Последнее предупреждение - Паттерсон Джеймс (читать книги бесплатно полностью без регистрации сокращений .txt) 📗
Нет, нет, только не это. Но и сама она совсем перестала чувствовать в варежках свои пальцы. Наверное, они уже превратились в ледышки. Нет, они не могут замерзнуть тут насмерть. Макс обязательно их разыщет. Надо только во что бы то ни стало ее дождаться. И пока Макс их ищет, надо держаться до последнего. Только как? Что можно поделать в этой ледяной ловушке? Никакие ее способности и таланты здесь не применимы. Что толку от ее силы, если они намертво застряли и как она ни старается, крылья не шевелятся — они совершенно окоченели. Какой прок от ее возможности развить сумасшедшую скорость? Способность читать мысли, пожалуй, немножко помогла успокоить Акелу. Но спасти их это все равно не спасет. На что еще она способна? Менять свою внешность? А вдруг, если она превратится в птицу, она станет такой маленькой, что сможет оттуда вылететь наружу?
Ангел закрыла глаза и сконцентрировалась. Ей стало теплее и она снова ощутила свои руки, ноги и крылья. Их кололо тысячью крошечных раскаленных иголок. На лице и руках отрастают перья — она чувствует их шевеление. Ей ужасно нравится быть голубой райской птицей. Она даже не против остаться ею навсегда. Но такие превращения — дело непростое, они требуют максимальной сосредоточенности и огромных усилий.
— О-о-о! Какая красота, — Тотал от восхищения очнулся из своего полуобморока, но Акела, похоже, только испугалась неожиданной метаморфозы. Пришлось Ангелу ее опять успокаивать:
— Не бойся, не бойся. Это я, просто я немножко изменилась.
Она снова подтянулась на руках, но, хотя ее покрытое перьями тело стало чуть-чуть меньше, это нисколько не помогло. Во-первых, лед под ногами может начать крошиться, и тогда она рухнет в страшную дыру, в которой уже болтается ее нога. А во-вторых, на нее по-прежнему давит Акела.
Вот и получается, что от способности превращаться в птицу тоже нет никакого толку. А значит, эта ледяная щель похоронит их заживо. Сколько бы раз Макс ни спасала ее прежде, теперь даже она бессильна. И это она, Ангел, сама во всем виновата. Нечего было гоняться за дурацкими пингвинами. Слезы навернулись ей на глаза, но, едва скатившись, замерзли на щеках.
Вот и все. Это конец.
52
В конце концов, как они ни сопротивлялись, мне удалось уломать Игги и Газмана остаться на станции. «Уломать» — это, пожалуй, самое правильное слово. «Будете спорить, убью» — таков был мой последний решающий аргумент, сломивший их ожесточенные протесты. Они останутся с учеными и будут прочесывать окрестности станции. На случай, если Ангел и собаки вернулись на «Венди К», Надж с Майклом и Бриджит направятся обыскать корабль.
— Не надо бы вам лететь в такую бурю, — беспокоится Поль Карей. — Сейчас еще ничего, но ветер крепчает и скоро станет совсем опасно. Боюсь, придется потом разыскивать и вас тоже.
Натягиваю вторую пару носков и заталкиваю ноги в ботинки, а Клык закидывает на плечо моток спасательной альпинистской веревки.
— Макс, — пытается остановить меня Брайен. — Не смей никуда двигаться. Я приказываю тебе остаться.
Голос его звучит так сурово, что я невольно поднимаю на него глаза. Он, бедняга, даже посерел от страха.
— Послушайте, бесполезно меня уговаривать, — говорю я ему, застегивая молнию на парке и надевая капюшон. — Я умру, а свою семью в беде не брошу.
Поль скрестил на груди руки и вспоминает, что он капитан корабля:
— Макс, я приказываю тебе и Клыку не покидать пределы станции в такой шторм.
Не сдержавшись, я рассмеялась ему в лицо. Резко разворачиваюсь. Мы с Клыком уже готовы выйти наружу, как вдруг Брайен встает у нас на пути:
— Макс, ты не понимаешь…
Это уже слишком. Придется его утихомирить. Слегка поддаю ему и посылаю в нокаут.
Ошеломленный, он валяется на полу. Одной рукой трет скулу, растерянно таращится, явно не понимая, что произошло.
По крайней мере, так мне кажется. Выяснять подробности недосуг — мы с Клыком быстро перешагиваем через Брайена и хлопаем за собой дверью.
53
Сильный ветер в полете может быть настоящей радостью: подставил крылья ветру, меняй слегка угол разворота, чтобы не потерять воздушного потока, и пари себе на здоровье. Все равно что виндсерфинг на волнах. Только ни волн не нужно, ни пляжа, ни доски.
А теперь, мой внимательный читатель, обрати внимание на маленькое словечко «может». Потому что именно в нем — главная заковыка. «Может», если время не поджимает, если дел никаких срочных и если у тебя других забот нет, кроме как слиться с матерью-природой. А если тебе срочно требуется лететь против ветра, тогда кранты.
У нас с Клыком сила, считай, богатырская, а крылья… как бы это правильное слово найти… не суперменские, а суперавианские. Но что наша сила, если ветер сейчас такой умопомрачительной скорости, что сносит все подчистую. А вдобавок еще чертовски холодно. Имей в виду, дорогой читатель, что все слова в этом абзаце тщательно подобраны, чтобы только, не дай Бог, для малолеток редактировать не пришлось.
Короче, Клык и я из последних сил боремся с ветром. Попробовали взлететь над бурей, но поняли, что с такой высоты даже с нашим орлиным зрением ничего не увидим. Пришлось снова пойти на снижение. Держимся друг к другу поближе, от холода зуб на зуб не попадает, ветер вышибает из глаз слезы. Выписываем круги, все шире и шире, все дальше и дальше от станции. Но ничего не видим. Ничего, кроме белой пустыни. Льда. Валунов. Снега. Может, глобальное потепление все-таки не такая уж плохая перспектива?
— Гипотермия! — Клык перекрикивает ветер, я киваю и нервно кусаю себе губы. Одно дело, нам бороться с холодом. На лету и в движении это еще возможно. Но застрянь где-то, где не пошевелиться, тогда совсем труба. Упаси Господи, Ангел попала куда-нибудь в ледяную щель или ее занесло снегом — часа не пройдет, как насмерть замерзнет. А Тотал маленький, ему вообще получаса хватит.
Кружим-кружим — ни Ангела, ни собак, ни следов никаких. До меня доходит, что, скорее всего, все следы уже давно занесло снегом. Одно хорошо, Клык рядом, и мы с ним в одной связке. Смотрю на его внимательное, сосредоточенное лицо и чувствую укол в сердце. А от чего, не знаю. Наверно, от тоски по нем? Или от жалости к себе…
Он ощущает на себе мой взгляд и тоже глядит на меня. Я знаю, он видит меня насквозь, все мои мысли и чувства. Ничего я от него не могу скрыть. А уж свое смятение и подавно. Вдруг лицо у него стало мягче, он улыбается мне своей чуть удивленной, но, как всегда, кривой «Клыковой» улыбкой, и горести мои улетучиваются. Остается только одно и самое главное: найти Ангела.
— Не бойся, мы ее разыщем, — успокаивает меня Клык. — Мы ведь всегда ее, в конце концов, находим.
В воздух мы поднялись всего каких-то пятнадцать минут назад, но от холода, ветра и ужасной тревоги за Ангела кажется, что с тех пор как я врезала Брайену, прошла, по крайней мере, неделя.
И вдруг… Что там?.. Я даже больно себя ущипнула, дабы убедиться, что не брежу.
— Смотри, смотри! Вон там, видишь вон те следы? — прямо под нами слабый сероватый намек на утоптанную в снегу дорожку.
— Похоже, это пингвинья тропа, — предполагает Клык.
Ее заносит ветром прямо у нас на глазах. Прочерчиваю взглядом по снегу линию следов, и действительно, где-то в полумиле глаз упирается в черно-белую кучку плотно сбившихся вместе пингвинов.
— Правда, пингвины… — от разочарования хочется плакать.
И тут меня осеняет: пингвины…
— Пингвины! — ору я Клыку во все горло. Во рту от волнения пересохло.
— Что ты орешь. Я тебе и говорю, что пингвины, — ветер уносит его слова, и хотя он летит прямо надо мной, мне его едва слышно.
— Ангел хотела пингвина, — кричу я ему в ответ в сложенные рупором ладони. — Иду на посадку.
Он дает знак, что понял. Оба синхронно наклоняем крылья, и земля несется нам навстречу.
Боже, пожалуйста, сделай так, чтобы Ангел оказалась в центре этой теплой пингвиньей сутолоки.
