазах сорвалась с небесного потолка и полетела на землю. Признаться, я не придал этому особого значения.
«Ну сорвалась, — думаю, — и сорвалась, значит, плохо тебя привязали. Падай себе на здоровье. Рассыплешься — будет серебро бедным людям. А мне ты на что? Я бессребреник, мне только рыцарская честь моя нужна да еще Самая Совершенная, и всего-то!» С такими словами я и заснул, не зная, что звезда та была и вовсе не звезда.
Сплю я себе и чувствую во сне, будто кто-то щелкает меня по доспехам и шепчет себе под нос:
«Он и есть тот бесстрашный самовар, что мне нужен».
Мне до сих пор неизвестно, что такое самовар, но полагаю, в отношении меня это слово означало насмешку. Вскочил я на ноги и поднял меч над обидчиком. А он стоит, навострив рожки и помахивая хвостом, и в глазах его испуг вперемешку с нахальством. Этого еще не хватало, думаю, терпеть еще ко всему обидное слово от нечистой силы.
«Сейчас я тебе брошу вызов», — говорю и снимаю перчатку.
Задрожал тогда бес, повалился на колени, да не сразу, а выбрал прежде место с сеном, чтобы помягче было. И просит после этого:
«Оставьте эти шутки при себе! Я и так устал как собака. Целый день возился с одним из созвездий, хотел припугнуть багдадского халифа».
«Каким же образом ты хотел его припугнуть?» — спрашиваю.
«Да дело в том, — говорит, — что придворные звездочеты сейчас готовят ему гороскоп, ну я и пытался поменять местами кое-какие планеты. Да только ничего не вышло. Вот досада! Бился, бился — и хоть бы что! Понимаете, мне, как и Архимеду, не хватает точки опоры. Иначе бы я тоже перевернул весь мир вверх тормашками!» «Ну, ну, это совсем ни к чему, — говорю. — И не забывайте, пожалуйста, я должен свести с вами счеты за обиду».
«Какой вам от этого прок? — говорит сатана. — Не лучше ли нам вступить в торговые отношения? Вы мне — я вам».
«Ничего мне не нужно от вас», — говорю.
«Э-э, не говорите, — машет руками. — Чем вы, к примеру, занимаетесь сейчас?» «Положим, ищу Самую Совершенную. Подвиги во имя ее хочу совершать».
«Ну так вот я в два счета вам ее достану», — предлагает бес.
«А что взамен?» «Душу!» — говорит, и хоть бы моргнул при этом, дьявол этакий!
«Не пойдет! — отвечаю. — Как же я без души буду служить Самой Совершенной? Еще докачусь до чего-нибудь нехорошего!» «Это верно, — говорит. — Да мне, по совести, и ни к чему ваша душа. Просто вы совершите для меня в космосе один пустяковый подвиг».
«А что это за страна такая — космос?» — спрашиваю.
«Вон она», — и показыает на звезды.
«Там же звезды висят, и ничего более».
«А нам ничего более и не нужно, — ухмыляется бес. — Нам только и нужно, что на одну из звезд».
«Да она же маленькая! Вот такая, — и показываю кончик пальца. — Как же мы поместимся на ней?» «Ладно, — отвечает. — Все равно не поймете. Я сам отвезу. Ступайте за мной, надо поторапливаться. Вот уж рассвет, и упаси Бог, кто увидит. Не миновать тогда святой инквизиции».
Взял я Савраску под уздцы и пошел за ним следом. Привел он в овраг, а в овраге лежат две большие глубокие тарелки, одна другой покрыта.
«Полезайте, — говорит, приподнимая край тарелки. — А животное оставьте здесь. На нее кислорода не напасешься. Вон какие бока!» Забрался я в темноту и слышу лязг. Это мой бес второй тарелкой себя и меня накрывает. Потом зажужжало, и чувствую, как меня поднимают. Затем кто-то впотьмах положил на меня железную колоду и придавил ко дну. И ну мять! И так и этак…
«Терпите! — вещает бес. — Общепринятые перегрузки».
Только он это сказал, как меня подняло и понесло. Плаваю между тарелками, точно мыльный пузырь. И стальные доспехи мои легче обычного пуха. Что же это он вытворяет со мной, с храбрым рыцарем, думаю. А меня то и дело носит туда и сюда. Вот уже и ноги выше головы. А может, я потерял ориентацию, где верх, где низ.
«Хотя бы зажгли лучину, темно, — говорю. — Совести у вас ни капли».
«Да, к сожалению, еще остатки есть. Мешают работать. Никак я от них не избавлюсь, — отвечает. — А что касается огня, потерпите, любезный. Иначе заметят с Земли. Так вот каждый раз и улетаем впотьмах. Теперь вам ясно, почему звезды падают, а назад не поднимаются вроде бы?» «Теперь-то понимаю. Просто их не видно».
«А вы заметно прогрессируете», — говорит, и оскаленные его зубы белеют во тьме.
Наконец прилетели мы неизвестно куда. Приладил бес к моему забралу вот этот кусок стекла и легонько подталкивает к выходу.
«Приехали, — говорит. — А теперь марш наружу, да нагоните хорошенько на всех страх!» «Кого имеете в виду?» — спрашиваю.
«Да неужели не видно, стальная ваша голова, что это планета Ад?» — кричит.
Вылезаю, а вокруг кишат такие же рогатые и хвостатые. Бумаги какие-то под мышкой. Иные из них крутят ногами два колеса, а сами сидят сверху. А над головой порхают старушки с кошелками, и каждая на помеле. А мой личный бес тем временем подзуживает за спиной:
«Постращайте их хорошенько, припугните, не то они меня не боятся ни капельки!» «А зачем вам нужно, чтобы вас боялись?» — спрашиваю.
«Пока и сам не знаю. Так, на всякий случай!» «Знаете, не по мне это — бросаться на безоружных с мечом, — говорю. — Вот если бы кто-нибудь напал на вашу родину или хотя бы обидели слабого…» «Оставьте свои рыцарские замашки, — прерывает он меня. — От вас ничего не требуют особого. Вы должны только напугать — и всего-то делов. А за это я вас кое с кем познакомлю. Уговор есть уговор. Давайте уж, братец, держать свое слово».
