Через Гоби и Хинган - Плиев Исса Александрович (бесплатные онлайн книги читаем полные TXT) 📗
Простые монгольские труженики хорошо понимали, что судьбы советского и монгольского народов неразрывны. И не случайно мы постоянно ощущали во время Великой Отечественной войны внимание и заботу братской Монголии. В самую трудную суровую зиму 1941 года в нашу 3-ю гвардейскую кавалерийскую дивизию прибыли подарки из далекой Монголии: меховые полушубки, валенки, рукавицы. Танковая колонна «Революционная Монголия», созданная на средства, собранные трудящимися МНР, стала основой 44-й гвардейской танковой бригады, прошедшей боевой путь до Берлина. А летом 1944 года в составе наших Военно-воздушных сил появилась истребительная авиаэскадрилья «Монгольский арат».
Особенно много наши друзья посылали для Красной Армии коней. Хотя в 1944 году советская промышленность выпускала столько боевой техники, что Конно-механизированная группа больше напоминала танко-механизированную, но и коней требовалось все-таки много, так как они быстро выходили из строя. И здесь большую службу сослужила помощь монгольских друзей. Выносливые и неприхотливые монгольские лошадки дошли рядом с советскими танками до Берлина. [12]
…Вряд ли можно было назвать Читу фронтовым городом в том понимании, которое сложилось у нас в Великую Отечественную войну. Город жил полнокровной жизнью. Зато в штабе фронта все напоминало бурный, захватывающий ритм, который царил у нас в период боев под Дебреценом и Будапештом, на Дунае и в Малых Карпатах. Даже люди здесь были те же: основу штаба Забайкальского фронта составил бывший штаб 2-го Украинского. Возглавлял его генерал армии М. В. Захаров. Перебазировались к маньчжурской границе и некоторые соединения с запада.
Вечером 16 июля мы с командующим фронтом вылетели в Улан-Батор. Предстояло уточнить с руководителями монгольского государства и командованием монгольской армии некоторые детали совместных действий советских и монгольских войск в объединенной Конно-механизированной группе.
В самолете Родион Яковлевич напомнил о деликатных особенностях и тонкостях моей новой должности:
– В истории Советской Армии это будет первый опыт слияния регулярных войск двух стран под единым командованием. Вашим заместителем по монгольским войскам назначен генерал-лейтенант Лхагвасурэн, а политическое руководство возложено на генерал-лейтенанта Цеденбала. Надо, чтобы все монгольские товарищи почувствовали в советских людях душевных, искренних друзей. От вас, как от командующего, многое будет зависеть в укреплении дружбы между нашими и монгольскими бойцами. Эта дружба облегчит вашу работу и придаст Конно-механизированной группе большую внутреннюю силу.
И жизнь подтвердила слова маршала Малиновского. Наша добрая дружба и согласованная работа с товарищами Цеденбалом, Лхагвасурэном и другими руководящими работниками монгольской армии действительно облегчили и ускорили решение многих сложных вопросов.
Полет продолжался более часа. За разговором не заметили, как достигли монгольской столицы.
Наш самолет встречали маршал Чойбалсан, генерал-лейтенанты Цеденбал, Лхагвасурэн и другие военные и государственные деятели. Здесь я познакомился с генерал-майором Доржпаламом, полковниками Цэдэндаши, [13] Дорж, Одсурэном и другими даргами{5}. Это были командиры кавалерийских дивизий и частей, вошедших в состав Конно-механизированной группы. В дальнейшем они показали себя способными военачальниками, подготовленными к управлению соединениями в сложных условиях боевых действий.
С аэродрома мы отправились в отведенный для нас дом русского типа. Во дворе его стояла юрта. Генерал-лейтенант Рубин – советник маршала Чойбалсана – рассказал, что в этой юрте иногда проводятся совещания. Но совещание командующего Забайкальским фронтом с руководителями монгольского государства проходило в доме.
С советской стороны в нем довелось принять участие мне, а с монгольской – кроме маршала Чойбалсана Цеденбалу и Лхагвасурэну. Проходило совещание в духе искренней дружбы. Поэтому мы быстро уточнили все вопросы создания единого, органически взаимосвязанного боевого организма Конно-механизированной группы, а также все детали, касающиеся использования территории республики для сосредоточения армий Забайкальского фронта в исходных районах.
На совещании я внимательно приглядывался к будущим сослуживцам-помощникам. Особенно к Лхагвасурэну. С генеральным секретарем Центрального Комитета Монгольской народно-революционной партии генерал-лейтенантом Ю. Цеденбалом мне не раз приходилось [14] встречаться еще в дни службы советником Объединенного военного училища МНР. Он приезжал на занятия, подолгу беседовал с курсантами, в которых видел ядро будущей армии, создаваемой по образу и подобию прославленной советской конницы.
Цеденбал был образованным, высококультурным человеком. В 23 года он стал министром, а еще через год – генеральным секретарем ЦК Монгольской народно-революционной партии. Цеденбалу предстояло возглавить политическую работу в монгольских дивизиях Конно-механизированной группы. Нам вместе надлежало готовить войска к большой наступательной операции, а общие интересы определили и наш первый разговор. Мне понравилось, что Цеденбал глубоко знал нужды войск и, что особенно важно, видел все не только сильные, но и слабые стороны, вызванные географическими, экономическими и социальными особенностями страны. Говорил он живо, образно, не боялся острых оценок.
Как-то позже один из даргов выразил сомнение: нужно ли держать дивизии в напряжении, если вблизи границ нет опасной группировки противника? Я насторожился: ведь дело касалось нашей боеспособности и боеготовности. Но Цеденбал опередил меня. Он подошел к командиру, что-то резко произнес, а потом сам перевел:
– Я сказал ему: «Если змея ядовита – все равно, тонкая она или толстая. Если враг коварен – все равно, близок он или далек». [15]
«Пожалуй, лучше не ответишь», – подумал я.
Во время совещания я твердо понял, что мы с заместителями и помощниками сможем работать дружно. И это первое впечатление не обмануло. В период пребывания в Монголии я постоянно чувствовал, что нахожусь среди очень близких людей. Я убедился, что монголы умеют дружить и хорошо понимают цену дружбы. Недаром они говорят: «У кого друзей много, тот широк, как степь; у кого друзей мало, тот узок, как ладонь».
19 июля был отдан первый приказ войскам Конно-механизированной группы на сосредоточение к границе с Маньчжурией. С этого дня и началась борьба за время и пространство.
Предварительно мы провели совещание руководящих работников штаба Группы и командиров советских и монгольских соединений. Среди старших офицеров монгольской армии мне приятно было встретить давнишних знакомых – полковников Цэдэндаши и Одсурэна. В 1936-1938 годах, когда я был советником в монгольском Объединенном военном училище, оба они там учились. У меня с ними установились теплые отношения. И после, когда я уже уехал из Монголии, товарищи Цэдэндаши и Одсурэн не забыли своего багши{6}. Их письма доставляли мне искреннюю радость.
На совещании мы познакомили командиров с замыслом предстоящей наступательной операции. Особо подчеркнули, что подготовку к наступлению необходимо вести по возможности более скрытно, и в самые кратчайшие сроки.
Мне не терпелось побывать в войсках, проверить их боеготовность. Вначале решил посетить монгольские соединения: у них не было современного боевого опыта, и они нуждались в помощи в первую очередь. К тому [16] же хотелось убедиться, смогут ли монгольские войска выдержать предусмотренные планом высокие темпы наступления.
Накануне отъезда случай помог мне встретиться со старым сослуживцем полковником Ф. З. Захаровым. Узнав, что он состоит советником штаба 6-й монгольской кавдивизии, я попросил его рассказать о соединении.
Оказалось, что оно имело хорошие боевые традиции. Во время боев на Халхин-Голе цирики{7} дивизии проявили прекрасные боевые качества и высокий героизм. Как память о тех днях на Знамени соединения сверкал орден Красного Знамени.
