Гость из царства мертвых - Усачева Елена Александровна (книги полные версии бесплатно без регистрации txt) 📗
Она продела нитку в баранку и повесила ее на дерево.
– А ты не боишься, что пришедшие пообедать духи нас с собой захватят? – осторожно поинтересовался Серый.
– Нас здесь если кто-то и захватит, так это милиция или родители, – шмыгнула носом Анжи и бросила на ближайшую ветку связку сушек и пряников. – Ты как от своих отделался?
– Сказал, что пойду к тебе, – вздохнул Лентяй, без дела слоняясь вокруг Анжи.
– Ну, а я – что к тебе! – хихикнула Анжи. В отличие от приятеля ее настроение было боевым. – Потом ты будешь обязан на мне жениться!
Последней из сумки показалась тыквенная голова. Сергей онемевшими от холода пальцами достал спичку, с трудом зажег свечку, вставил внутрь и прикрыл сверху «шляпкой».
– Главное в нашем деле – правильно соблюсти ритуал, – подула на озябшие ладошки Анжи. – Еда привлечет духов, огонь не даст им подойти к нам близко. Нам остается только уговорить Глеба вернуться в его тело.
– А если он не захочет? – плотнее укутался в куртку Серый. – Четыре месяца дома не был! Может, ему на том свете хорошо.
– Если бы там было хорошо, оттуда никто не возвращался бы, – покачала головой Анжи. – Зачем же они постоянно убегают?
Закончив приготовления, ребята сели на лавочку – ждать. Между ними стоял «Веселый Джек».
– А почему вы здесь, а не на кладбище? – раздалось за спиной, и Анжи, взмахнув руками, чуть не опрокинула фонарь.
Воробей вышел из-за кустов и остановился у края скамейки. На нем была детская маска волка, на плечи он накинул маленький серый меховой жилетик, к кистям рук у него были привязаны меховые варежки.
– Тебя забыли спросить, – фыркнула Анжи, отворачиваясь.
– И спросили бы! – Воробей еще пытался вернуть себе потерянный статус лидера и Анжиного кавалера, но – безрезультатно. – Все призраки сейчас тусуются там.
– Там тусуются отмороженные призраки и местные. Нам они не нужны, – отрезала Анжи.
– Ну, как знаете, – тряхнул головой Воробей, отчего маска встала дыбом, словно волк задрал пасть.
– А ты что это так вырядился? – хихикнул довольный Серый.
– Именно так одевались древние кельты, – со знанием дела отчитал его Джек. – В шкуры волков. Ну, и других диких зверей. Устрашающе выглядит.
– Смешно, а не устрашающе, – буркнул Лентяй.
Они немного помолчали, каждый глядел в свою сторону. Анжи было обидно, что их компания распадается. Даже если все закончится хорошо и они благополучно вернут дух Глеба на место «прописки», втроем им уже не быть. Да и приедут ли они на следующий год в Спасское, еще вопрос! Слишком уж много грустных воспоминаний теперь у нее связано с этим местом.
Ей стало совсем грустно. Она даже почувствовала, как на глаза вновь наворачиваются слезы. Анжи шмыгнула носом и подумала, что последнее время часто плачет. Устала, наверное, за все эти сумасшедшие месяцы. Жалость заполнила ее целиком. По щекам потекли слезы. Они текли и текли, и ничто их не могло остановить. Анжи потихоньку хлюпала носом, боясь, что мальчишки заметят ее слабость и начнут смеяться – пришла привидения пугать, а сама разнюнилась. Но мальчишкам было не до нее.
Воробей сидел на кончике скамьи, ссутулившись, маска съехала на его лоб, отчего он стал похож на маленького обиженного дошколенка.
Лентяй вертел головой, словно к чему-то прислушивался. Анжи тоже подняла лицо. Ей показалось, что из окон верхних этажей льется какая-то мелодия. Что-то старомодное, лирическое. Она поискала глазами – откуда эти звуки, но все окна были темны.
– А вы заметили, что мы сидим уже час, а в подъезд никто не вошел? – пробормотал Серый, кутаясь в свой балахон.
– Они Воробьева испугались, – хихикнула Анжи, но вместо радости в ее душе поднялась новая волна тоски.
Вот они здесь караулят непонятно кого, притащили с собой эту дурацкую тыкву – мир собрались спасать! А этому миру ничего и не надо. Он спокойно спит, даже на улицу нос показать боится. Тоже назвали – ночь Хэллоуина! А никто, кроме них, призраков пугать не идет. Все небось засели в своих клубах и на улицу не спешат. А они мерзнут, подвергают себя опасности. Может, они даже погибнут, падут в неравной битве с нечистью, но этого никто и не заметит.
Никто…
Всем плевать на них. Плевать, что трое слабых подростков встали на защиту мира от темных сил! Да, они спасут Глеба, отправят Лутовинова на место, но «спасибо» ни от кого не услышат. Даже великая писательница Агния Веселая не пустит их на порог, а при встрече она отвернется и сделает вид, что не заметила.
Анжи уже не плакала, а рыдала в голос. Казалось, еще чуть-чуть – и начнется настоящий потоп. И они поплывут на своей лавочке, как на корабле, далеко-далеко, где нет места горю и печалям.
Тоска переполняла ее, лилась через край и, наверное, разорвала бы душу, если бы рядом она вдруг не услышала странное шебуршание.
В «Веселом Джеке» кто-то сидел. Фонарь продолжал гореть, пламя свечи нервно подрагивало, но внутри явно был кто-то еще. Он скребся о мягкие бока фонаря, видимо, поудобнее устраиваясь в неудобном месте. Потом пламя свечи вспыхнуло ярче, и из «глаза» тыквы кто-то показался.
– Тише! – прошипел этот кто-то. Разглядеть его было нельзя: свет размывал все контуры. – Тише, а то она услышит!
Лучик света метнулся вверх, указывая на что-то, находившееся над ее головой.
Анжи медленно перевела взгляд и чуть не рухнула с лавки от ужаса.
Прямо над ней на ветке сидел монстр с телом птицы и женской головой. Перья на монстре переливались, как радуга – то ярко-красным, то ярко-зеленым. От такого разноцветья резало глаза. Очень хотелось отвернуться, но взгляд птицы притягивал, заставляя смотреть только на нее. Лицо птицы было девичьим, с заметными веснушками на вздернутом носу. Волосы на ее голове были собраны в высокую корону с яркими драгоценными камнями. Над короной неоновым цветом полыхали буквы, после долгого прищуривания и вглядывания сложившиеся в слово «АЛКОНОСТ».
Птица улыбалась, мягко покачивая крыльями. В ее лице было столько сострадания к рыдающей Анжи, столько понимания ее горя и одиночества, что Анжи успокоилась. Ей тут же захотелось встать и выложить этой птице все, что накопилось у нее на душе. Она даже повернулась к Джеку, чтобы показать это странное явление, когда заметила на спинке лавочки, как раз между Воробьем и прикорнувшим рядом с ним Лентяем, еще одну птицу.
Эта птица была заметно меньше той, что сидела над Анжи, но у нее тоже была женская голова. Волосы стояли дыбом и полыхали, как хороший костер. Крылья ее и хвост состояли из крупных темных перьев, переходивших на спине в красные. Она сидела, расправив крылья, и тянула одну протяжную ноту.
Едва только взглянув на нее, Анжи захотела спать. Опухшие после долгого рыдания веки отяжелели, глаза защипало, по телу волной разошлось приятное тепло. И она бы, наверное, так и улеглась на лавочке, растолкав давно уснувших Джека и Серого, если бы из темноты на нее не глянул Ужас.
Глаза третьей птицы пронзали насквозь. Они были красными, как огонь, и черными, как смерть. Они испепеляли Анжи и тут же возрождали из пепла. Птица была самой Ночью. Ее чернота была чернее любого черного цвета. Но, приглядевшись, Анжи заметила, что в ее крыльях мелькают белые перья с голубыми и красными полосами. Клюв – нежно-фиолетовый, заостренный, похожий на клинок. А глаза яркие, зеленые, цвета молодой травы. И столько в них было мудрости, столько знания, что Анжи, не задумываясь, шагнула в кусты.
Эта птица тоже пела, но ее песня была сладостной, и Анжи, наверное, непременно умерла бы, если бы эти звуки прекратились.
– Стой! Не ходи! – прошептали ей в затылок. Но она не могла отвести взгляда от колдовских глаз. Сидевшая перед ней птица наливалась цветом и уже не просто манила, а звала за собой, требовательно, настойчиво.
– Оглянись! – кричали за ее спиной.
Но зачем ей было оглядываться, когда перед ней была сама Радость?
– Посмотри под ноги! – прошипели ей прямо в ухо. И от этого контраста благости и ненависти Анжи покачнулась и машинально глянула вниз.
