Мила Рудик и тайна шестого адепта - Вольских Алека (читать полную версию книги .TXT) 📗
Здесь было очень красиво. Мила не знала, где в Троллинбурге находится это место, и решила обязательно спросить об этом у Белки.
После сада с розами они побывали еще в нескольких местах. Одним из таких мест был магазин подержанных граммофонов, где с каждой пластинки раздавались искаженные голоса. Они пели и говорили то слишком быстро, то медленно, тягуче. Некоторые голоса были неестественно низкими, другие — комично высокими. Из магазина граммофонов ребята вернулись, держась за животы от смеха. Мила могла поклясться, что в жизни не слышала таких уморительных голосов.
Путешествие по Порталам Темперы длилось не меньше двух часов, но друзья так развлекались, что время пролетело незаметно.
— Признайся, Лапшин, — с улыбкой сказала Мила, — это было весело. Зря ты говорил, что будет неинтересно.
Ромка нехотя признал:
— Ладно-ладно, было и правда не так уж плохо. Только вот Белкин сад… Вот уж где скука смертная. — Он закатил глаза к потолку: — Розы, опять розы и снова розы… Тоска-то какая…
Мила вдруг услышала за спиной грозное сопение. Осторожно обернувшись, она увидела перед собой разъяренную Белку.
— Лапшин… — процедила та, сверля возмущенным взглядом затылок Ромки.
Услышав свою фамилию, он повернулся и досадливо поморщился при виде Белки. Сжав кулаки, та решительно шагнула вперед с явным намерением высказать ему все, что о нем думает. Мила, вздохнув, приготовилась к ссоре.
— Какое самомнение, — произнес вдруг рядом чей-то незнакомый, дрожащий от раздражения голос.
Белка от неожиданности забыла, что собиралась поругаться с Лапшиным, а Мила с Ромкой дружно повернули головы — в двух шагах от них стоял высокий светловолосый парень и смотрел на Ромку недружелюбным взглядом прищуренных глаз.
— Тебя не интересуют цветы, и ты заявляешь, что это скучно, — обращаясь к Ромке, с неприкрытой враждебностью сказал блондин. — А люди, которым цветы нравятся, по-твоему, наверное, просто дураки. Ты из тех, кто ценит только свое мнение, верно? По-настоящему интересным может быть только то, что нравится тебе?
Ромка в первый момент выглядел сбитым с толку, явно не понимая, кто этот парень и чего он от него хочет. Но в тот момент, когда Лапшин нахмурился, готовый дать отпор, светловолосый опередил его:
— Если цветы для тебя слишком скучно, то, может, тебя развеселит это?
Мила едва успела увидеть, как парень резко выбросил вперед руку, потому что уже в следующее мгновение его рука исчезла, превратившись в жужжащую струю из тысячи пчел.
Одновременно со звонким вскриком Белки Мила испуганно отпрянула, успев увидеть, как Ромка прикрыл лицо руками. Жужжащая волна поглотила его лицо и плечи, почти скрыв Ромку от глаз, но, не прошло и трех секунд, как пчелы, все до единой, словно растаяли в воздухе.
Мила даже не удивилась тому, что Ромка не успел выставить щит — атака блондина была слишком внезапной и молниеносной. Отведя руки от лица, Лапшин потрясенно уставился на незнакомого парня, по-прежнему глядящего на него воинственным взглядом. Мила была ошарашена не меньше, и даже Белка рядом удивленно моргала. Никто из них толком не понял, что произошло.
— Беляна умеет чувствовать настоящую красоту и воспроизводить ее без изъянов, — резко сказал Ромке блондин. — Это редкий дар, не удивительно, что ты завидуешь.
С Ромки вмиг слетела растерянность. Разозлившись, он сжал руки в кулаки.
— Слушай, не знаю, кто ты такой, но… — начал было он, но звучный голос неожиданно перебил его.
— Артем! — строго воскликнул подходящий к ним молодой мужчина.
Лишь остановив на нем взгляд, Мила моментально узнала его: длинный нос, закрученные вверх желтые усы, бородка клинышком, ярко-голубой шелковый шарф, завязанный на шее бантом, капризное выражение лица — это был художник Барвий Шлях. Мила видела его лишь однажды, но ни за что не забыла бы человека такой колоритной наружности. Два года назад он писал портреты для нее и Акулины, которые, как впоследствии узнала Мила, были Порогами Темперы — кратчайшими магическими путями.
— Артем, — подойдя к ребятам, недовольным тоном обратился к блондину Барвий Шлях, — сделай одолжение, не ввязывайся в глупые драки. Я не хочу, чтобы одного из моих лучших учеников отстранили от занятий из-за плохого поведения.
— Простите, профессор.
— Пойдем.
Светловолосый Артем, напоследок одарив Ромку враждебным взглядом, позволил Барвию Шляху себя увести.
— Да что с этим парнем?! — возмутился Ромка, глядя им вслед. — Какого черта он на меня накинулся?!
— Кто он? — вслух спросила Мила.
— Артем тоже посещает курс изомагии, — тихим голоском растерянно ответила Белка. — Он очень талантливый — профессор Шлях всегда ставит его в пример.
— С какого он факультета? Что-то я его не помню.
— Из Белого рога. Он на пятом курсе.
Мила задумчиво нахмурила брови, вспомнив, что блондин назвал Белку ее полным именем — Беляна. На ее памяти, кроме учителей, Белкиной мамы и Фреди, был только один человек, который называл ее по имени, — Яшка Берман.
Не удержавшись, Мила многозначительно хмыкнула. Интересно, с какой стати этому парню так яростно бросаться на защиту Белки? К тому же он относился к ней серьезно, раз называл ее Беляной, а не давно заменившим ей имя прозвищем. Вывод напрашивался только один: хоть он и был младше на год, Белка ему, похоже, нравилась.
Мила посмотрела на Яшку и с досадой поморщилась.
«Плохо, — подумала она. — Яшка понял».
По лицу Бермана можно было читать его мысли, как в раскрытой книге. Кажется, Яшка внезапно осознал, что у него появился настоящий соперник. Потому что ни Вирт, ни Бледо, к которым ревновал Белку Яшка, по-настоящему никогда его соперниками не были.
Влюбленность Белки в Вирта не имела шансов на взаимность — для Милы это было слишком очевидно. А что касается Бледо, то он всего лишь был рад, что Белка, вызвавшаяся сидеть с ним на занятиях за одной партой, проявляет к нему дружелюбие, ведь у Бледо никогда не было друзей. Но этот парень, Артем, только что заступился за Белку. Это произвело бы впечатление на любую девушку.
Мила вдруг заметила, что Яшка повернул голову, и машинально проследила за его взглядом. Он смотрел на Белку, смущенную и порозовевшую.
«Еще хуже, — подумала Мила. — Белка тоже поняла».
От сочувствия Яшке Милу отвлекло Ромкино шипение. Повернувшись, Мила заметила, что Лапшин отчаянно трет шею.
— Одна из пчел ужалила? — догадалась она.
— Оса! — раздраженно процедил сквозь зубы Ромка. — Это были осы! И они меня, кажется, всего искусали. Кто-нибудь объяснит мне, чего этот любимчик вашего профессора на меня взъелся?!
Мила вздохнула — кажется, Ромка был здесь единственным, кто ничего не понял.
— Странно, что осы не обломали свои жала, — скептически произнесла она, — ты ведь такой толстокожий, Лапшин.
Ромка вытаращился на нее непонимающим взглядом.
— Я? Толстокожий? Ты о чем вообще?
Вместо ответа Мила припомнила слова блондина и спросила:
— А почему он решил, что ты завидуешь?
— Откуда я знаю?! — взорвался Ромка. — Где ему там зависть померещилась?! Было бы чему завидовать!
Выставку четверо друзей покидали с самыми разными чувствами: Ромка был раздражен, Белка смущена, Яшка расстроен. От всех этих эмоций воздух вокруг казался Миле словно наэлектризованным. Она буквально кожей ощущала напряжение.
Двигаясь по коридору в сторону лестницы в хвосте своих друзей, Мила почему-то вдруг вспомнила о двери с пентаграммой и поискала ее взглядом. Это изображение, когда они с Ромкой шли на выставку, вызвало в ее сознании неясное напоминание о чем-то важном, и несколько раз на выставке Мила ловила себя на том, что мысленно возвращается к нему. Сейчас, обнаружив наконец дверь, которую искала, она остановилась и присмотрелась повнимательнее. Когда Мила рассмотрела, какое животное было изображено в центре пентаграммы, ее глаза невольно округлились от удивления.
— Ты чего там застряла? — послышался за спиной голос Ромки. — Привидение увидела, что ли?
