Большая книга ужасов - Некрасова Мария Евгеньевна (библиотека книг .TXT) 📗
Фонарик висел на поясе сзади, наверное, Палыч позаботился. А я и не замечал, пока не шлепнулся спиной прямо на металлический корпус. Кнопка больно врезалась в поясницу, вспыхнул свет…
Опа! Нет, я не жалуюсь. Я работаю в корпорации колдунов и уже знаю, какие такие веселые задания может подкинуть Палыч. Вчера вон паук, сегодня мертвяки. Но открывшееся мне зрелище было, честно говоря, непривычным. Я валялся на земле, из-под пятой точки пробивался луч фонарика. А в луче — сотни! Нет, тысячи! Целая армия гнилых костей. Были здесь и целые, отполированные землей скелеты. На некоторых еще осталась кожа, а были и вообще свеженькие, как живые… И все ринулись на меня! Теперь, когда я светил мягким местом, они отлично видели, куда идти и на кого бросаться.
Я вскочил, получил под коленку костлявой ступней, рухнул на землю и покатился, покатился вниз… Склон здесь или… Или. Когда я встал на ноги, вокруг была земля, черная и удушливая, со всех сторон. И только наверху, там, где раньше было небо, горели красные огоньки.
Гореть-то горели, а землей швырялись от души, как псы на даче, старались, закапывали меня. Огромный комок попал в глаз, следующий — залепил ноздри, еще один — опять в глаза… Надо выбираться.
Лопата еще осталась при мне (как не уронил?), и это было здорово. Выключив фонарик (а черт их знает, может, они без фонарика меня и правда не видят?), я размахнулся, воткнул лопату в отвесную стену ямы и попробовал подтянуться. Получилось. Старые могилы, крепкие, что этим не лежалось там спокойно? Красные огоньки таращились сверху и уходить не спешили. Вылезу сейчас, а они меня — обратно, да еще пинка отвесят, чтобы не рыпался… Так, ладно, сперва вылезу. Воткнул лопату выше, подтянулся, еще, еще и — здравствуйте, скелеты!
Первый толкнул меня, но обломался, я успел отскочить, и в яму полетел сам скелет. Второго столкнул уже я, пока третий, четвертый и сто второй висли у меня на ногах. Этим я наподдал черенком лопаты, и они скатились в могилу. Потом какой-то шустрый, свеженький мертвяк, в еще не истлевшей одежде, так дернул меня за руку, что я пропахал носом метра три, заодно обнаружив, что могил здесь много! Только не упади, только сталкивай туда мертвяков…
Дальше было легко. Я толкал, отбивался, толкал, падал, вставал, толкал… Когда в яму свалилась последняя пара красных глаз, я понял, что слегка обсчитался. Не сотня их тут и не тысяча, а так — несколько десятков. Теперь надо всех зарыть и ухитриться в темноте не упасть к ним в гости. Уже не боясь, что заметят, я включил фонарик: да все просто! Около каждой могилы — насыпь земли, покидал в яму — и все! Палыч, конечно, зверь, хотел, чтобы я управился за полчаса, но не будем относиться к этому серьезно. Здесь часа три только закапывать, если на совесть. А сколько времени я провозился, сталкивая этих костлявых назад в могилы, — и считать боюсь! Ничего, насобачимся!
Когда я притоптал последний холмик, рук уже не чувствовал. Равно как и спины, и ног. Даже еще продолжал притаптывать землю, оказавшись у костра с Палычем и ребятами, потому что не сразу понял, что все, закончился мой рабочий день. У костра хихикали. Я подумал, как достала меня та ехидная девчонка, которая подкалывала вчера, но поднял голову и не нашел ее у костра. Две другие девчонки — были, парни были все и Сашка, а той не было. Заболела, что ли? Больничный взяла, гы-гы, дома лежит, пьет чай с малиной, вместо того чтобы мертвяков лопатой охаживать, как все честные люди! Сашка тоже был никакой: рукав порван, коленки исцарапаны, под глазом — фингал. Видимо, рабочий день прошел плодотворно не только у меня. Палыч смотрел на меня так, будто я проштрафился капитально, развалился в его начальническом кресле и попиваю кофе.
— Наконец-то Игорь почтил нас своим присутствием, — сказал он. Народ робко захихикал, а Палыч продолжал нотации: — Я велел тебе закопать покойников, а не самому нырять в могилу!
Ребята заржали уже в полный голос, и Сашка — тоже. Предатель!
— А ты, Саша, зря смеешься! — оборвал его Палыч. — Кто укусил упыря? Это что, такое новое наказание?! Да ты, Саша, Макаренко! Действительно логично: если тебя кусает упырь, надо укусить его самому! Тебе не откажешь в находчивости, молодец!
Народ у костра гоготал, и я уже сам не выдерживал: во Санек, во дает! Надо же, цапнул упыря, это ж еще додуматься надо!
— Игорь, я тебя только что отчитывал, а ты смеешься! — одернул Палыч. — Смотрите, чтобы в последний раз! Елена уже досмеялась.
Все притихли, а я понял, что Елена — это как раз та вчерашняя ехидная девчонка. Хотел спросить: «Что с ней?» — но побоялся. Палыч так прожигал меня глазами, что хотелось зарыться в землю и кусать там упырей, лишь бы он никогда-никогда меня не нашел! Жуткий взгляд у нашего начальника! Лучше и правда не злить.
— Отдыхайте, — смягчился Палыч и развернулся, будто уходит. Потом затормозил, оглянулся на меня: — Смотри, чтобы в последний раз! Всех касается, — буркнул он уже под нос и растворился.
— Как ты? — бросился ко мне Санек, а я к нему. «Как ты?» — мы спросили одновременно, чем вызвали очередную овацию. Я думал, ребята ржут за компанию для Палыча, а тут Палыча не было, а они ржали во весь голос. Да еще с комментариями:
— Новенькие друг у друга косточки пересчитывают! — гоготал белобрысый парень, на год постарше нас.
— Цел ли ты, мой друг? — вторил ему другой, рыжий, как апельсин. — Не откусил ли тебе упырь чего важного?
Девчонки тоже захихикали, а я встал и молча двинул рыжему по морде. Тот, понятно, в долгу не остался, и через минуту я уже катался по земле с ним в обнимку, лупил наугад и думал, как бы не попасть башкой в костер. Краем глаза видел, что Санек с белобрысым тоже не теряют времени даром. До меня доносились ругательства и красноречивые обрывки:
— Щас получишь!
— Сам уже получил! А мордой в костер?
— Дурак!
— Тихо, мальчики, он пошутил!
Рыжему я поставил фингал, а он мне разбил нос. Санек с белобрысым тоже оттянулись на славу: у белобрысого майка была порвана в лоскуты, у Санька на лбу наливалась отменная шишка. Мы сели на бревнышки отдышаться.
— Леха, — протянул руку рыжий.
— Васек, — и белобрысый решил пойти на мировую.
«Вот и познакомились», — думал я, пожимая руки тому и другому и косясь на Санька, который наколдовал кофе и пытался вскипятить его на костре.
— Не так, смотри. — Васек взял у него турку, перелил в котелок и ловко пристроил над костром. — Теперь быстро сварится.
— Вы, наверное, давно здесь? — Санек начал прощупывать почву. Я знал, что он хочет спросить, потому что самому интересно было. И страшно. Только это секрет.
— Не очень. — Васек ловко снял котелок с костра, сыпанул корицы и стал разливать по кружкам. — Месяца два, Леха — дольше. Лидка с Лелькой вон пятый год пашут, они у нас ветераны. Ленка тоже долго работала.
— А что с ней? — не выдержал я. Васек молча сунул мне кружку и стал смотреть на девчонок.
Девчонки колоться не спешили. Та, что повыше, плеснула в кружку молока и пожала плечами. Другая плеснула молока себе на ноги, и у нее появилась другая тема для разговора:
— Обожглась!
— Не валяй дурака, Лид, — одернул ее Васек.
Лидка перестала валять дурака и с честными глазами ответила:
— Не знаю. Стараюсь об этом не думать. Палыч отмалчивается, не любит об этом говорить.
— Думаешь, он ее…
— Нет. — Лидка ответила так быстро, что я засомневался. — Нет, он не станет мараться о неудачников, — добавила она для доходчивости. Хотя до меня все равно не дошло.
— Ленка что, неудачница?
— Ну да. Другие не пропадают.
— Пропадают? — переспросил Санек. — Хочешь сказать, это здесь часто?
— На моей памяти она пятая, — солидно ответила Лидка. — Все, кто пропадал, не справлялись со своей работой. Палыч называл их неудачниками, а потом они пропадали. Нам говорил, что просто увольняет их, но…
— Что? — спросили мы уже хором.
Лидка отхлебнула из чашки и кивнула на подругу:
