Открыватели - Трищенко Сергей Александрович (книги без сокращений TXT) 📗
– Перейти к имитации рукопашного боя! – прозвучала вторая команда.
«Боевые петухи» разобрались попарно, и принялись наносить друг другу клюющие удары то руками в остроклювых перчатках, а то и головой в петушином шлеме.
– Данная амуниция позволяет вести эффективный бой с противником, не обладающим подобной защитой, – пояснил старшина. – Незащищённое тело проклёвывается с одного удара! Защищённое – с двух. И лишь панцирь способен выдерживать удары неограниченно долгое количество времени.
– Закончить тренировочные действия! – прозвучала новая команда. – Построиться!
«Петухи» с трудом образовали шатающийся строй.
– От лица службы объявляю вам благодарность! – послышался зычный голос.
Если «петухи» что и ответили, из-за шлемов никто не услышал.
– Снять шлемы и облачение! – приказал тот же голос.
Удивлённый Пантелеймон потянул ремешок каски. Серёжка последовал его примеру. Остальные новобранцы-пацаны предпочли остаться в касках. И, как оказалось, поступили правильно. Потому что команда предназначалась для «боевых петухов».
Те с видимым облегчением принялись снимать с рук клювастые перчатки, стаскивать шлемы и отстёгивать пружинные конечности.
Под шлемами Лессчик с облегчением увидел нормальные человеческие лица. А то, несмотря на поддержку друзей, чувствовал себя не в своей тарелке.
– Разойдись! – послышалась новая команда.
Тяжело дыша, со слипшимися от пота волосами, «боевые петухи» разбрелись в разные стороны и повалились на траву, громыхнув доспехами.
Пантелеймон с Серёжкой подошли к оставленным «петухами» остроносым шлемам, клювастым перчаткам и подпружиненным ходулям. И принялись рассматривать конструкцию. Кто знает: а вдруг пригодится?
– И нам так придётся? – без особого энтузиазма спросил подошедший Лессчик, взвешивая на руке тяжёлый булыжник. Он с сочувствием глядел на взмокших от пота бойцов. А у тех даже сил не хватало, чтобы выбраться из лат.
– Если останемся тут, то придётся, – усмехнулся Пантелеймон и забрал камень у Лессчика. Чем-то этот булыжник отличался от остальных, лежащих рядом на бруствере. Должно быть, тем, что его пересекала тонкая трещина. Очень необычная трещина. Едва взглянув на неё, Пантелеймон понял: проход. Но кто пройдёт в него? Разве что кошка…
И всё же чуть раздвинул края трещины и заглянул внутрь.
В лицо ему повеяло пустыней. Он словно выглянул в форточку окна, выходящего на Сахару. Жёлтые пески вздымались и опускались барханами, подобными океанским волнам. Нестерпимо пекло солнце.
Серёжка толкнул его в бок. Пантелеймон захлопнул проход в камне.
И оказался лицом к лицу с начальником полигона. Тот подошёл, когда Пантелеймон рассматривал пустыню.
Рядом с офицером стоял старшина.
– Так что, вашбродь, поймал трёх алказийских шпионов! Один смеялся над «боевыми петухами», второй внимательно осматривал их амуницию, задавал разведывательные вопросы… А третий хотел вот этим самым камнем убить командира спецчасти…
– Камушек изучаем? – начальник полигона взял булыжник из рук оторопевшего Пантелеймона, осмотрел со всех сторон и… вернул обратно.
– Положи в вещмешок! – приказал он. И повернулся к старшине: – Камень предъявишь офицеру! И передашь ему мои соображения. Сдаётся мне, что шпион по этому камушку может получить сведения о новом оружии…
– Это как же? – выпучил глаза старшина.
Начальник полигона подумал немного и добавил:
– А вот так! Убивать командира он бы не стал: сам не сумел бы уйти после убийства: кругом солдаты. А вот получить информацию о дальности стрельбы и поражающей способности нашей техники, прикинув по весу камня – смог бы. Увести! Всех троих!
И указал на Пантелеймона, Серёжку и Лессчика.
– Они недаром держатся вместе, – добавил он.
Ребят привели в расположение части. Здесь старшина повторил свои подозрения в шпионаже и добавил умозаключение начальника полигона. К его чести надо сказать, что запомнил он все слова буквально.
– Так. Шпионы, значит, – офицер почесал подбородок. – С одной стороны, это хорошо: за поимку шпионов можно получить награду. С другой – лишнее беспокойство: зачем нам шпионы?
Он наклонился к Лессчику:
– Признавайся: ты шпион?
– Нет, я – Лессчик! – замотал тот головой.
– Впрочем, этот, похоже, наш парнишка, – задумчиво произнёс офицер. – Только его купили. Или запугали. Или охмурили… то есть одурачили. Что, впрочем, одно и то же.
И повернулся к Пантелеймону и Серёжке:
– Я изучил вашу одежду. Ту, в которой вас привезли сюда. У нас таких штанов нет. И рубашек нет. Признавайтесь: вы алказийские шпионы?
– Нет! – замотал головой Серёжка. – Мы не знаем, кто такие алказийцы, и вообще где находится Алказия!
– Ага! А про саму Алказию, значит, слышали?
– Нет. Откуда? Мы вообще мало чего знаем об этом мире…
Самое главное, что Серёжка говорил абсолютно искренне.
Но офицер не поверил.
– Так, – скучающе произнёс он и побарабанил пальцами по рукоятке сабли. – Сейчас мы устроим небольшое испытание. Плавать умеешь? – снова наклонился он к Серёжке.
– Нет, – честно признался тот. – Не научился ещё.
– И не научишься… – пробормотал офицер. – Если не сознаешься. А ты?
Вопрос был обращён к Лессчику.
– Нет, – помотал тот головой. – У нас речки нет, у нас горы…
– Очень хорошо! А ты? – офицер повернулся к Пантелеймону.
– Умею, – кивнул тот головой.
– Хм… – офицер нахмурился. Но затем его лицо вновь посветлело. – Ты говоришь, он камень рассматривал?
– Так точно? – старшина вытянулся во фрунт.
– Где камушек-то?
– В его вещмешке… вот он… – старшина с готовностью подал камень, сорвав вещмешок с Пантелеймона.
– Верните ему вещмешок! – распорядился офицер. – С камнем. И ведите всех на полосу препятствий!
Полоса препятствий представляла собой отдалённое подобие полигона, с теми же завалами, заборами, полуразрушенными стенами. С единственным отличием: между двумя кучами бурелома был устроен довольно широкий и глубокий бассейн. А точнее – котлован, заполненный водой.
– Бросьте их в воду! – распорядился офицер. – Если захотят жить, то всё расскажут о своей шпионской деятельности.
– А если не расскажут? – осторожно уточнил старшина.
– Значит, утонут, – пожал плечами офицер. – Такие шпионы нам не нужны. И такие солдаты – тоже.
Ребят столкнули в воду. Но если вещмешки Лессчика и Серёжки были почти пусты – там лежала всего-навсего смена одежды, – и, пока не намокли, могли какое-то время поддерживать хозяев на плаву, то мешок Пантелеймона оттягивал тяжёлый камень. И сразу потянул на дно.
Пантелеймон предполагал это, и успел набрать воздуха в лёгкие. А затем – нырнуть, обгоняя камень. Но со стороны выглядело так, будто он утонул.
Солдаты разочарованно взвыли: если барахтанье Лессчика и Серёжки можно долго комментировать, спорить и держать пари, кто дольше продержится на плаву, то утонувший шпион лишал их удовольствия хоть как-то развлечься.
Пантелеймон хотел, извернувшись, сбросить вещмешок в воде, чтобы тот не утащил его на самую глубину. Но неожиданно ударился пятками о землю: здесь оказалось относительно неглубоко, всего метра полтора. Поэтому снимал он мешок, стоя на дне.
Но, избавившись от тяжести и всплыв на поверхность, Пантелеймон увидел испуганно барахтающихся Лессчика и Серёжку, и понял, что долго они не продержатся. А также понял, как именно следует поступить…
Он снова набрал полные лёгкие воздуха и нырнул.
Солдаты, радостно взревевшие, когда Пантелеймон всплыл, недоумённо примолкли, когда он снова ушёл под воду.
А Пантелеймон, нащупав под водой мешок, развязал завязки, и, определив на ощупь края трещины, и не думая о возможных последствиях, раздвинул створки прохода…
После чего постарался подальше оттолкнуть камень от себя и снова всплыть на поверхность.
Солдаты встретили его появление новым обрадованным рёвом.
А Пантелеймон продолжал невозмутимо плавать, приветствуя собравшихся на берегу взмахами руки, и лишь с опаской поглядывал на судорожно бьющих руками Серёжку и Лессчика, чтобы успеть прийти к ним на помощь, когда они окончательно выдохнутся.
