Призрачный - Ласки Кэтрин (серия книг TXT) 📗
Прежде чем подняться, он взглянул на Эдме. Она такая красивая, особенно когда спит. Эта волчица обладала настоящим изяществом, которое свойственно далеко не всем волкам. И еще в ней проскальзывало нечто более глубокое, идущее от самого костного мозга. Несмотря на внешний недостаток – отсутствие глаза, – она отличалась прекрасным духом, ясным и чистым, по сравнению с которым весь остальной мир казался тусклым, словно покрытым тенью.
Фаолан поднялся и слегка пошатнулся, будто его ноги не держали. Как будто это были лапы гораздо более старого волка, ослабевшего с возрастом. Он проковылял вперед, чтобы посмотреть на лунную щель, которая проходила сквозь все извивающиеся туннели и хилы пещеры. И вдруг понял, что в конце этих переходов он встретится со своим последним духом вихря – призрачным волком.
По дороге Фаолан ощутил, как рядом с ним, по обеим сторонам, опустились два других духа. Какая же прекрасная это была троица! Никто не промолвил ни слова, но они настолько хорошо понимали друг друга, что говорить было не обязательно. Время от времени они останавливались и разглядывали рисунки на стенах, едва мерцавшие в серебристом свете луны. То тут, то там Фаолан замечал спиральные узоры, похожие на отметку на его лапе. Но больше всего его занимали другие изображения. Животные на камнях как будто дышали, и, казалось, если прислушаться, можно услышать звуки их шагов, эхом отдающиеся от стен.
Фаолан остановился перед своей самой любимой картиной – стремительной вереницей волков, единым порывом устремившихся за добычей. Эта картина заворожила его еще тогда, когда он был совсем молодым, годовалым волком. Тогда он не знал, что такое охотничье построение называется бирргис. Единственное, что тогда ему хотелось, – это влиться в общий поток и стать частью целого – того, что было гораздо важнее и прекраснее его самого.
Сейчас же, встав ближе к изображению, он увидел то, что не замечал, да и не мог заметить раньше. Передовой волк на картине! Его поза казалась на удивление знакомой. «Я знаю, кто так движется! – мелькнула мысль, от которой сжалось горло. – Этот волк – я!»
Фаолан недоверчиво зажмурился и снова раскрыл глаза. Ему показалось, что одной лапой он стоит в настоящем, а другой – в прошлом, когда вел за собой бирргис. Он слышал за собой топот сотен ног. Он был вождем всех этих волков. Третьим духом вихря!
Под картиной виднелась спиральная метка, такая же, как и на его лапе. Она была оставлена тут намеренно, а вовсе не случайно, как в других местах. Он понял, что означает эта метка, и почему ее оставили именно здесь, и кто ее оставил. Это была его метка, его опознавательный знак. Это он давным-давно ее оставил!
Фаолан продолжил спуск и дошел до рисунка, сделанного жирными линиями на черном камне. Он сразу же узнал изображенную на нем сцену. Это случилось той ночью, когда он впервые увидел, как чужак нападает на волка, потерявшего сознание от голода, чтобы насытиться самому. Тогда в Фаолане проснулся дух медведя-гризли Эо, и он замертво повалил чужака ударом своей мощной лапы. Под рисунком виднелся отпечаток медвежьей лапы со спиральной меткой. Фаолан почувствовал, как в его груди бьется огромное сердце гризли, издавая похожий на раскаты грома гул.
Он протиснулся сквозь узкий проход и пробрался в очередной зал с рисунками, которые раньше не видел. Все они носили печать его духов вихря: одни были отмечены отпечатком медвежьей лапы, другие – когтями Фионулы, оставившими спиральные царапины. Но самые древние изображения были сделаны волком – самым загадочным для него духом и одновременно почему-то на удивление знакомым. Фиолан остановился перед одним рисунком, который изображал волка на хорошо известном ему гребне перед Кольцом Священных Вулканов. Судя по тому, что волк вел беседу с пятнистой неясытью, рядом с которой стояло ведерко с углями, то был фенго, а сова – угленос. Сцена эта приснилась Фаолану половину луны назад, в ту ночь, когда он спал у кургана фенго. Сова – Гранк, первый угленос, а волк – первый фенго. Они были закадычными друзьями.
Перья Фионулы всколыхнулись, будто от легкого ветерка, и Фаолан понял, что она тем самым подтверждает его предположения. Вместе с духами вихря он прошел в соседний зал, освещенный лишь слабенькой струйкой лунного света. Насколько глубоко спускается эта пещера? Фаолан не был уверен, что духи ответили на вопрос, но они продолжали идти всё дальше и дальше. Они должны дойти до последнего хила, где их ожидает третий дух вихря.
Оказавшись в очень маленьком зале, Фаолан посмотрел на стены и замер от изумления. Их украшал самый удивительный рисунок во всей пещере, которого он раньше не видел. Казалось, углубление в стене было сделано специально для него. «Но это невероятно! – подумал Фаолан. – Никто бы не осмелился нарисовать животное в момент его смерти, в момент отделения души от клана, стаи и собственного тела. Священный ритуал, хвлин раскола!» И все же сомнений не оставалось. Рисунок изображал лежащего на земле волка, настолько обмякшего, что, казалось, у него совсем не было костей. Мех его походил на обветшавший клочок шкуры. От волка к созвездию Великого Волка поднимались ступени звездной лестницы, по которой взбиралась полупрозрачная фигура древнего – вождя, направлявшегося в Пещеру Душ; помогал ему подниматься по лестнице звездный Скаарсгард. Старый волк цеплялся за ступени с трудом, как будто из последних сил. Или же ему просто не хотелось оставлять свою шкуру.
Фаолана охватила крупная дрожь, и он шерстинками ощутил колебания воздуха – это по бокам от него дрожали духи Эо и Фионулы. «Третий дух ждет нас» – как будто сами по себе прозвучали слова. Лучик лунного света стал ярче и осветил основание стены. Фаолан замер от изумления, увидев кость – самую красивую из всех костей, отполированную за тысячу лет, а то и дольше.
Это была изогнутая бедренная кость.
Глава двадцать седьмая
Самая красивая из всех костей
КОСТЬ, ОСВЕЩЕННАЯ ЛУЧИКОМ СЕРЕБРИСТОГО лунного света, казалось, так и манила к себе Фаолана. Он шагнул чуть вперед на негнущихся ногах. Сердце его бешено застучало, и в тон ему раздались глухие удары сердца Эо. Фионула съежилась и стала едва ли толще лучика света.
Узоры на кости выглядели прекраснее всего, что можно было себе представить. Они передавали какую-то историю, но Фаолан инстинктивно понимал, что эта история не будет закончена, пока он сам не возьмет эту кость и не последует вместе с ней в самые дальние проходы пещеры. «Меня ждет встреча с ледяным волком», – подумал Фаолан. При этом в словах «ледяной волк» что-то показалось ему слегка знакомым. Он поднял кость и пошел вдоль плавного изгиба стены.
У истории с хвлином раскола должно быть продолжение, но чем она закончится, Фаолан не знал. Он уже слышал эту историю раньше, грозовой ночью, наблюдая за волками издалека. Скрилин тогда завел песню об умирающем вожде во времена Долгого Холода. Оставив свои кости и шкуру на земле, вождь при бледном свете луны принялся восходить по звездной лестнице к Пещере Душ.
На следующей картине было изображено, как вождь царапает когтями воздух, стараясь зацепиться за ступени звездной лестницы, но падает, а на морде Скаарсгарда отражается удивление. С одной стороны, на этом история закончилась, но с другой, она только началась заново, потому что сейчас Фаолан понял, что вождь возродился в виде первого фенго, который повел за собой волков и привел их в страну Далеко-Далеко, где они спаслись от лютого холода.
Дальше стена опять изгибалась, и Фаолан остановился. Сейчас, повернув за угол, он встретит третьего духа вихря. Он покрепче сжал кость в зубах, ощупывая языком прекрасные рисунки. В этих линиях было что-то знакомое. Они словно говорили: «Эта история, записанная на кости, древнее самого времени. История о странствии и об утраченной любви, история о забытом духе и о том, как его видели вновь и вновь. Это твоя история, история всех историй. Волк, сова, медведь и снова волк. Отныне и во веки веков».
