Замок целителей - Хенли Виктория (читать книги бесплатно полные версии .txt) 📗
— Что?
Яспер прищурился. Камень теперь казался темным, самым обычным, какие без счета валяются при дорогах, однако Яспер прекрасно знал, что видел свечение.
— Что это за камень? Откуда он у тебя?
— Этот? Памятка, оставшаяся от матери. — Выплывшая из-за тучи луна залила их лагерь своим бледным светом.
— Это не просто памятка. Этот камень прогоняет тени.
Маэва промолчала, и Яспер не знал, что думать. Странные вещи творятся на свете. За прошедшие несколько дней жизнь его преобразилась настолько, что он теперь совершал поступки, которых лучше было не делать, и видел вещи, которых увидеть не рассчитывал. Он рисковал собственной свободой ради девушки и мальчика, которых случайно встретил две ночи назад. И вот он уже опасался теней и видел свет, исходящий из обыкновенного голыша.
— Ты уже жалеешь, что повстречал нас, Яспер? — Стоявшая рядом Маэва казалась ему существом, возникшим из сна, одеяло прикрывало ее плечи, камень покоился на груди. Неужели она могла читать его мысли?
Яспер с шумом выдохнул.
— Ты собиралась рассказать мне о камне, — проговорил он, не отвечая на вопрос.
— Дай мне руку, — попросила она.
Он прикоснулся к ее гладкой и прохладной коже. Маэва закрыла глаза. Как сделала там, в лесу, на окраине Сливии. Она задержала его руку в своей чуть дольше, чем тогда.
— Он называется камнем дримвенов, — проговорила она. — И раньше принадлежал моему отцу, а до того его матери.
Хорошо. Она сказала ему правду — Яспер всегда умел отличить правду от лжи.
— Дримвенов? Я слышал, что дримвены сейчас затаились и не рассказывают людям о себе.
— Это тайна.
— Я сохраню твою тайну.
— Она не только моя. Ради нее люди шли на смерть.
— Теперь это и моя тайна. — Яспер знал цену своему слову.
Он подал Маэве сверток, и она развернула ткань. Приложив отрез к Девину, она кивнула.
— Сколько времени уйдет на шитье? — Яспер принялся доставать из карманов катушки с нитками.
— Несколько дней, если у меня будут помощники.
— Я не умею шить.
— Я научу тебя.
Яспер усмехнулся, услышав в ее голосе решительность. Когда он достал принесенный хлеб, сыр и немного мяса, Маэва опустила ткань. При небольшом росточке у нее был отменный аппетит.
Глава десятая
Сара шла от поляны теццарины рядом с Берном. Огромная птица исчезла так быстро, что она даже не успела бросить последний взгляд на ее перламутровые крылья. Она, освободительница, не видела даже, как та улетела.
Берн восторженно смеялся:
— Какой же ты обладаешь силой, Сара!
Она не хотела видеть его. Сара бросилась бегом к границе седьмого священного кольца. Берн беззаботно ломился сквозь подлесок за ее спиной, не замечая производимого шума. Голова ее пульсировала, а сердце горело. Она ощущала, что не заметила нечто чрезвычайно важное и может никогда более не столкнуться с этим вновь. Ей хотелось обогнать Берна, однако он держался вровень с ней, как она ни торопилась.
Когда Сара оказалась перед седьмым кольцом и начала протискиваться сквозь печать, он схватил ее за плечо.
Оказавшись по другую сторону, Сара перевела дыхание и решилась вновь посмотреть на Берна. И с невероятным облегчением обнаружила, что к ней протягивает руки истинный Берн, тот Берн, которого она любила и глаза которого полны радости. Она упала в его объятья.
— Когда мы прошли последнее кольцо, я поняла, что там действует какое-то заклятье. Ты сделался коварным и злобным.
— Это все элловены, — объявил он с печалью в голосе. — Они не хотят, чтобы мы были вместе. Им известно, что придает нам такую силу. Но элловены не сумеют разделить нас, и теперь, после исчезновения последней теццарины, они сделаются много слабее.
— Последней теццарины… — В груди Сары пробудились сомнения. Что же она сделала?
Он развеял все ее сомнения одним поцелуем. И прикосновение его губ заставило Сару растаять и забыть обо всем, кроме того блаженства, которым была наполнена ее любовь к Берну.
Элловена Ренайя двигалась на удивление быстро для своего роста, отметил Дорьян, шагая рядом с нею через лес. Широкая тропа извивалась среди деревьев, скал и цветов и, постепенно поднимаясь, вела сквозь священные кольца. Дорьян старательно вникал в каждое произнесенное элловеной слово относительно шармалей вообще и Берна в частности.
— Итак, шармаль наделен несомненным дарованием, но лишен совести? — переспросил он.
— Да. Он обаятелен, но не добр. Шармаль легко добивается власти над другими людьми. Он стремится сделаться их наперсником, и чем больше чужих секретов узнает, тем большую власть приобретает над окружающими.
— Но если Берн и в самом деле шармаль, то почему он не может очаровать меня? Или его чары действуют только на женщин?
— О нет. Шарму подвластны все. Мне говорили, что замыслам шармаля могут противостоять только те, кто уже испытал его воздействие, но сумел спастись. — Ренайя бросила косой взгляд на Дорьяна, которому оставалось надеяться только на то, что она не станет развивать эту тему дальше.
— Но вы знаете, кто такой Берн, а значит, он не сумеет воздействовать на вас? — спросил Дорьян.
— Нет. Мне надлежит самым внимательным образом следить за собой, иначе я могу угодить в ловушку. Но ты, несмотря на свою молодость, уже встречался с шармалем и сумел каким-то образом разгадать его.
— А шармаль бывает женского пола?
Ренайя кивнула.
«Я разгадал ее, однако на это ушло так много времени».
— Значит, разум шармаля можно считать больным? — спросил Дорьян, надеясь, что элловена Ренайя не сумеет заметить, насколько отчаянно он хочет услышать положительный ответ. — И возможно ли в таком случае его исцеление?
— Весь опыт, вся мудрость Замка свидетельствуют об обратном, — ответила она негромко. — Это пытались сделать. И меня учили, что любое израсходованное на шармаля количество жизненной силы лишь укрепит его разрушительные способности. Шармали очень опасны, их сила обманчива.
Дорьян моргнул, пытаясь скрыть разочарование.
— Берна удалят из Замка?
— Да, как только мне удастся убедить Совет в его сущности. Заметить шармаля способны только мистивы и геновены. Мне следовало бы сразу предупредить всех целителей, однако я усомнилась в справедливости собственного заключения. Но как только мы обнаружим Сару и Берна, я не стану откладывать.
— Но что вы скажете им? И что, в сущности, представляет собой шармаль?
— Дар шармаля в известном смысле обратен дару мистива. Берн ощущает то, чего мы хотим в наибольшей мере. И дар этот используется не для того, чтобы целить, а чтобы улавливать других и ставить их себе на службу.
Дорьяну сделалось муторно, он пожалел, что не настоял вовремя на откровенном разговоре с Сарой.
— Но что будет, если он подчинит Сару себе?
— Этого я и боюсь. Если Берну удастся совратить дар Сары… — Шаги Ренайи чуть замедлились. — Но помочь ей может только правда. Правда всегда предпочтительнее, во всем, а при ее даровании человек может жить только правдой.
— Ее даровании? А какое оно у нее?
— Она фирана. Духовная воительница.
— Фирана… А что это значит — быть воином Духа?
— Фиран умеет сражаться духовным оружием. Это великое дарование, Дорьян, всем элловенам Замка придется как следует потрудиться, чтобы дать ей надлежащее воспитание.
Дневной свет вокруг них вдруг переменился, Дорьян поднял голову. Облаков на небе не было, тем не менее небо померкло, будто солнце было на нем огромным фонарем, который вдруг привернула чья-то рука. Немыслимо. Однако цветы вокруг словно потускнели, а ветви над головой поникли.
— Нет, — прошептала элловена Ренайя. — Не может быть.
— Чего не может быть, элловена?
— Нет, — произнесла она еще раз. — Последняя теццарина не может оставить нас.
— Теццарина?
— Огромная птица. Век за веком теццарины обитали на вершине этого холма и общались с целителями, связывая нас с элловенством. — Ренайя беспомощно огляделась и как-то сразу сделалась похожей на увядающий сорванный цветок. — Птицы начали исчезать несколько месяцев назад. И вот осталась только одна. Элловены пытались совместными усилиями оградить ее и удержать. — Она подняла тонкую руку. — Свет! Он сделался лишь отзвуком прежнего — такого, каким должен быть. Боюсь, что и последняя теццарина оставила нас.
