Формула счастья - Коряков Олег Фомич (лучшие книги без регистрации .TXT) 📗

Победа! С папы сняты все обвинения. Свирдов с компанией пойдет в тюрьму, не отвертится; следствие ведется заново.

У нас с Ингой что-то похожее на дружбу. Она славная девчонка.

С ней интересно и можно говорить о чем угодно — она поймет. Тоже завела аквариум — я ей дал рыбок.

Затеваем с Сашичем большое дело по совету Дмитрия Павловича, инженера из Водоканалпроекта.

Папа в партии восстановлен!..

Я окажусь слабаком и ничтожеством, если своё мстительное чувство попытаюсь перенести на Володьку Цыбина. При чем тут Володька? Он, конечно, трепло и пустяк. Но если я сильнее и лучше его (предположим), то по-человечески и по-мужски я обязан только помогать ему.

Это я сам, дорогой Венедикт Петрович, рассудил. Вот какой я стал мудрый!

Завтра — снова в лес, к Петрушихе. С нами собирается чуть ли не полкласса.

Сегодня весь вечер бродили по городу. Долго сидели с Ингой на набережной.

Мне с ней очень хорошо.

Неуж. я влюбился?..

А В.П. в больнице. У него, должно быть, белокровие, и, что особенно плохо, запущенное.

Это не положено — бить морду девчонкам, но я, наверное, набью.

Сегодня превосходно съездили в лес, вечером я собрался к Инге. Только вышел — на тротуаре Догматик.

— Даниил, мне нужно с тобой поговорить.

— О чем?

— Не сердись. Давай пройдемся, поговорим…

Полчаса мурыжила. Я под конец совсем разозлился и наговорил ей грубостей. И сказал, что из девочек у меня есть один друг — Инга, и больше никого мне не надо.

А к Инге уже не пошел. Испортилось все настроение.

«Классики — это те, которых все уважают, но никто не читает» (Ницше). Звонко, но не очень верно: сам же он не только читал — изучал классиков!

Уже четвертый день лежу со сломанной ногой. Всё Сашкины ручейки. Но нашли зато такой документ — записку партизан восемнадцатого года, — ради которого я согласился бы сломать и вторую ногу.

А вообще-то настроение так себе, паршивенькое. Хочется петь какие-то каторжные песни, вроде: «Лежу на коечке, страдаю…» Хорошо, что ребята не забывают. Инга бывает каждый день.

Презренная хамса — это, оказывается, знаменитые анчоусы. Или наоборот: анчоусы — это хамса. А прекрасная макрель — наша скумбрия.

«Мы все ищем свободы от обязанностей к ближнему, тогда как чувствование именно этих обязанностей сделало нас людьми» (Толстой, который Лев).

При ливне средней силы на площади в несколько квадратных километров высвобождается такая же энергия, как при взрыве первых атомных бомб. А энергия урагана в тысячи раз больше.

Неужели нельзя ею овладеть?

На пустыни надо натравить полчища специально выведенных засухоустойчивых растений. Они создадут почву.

Весь вечер сидело у нас семейство Холмовых. Пели песни. Старые. Хорошие. И смешные: они думают, будто только их юность опалена священным огнем революции. Но, дорогие мои, поверьте, — этот огонь и у меня, у всех нас в груди!

Интересно, черт, взглянуть на тех, кто придет на смену нам, взглянуть на наших потомков — людей, которые будут в далеком завтра…

Большая новость: папа переводится в Нижний Тагил. Естественно, и мы с ним. Интересно. И — грустно.

Много читаю.

Был В.П. Дорогой мой учитель… Он очень худо выглядит. Я улыбался через силу. А он бодрится.

Почему-то не пришла Инга… А наш ручеек Партизанский ещё превратится в роскошный пруд!

Был на улице! Скоро начну бегать. С костылями, конечно.

Приходил В. Цыбин. Какой-то ушибленный — потерял свою уверенность, молчаливый и вялый. Даже жалко его стало.

До чего плохо, что я безногий. Так хочется в лес!..

Сашич по-прежнему рыщет с братвой по ручейкам. Завидно!

Счастье — высшая мера духовного удовлетворения человека. Чем выше запросы, тем выше счастье. От характера этих запросов зависит и характер счастья.

Человек тем лучше, чем больше отдает другим в достижении своего счастья.

Укладываемся. Часть вещей папа уже отправил. Как-то даже не верится, что скоро мы уедем. Жалко Сашку. И — как без Инги?..

Я ошалелый и безгласный: Инга поцеловала меня — первая, сама!

До чего же, черт побери, хорош этот мир — моя комната, мой дом, мой город, моя Земля, мое хмурое, облачное небо!

Худо, что живем на третьем этаже, а то бы сейчас выбрался в окно, оседлал свои костыли — и к Инге. Мне бы только взглянуть, улыбнуться ей — и больше ничего не надо…

Пишу в поезде. Прощайте, друзья: Данька Седых уезжает навсегда…

А Инга даже на вокзал не пришла. Мы с ней поссорились глупо и жестоко. Все из-за этой сентиментальной идиотки Цапкиной. Инга вдруг приревновала меня к ней — я наорал. Все получилось по-дурацки. ещё вчера и сегодня Сашич обегал, наверное, весь город, все обыскал — нигде Инги не нашел. Скрылась прочно.

Что ж, значит, все, что было, был обман! Так, игра… Хоть мы и посмеиваемся иногда над литературой, а образ женщины в книгах довольно верный — создание ветрености и кокетства. Только не думал я, нто Инга такая…

Ничего, я умею стискивать зубы.

Впереди, совсем уже близко, — Тагил. Будут новые радости и, может быть, беды, будет новая жизнь. Все ещё впереди!..

У нас осталась недоигранная партия. Если не возражаешь, делаю очередной ход: Ке5 — с6.

Инга.

Ла3 — а8.

Инга.

Кс6 — е7.

Тебе лучше было ходить: Кре6.

Инга.

Марфуте тоже передай привет. Я работаю в райкоме комсомола. Временно, до октября.

h3 — h4.

Инга.

Здравствуй.

У Венедикта Петровича бываю регулярно. Дела у него неважные. Вспоминает о тебе.

Саша напишет, наверное, с дороги.

Что за работа у тебя? Как нога?

Марфуте завтра вышлю набор открыток, видела в магазине — не то румынский, не то немецкий. Завтра у меня получка, вполне могу шикнуть.

Ты не заметил ловушку. Теперь хожу: Ке7 — q5.

Инга.