Румо и чудеса в темноте. Книга II - Моэрс Вальтер (книги без регистрации бесплатно полностью сокращений TXT) 📗
Этот приём Тиктак провёл в тот день несколько раз. Он делал Ралу больной, а затем вылечивал её. Тошнота, слабость, головокружение, жар, удушье – симптомы исчезали так же быстро, как и появлялись. Против каждого недомогания вызванного генералом Тиктаком у него имелась специальная эссенция, с помощью которой недомогание проходило за одно мгновение. Достаточно было открыть кран, повернуть колёсико, отрегулировать вентиль и страдания Ралы прекращались.
Тиктак начал разыгрывать свой инструмент. Границы Ралы были ему ещё не известны, но он уже понимал, что он может с ней сейчас делать, а что стоит отложить на потом. А любовь, не так ли она функционирует? Не изучаем ли мы границы своего партнёра и не учимся ли мы их уважать?
Он ещё раз взглянул на термометр смерти. Тот показывал девяносто девять. Процедуры ослабили её, но всего лишь чуть-чуть. Он усыпил Ралу, на этот раз с помощью смеси настойки валерианы и мелиссы. В этот вечер генерал Тиктак ещё долго стоял перед медной девой и с нежностью смотрел на неё.
Рала пробыла уже некоторое время в медной деве, но она не могла с уверенностью сказать, как долго длилось её заключение. День? Два? Три? Неделю? Точно было лишь известно, что за это время Рала изучила своё тело так, как никогда ранее.
Когда прошло действие усыпляющего средства, на неё накатилось отчаяние. Ни разу ей не приходилось находиться в подобной беспомощной ситуации. Отчаяние и бешенство нахлынули на неё, но страх она не пустила, поскольку он бы парализовал её дух, а смерть только этого и ждала. Рала хотела думать, так как это было единственно доступной ей формой движения. Она отвергала страх, как раньше она отвергала смерть.
Да и что особенного ей приходилось терпеть? После того, как она примирилась со своей абсолютной беспомощностью, похожей на тюремное заключение, всё остальное не казалось больше сложным. Рале было плохо, ей было холодно, жарко, у неё кружилась голова, она начинала нервничать или становилась сильно уставшей, но это были все знакомые ощущения и они так же быстро проходили, как появлялись. Позже были неприятные моменты – перед её внутренним глазом появлялись странные картины, смысл которых она не могла объяснить, в ушах звучали незнакомые таинственные голоса и казалось, что по её коже ползают насекомые. Но эти лёгкие галлюцинации быстро исчезали. Некоторое время Рала думала, что в ней одновременно спрятано несколько существ, но и это сбивающее с толку ощущение быстро прошло, а затем она ощутила спокойствие и усталость и уснула.
Рала поняла, что там снаружи был кто-то, кто за всё это отвечал, кто-то, кто делал всё это по причинам, которые были для Ралы такой же загадкой, как и способ, с помощью которого её мучили. Эти дни она прожила так, будто она находилась в постоянном движении. Никогда ранее она не чувствовала себя такой активной, как сейчас, когда она не могла пошевелить ни малейшей частью своего тела. Только сейчас она поняла, сколько жизни в ней было, даже когда она спала, как кровь течёт по её венам, как стучит её сердце. Внутри неё всё работала с огромной энергией, как в большом городе. И сейчас, когда враг стоял перед его воротами и осаждал его, всё заработало ещё активнее. Нет, ни в коем случае нельзя было поддаваться чувству страха и безнадёжности, как и в любом осаждаемом городе, готовом к защите.
Первое сражение Урса
Урс был готов умереть, впервые выйдя на арену Театра красивый смертей. Умереть не сражаясь, поскольку он не хотел защищаться. Меч он держал в руке только для того, чтобы бросить его к ногам противника.
Урс уже несколько дней, скованный цепями, следил за сражениями в театре со своего этажа для заключённых. Он всё ещё не знал, как все вольпертингеры попали в этот больной мир и какие мотивы руководили жителями этого мира, но он разобрался в коварной системе театра и понял, что сбежать отсюда не удастся.
Возможности для побега не существовало. Каждого вольпертингера выводила на арену целая толпа вооружённых до зубов солдат, за которыми следила группа медных парней с взведёнными арбалетами. О помощи извне нечего было говорить. Так что оставалась только одна возможность – подчиниться системе и стать воином театра. До сих пор вольпертингеры сражались с солдатами и прочими наёмными убийцами, но Урс знал, что это было лишь вопросом времени, когда вольпертингерам придётся поднять оружие против своих собратьев. И это будет началом конца вольпертингеров, и переживать это будет невыносимо. Урс хотел умереть до того, как ему придётся увидеть, как вольпертингер убивает вольпертингера.
Все сражения заканчивались в их пользу. Не важно с кем они сражались – с одним или несколькими противниками, с дикими зверями или с обученными убийцами – все вольпертингеры, кроме жестоко убитого Орнта ла Окро, покидали арену живыми.
Тон задало сражение Ушана де Люкки, немного позже Биала Бухтингский одержал триумфальную победу над близнецами-наёмниками. Олег Дюнный, вооружённый только пращёй, победил целую банду солдат, и каждый следующий вольпертингер был вооружён только несерьёзным оружием. Но Урс принял решение. Он никогда никого не убивал, так должно и остаться. Сегодня был день, когда он распрощается с этим кошмаром, и он хотел сделать это с определённым посланием: он откажется от использования оружия.
Небольшая армия солдат и медных парней провела Урса из его камеры до арены. И только тут вольпертингер получил возможность выбора оружия. На столе, заваленном оружием, он выбрал короткий меч и вышел на поле битвы.
Его приветствовали жидкие аплодисменты. Публика поняла, что должна с уважением относиться к вольпертингерам, но совершенно не желала их громко приветствовать. Противником Урса был высоченный, мускулистый дикосвин – с головы до ног покрытый чёрной шерстью парень. Его грива была заплетена в косички с бесчисленными разноцветными бусинками, мелкими костями и зубами. В носу у него было огромное золотое кольцо, а одет он был только в набедренную повязку, состоящую из дюжины мечей в кожаных ножнах.
– Как тебя зовут? – спросил Урс, подойдя к нему. Не то, что бы имя противника его сильно интересовало. Оно было нужно ему, чтобы закончить своё последнее предложение в жизни. "Убей меня, такой-то!" – хотел он крикнуть. Ему оставалось только подставить правильное имя.
Эвил-многорукий
– Это, малыш, тебя не касается, но я скажу тебе, поскольку это последнее, что ты услышишь в этом мире. Меня зовут Эвил. Эвил-многорукий.
Урс крепко ухватил свой меч. Эвил? Это был тот самый Эвил, убивший его приёмного отца Корама Марока?
– Тебя зовут Эвил-многорукий?
Черноволосый кивнул.
– Знаешь Корама Марока? – спросил Урс.
– Это что? Допрос?
– Имя Корам Марок не говорит тебе ни о чём?
– Нет. Не говорит.
Урс ослабил хватку своего меча.
Дикосвин хлопнул себя по лбу:
– Стой-ка! – сказал он. – Корам... Корам Марок? Это не… не тот ли хундлинг с кучей шрамов? Точно! Это было… подожди-ка, где-то зимой! Много лет назад! Он должен был быть лучшим дуэлянтом севера. Крепкий парень, это да. Но техники никакой! Я разрубил ему черепушку двойным мечом.
Урс опять сжал рукоятку меча.
Он принял новое решение. Сегодня он не умрёт. Это сделает кое-кто другой.
– Тогда давай начнём, Эвил, – сказал он. – Покажи мне все свои руки.
Это было самым запоминающимся сражением дня в Театре красивых смертей. Для многих зрителей оно оказалось вообще самым памятным. Запоминающимся, поскольку оно было самым продолжительным, хотя победитель был известен с самого начала: Эвил-многорукий, один из непобедимых воинов Театра красивых смертей не имел ни малейшего шанса против маленького вольпертингера. Ему даже ни разу не удалось показать множество рук. В первую же минуту сражения Урс разрезал связки его правой руки и тот мог продолжить сражение только левой рукой. С начала сражения и до его ужасного окончания Урс нанёс Эвилу столько же ран, сколько тот совершил безуспешных попыток попасть в Урса. В конце, после многочасовой битвы, Эвил умолял Урса о смерти.
