Стратонавт поневоле - Треер Леонид Яковлевич (читать книги бесплатно полные версии .txt) 📗
Человек, не обращая внимания на предложенный трап, продолжал свой путь, гоня скорлупу мимо высоченного борта «Калабрии».
— Эй, сумасшедший, — крикнул кто-то из матросов, забирайся на корабль, не валяй дурака! Назавтра обещают шторм! s
Но сумасшедший не откликнулся и на этот раз. Сид наконец, увидел его лицо и ахнул. Это был Тараканыч злой волшебник из общежития имени Лампы Аладдина
— Тараканыч! — заорал Сид радостно. — Тараканыч я узнал тебя!
Волшебник прекратил грести, поднял голову и внимательно посмотрел на машущего Сида.
— Я тебя тоже узнал, — прокричал Тараканыч. — чего тебе от меня надо?
— Да в общем ничего, — смутился Сид, — просто мочь хотим…
— А зачем мне помогать? — удивился волшебник. Я совершаю кругосветное плавание. Плыву себе, никого трогаю, и вы плывите своей дорогой.
Матросы захохотали.
— Дело ваше, — сказал толстяк, — а то бы поднялись к нам, посидели бы, поговорили, горячий душ приняли дальше поплыли бы.
— Душ горячий, говоришь? — Тараканыч задумался. — А бычки в томатном соусе у вас есть?
— Есть! — хором откликнулись матросы. — Девать не куда!
— Ну, тогда можно, — смягчился Тараканыч, — только ненадолго, а то мне еще полсвета осталось проплыть. Его подняли лебедкой вместе с лодкой. Чародей 6ыл
в тельняшке, бороденка его топорщилась в разные стороны. На шее у него висел крупный зуб.
— Чей зуб? — спросил Сид.
— А кто его знает, — пожал плечами волшебник. — Выпрыгнула из воды четыре дня назад какая-то тварь, значит, полный рот зубов, и на меня. Пришлось ей один клык удалить в процессе самообороны. Да и вообще, сейчас мода такая, чтоб на шее что-то висело.
Тараканыч прошлепал в душевую, оставляя на палубе мокрые следы.
Раскрасневшийся после мытья, он сидел в каюте Сида, с аппетитом поглощал свое любимое блюдо — бычков в томатном соусе и рассказывал:
— Как наша богадельня взорвалась, все жильцы разбежались. Подай мне, Сид, горчицу. Одни в Африку подались, другие подальше. Кто швейцаром устроился в гостинице, а кто водителем ландо в европейских столицах. Клавка, мерзкий интриган, за длинным флуидором погнался. Ну, а я, подай мне, любезный, перцу, а я подумал, значит, и решил пуститься в кругосветное плавание. Захотелось лицом к лицу, значит, с опасностью. Чтоб соль на губах, ветер в ушах и это… как его… песок на зубах. Нет, вру, короче, захотелось лишений, неприятностей. Еще бычки есть?
Сид принес еще две банки консервов.
— Да, захотелось мне, значит, всего этого, надул я лодку резиновую, кинул туда две пары носков, глобус, чтобы с пути не сбиться, календарь, колбасы разной и поплыл. Всякое случалось. То на мель сядешь, то акула днище распорет только успевай зашивать. А недавно ноги решил помыть. Опустил я их, значит, в океан, пусть отмокают. Вдруг хватает их восьминог своими щупальцами и тянет ко дну. Я, чего скрывать, человек мужественный, но тут чуть было не испугался. Потом успокоился, схватил свою авторучку и выдавил из нее чернила в воду. Вода стала фиолетовая. А у восьминогов такой обычай: пока вода фиолетовая, надо удирать. Этот тоже удрал. Я ноги домыл и дальше поплыл. Все пароходы, как меня увидят, так, значит, начинают спасать. Я даже стал их стороной обходить. И на вашу «Калабрию» ни за что не пошел бы, если бы не ты, Сид открой-ка, дорогой мон шер, последнюю баночку. Перекушу у вас малость, передохну и дальше поплыву. Мне к зиме надо успеть земной шар обогнуть. Хорошие бычки у вас, когда расставаться будем, пару ящичков прихвачу.
Окончив трапезу, злой волшебник вытер руки о бороду и улыбнулся:
— Сейчас, братик, я тебе важную новость сообщу, только никому не говори.
Он поманил Сида поближе и тихо сказал:
— Я сейчас спать буду. Может, час просплю, а может — и сутки. Будить меня не надо. Я этого не люблю. Он улегся на койку Сида, зевнул и махнул рукой:
— Иди, кабальеро, на палубу. Там воздух свежий, там солнце, вода, а здесь без дела не толчись. Кому сказал…
Злой волшебник захрапел. Сид на цыпочках вышел из каюты.
Тараканыч спал весь день, всю ночь и продолжи спать на следующий день. Бедный Сид провел ночь на палубной скамейке, но будить Тараканыча не решился.
Вдруг вахтенный сообщил, что прямо по курсу дрейфует парусное судно. В наше время не часто можно увидишь настоящий парусник. Все свободные от вахты моряки подошли к борту, вглядываясь в неясные очертания на горизонте. Сид поднялся на мостик. Капитан протянул ему бинокль. Толстяк поднес его к глазам и увидел бриг, застывший с опущенными парусами в ожидании ветра. По палубе брига расхаживали здоровенные детины в тельняшках с серьгами в ушах. За поясами у них торчали ножи и старинные пистолеты. Но самое удивительное заключалось в то, что над судном реял «Веселый Роджерс»-пиратски флаг.
Это было невероятно и непостижимо. Во второй половине двадцатого века по морской столбовой дороге спокойно но разгуливал разбойничий корабль, будто вынырнувши из средневековья.
Бриг приближался. Уже можно было разглядеть не оружейным глазом фигурки людей на нем и пушки, торчащие из бортов.
— Капитан, — сказал Сид, — может быть, лучше держаться подальше от этого кораблика?
— Сэр, — холодно ответил старый моряк, — капитан Мулиган не поворачивает судно при виде парусника. Тем более, что бриг «Пилигрим», вызвавший у вас такое волнение, всего лишь плавучий музей.
— Но ведь на его мачте пиратский флаг, — заметил Сид, — и команда очень странная… Капитан усмехнулся:
— Взгляните получше на корму «Пилигрима», — сказал он, — и вы все поймете.
На корме брига Сид увидел группу людей, одетых в штатское. Среди них выделялся мужчина с усиками и в темных очках. Он то садился в кресло, то вскакивал, размахивая руками, жестикулировал и что-то объяснял остальным. Двое парней в ярких рубашках двигали по палубе вышку, на которой сидел мужчина в берете и с кинокамерой. Еще несколько человек держали в руках огромные лампы. Одноглазый пират слушал усатого в темных очках и виновато пожимал плечами.
— Это же киносъемка! — воскликнул Сид. — Тот, что в темных очках, — режиссер, а пираты-артисты!
— Да, сэр! — подтвердил капитан. — Они снимают фильм, и бояться их не следует.
Парусник находился от «Калабрии» всего в пятидесяти метрах. «Калабрия» двигалась очень медленно, приветствуя гудками плавучий музей.
— На мачте «Пилигрима» появился сигнальщик и замахал флажками.
— Прошу… помочь… отснять… одну сцену, — читал капитан. — Оплата по соглашению… Режиссер Бельведер.
— Решайте, — сказал капитан Сиду, — груз ваш. Приняв участие в съемках, мы опоздаем на остров на несколько часов.
— Надо им помочь, — улыбнулся Сид. — Мы ведь же немного артисты.
С «Калабрии» на «Пилигрим» полетел сигнал о согласии принять участие в съемках. Через десять минут на «Калабрию» прибыла делегация с брига.
— Какая натура! — радостно кричал режиссер, взбираясь по трапу. — Какая фактура!
Он стремительно побежал по палубе, пожал руку капитану, весело ткнул в живот Сида и затараторил:
— Мы не будем вас долго задерживать. Перехожу к делу. Пиратский бриг берет на абордаж современное судно. Ваш экипаж делает вид, что сопротивляется. Пираты побеждают, экипаж связан. Корабль захвачен. Съемки оканчиваются, мы возвращаемся на «Пилигрим», «Калабри» следует своим курсом. Все это займет не больше часа понятно?
— Понятно, — ошеломленно глядя на режиссера, ответил Сид. Первый раз в жизни он видел такого энергично человека.
— Чудесно! — режиссер потер руки и помчался шлюпке. Шлюпка доставила его на «Пилигрим». На бриге все пришло в движение. Кинооператор заорал, и его помощники покатили вышку к борту. Вспыхнули яркие лампы-юпитеры. Режиссер яростно жестикулировал перед носом одноглазого пирата. «Калабрия» медленно подходит к паруснику. Ее высокий борт возвышался над «Пилигримом», так что пиратам пришлось забрасывать веревочные лестницы с крючьями на конце.
Раздался хлопок, застрекотала кинокамера, и над бортом «Калабрии» появились свирепые физиономии пиратов.
