Необыкновенные приключения Карика и Вали (Художник Г. Фитингоф) - Ларри Ян Леопольдович
— Ладно.
— Только не отходи далеко да по сторонам поглядывай. Осторожнее. Ну, иди.
Карик пошёл по берегу, а Валя направилась к тёмной роще. Время от времени ребята останавливались, кричали и снова шли дальше.
Валя дошла до рощи.
В роще было темно и мрачно. Чёрные узловатые стволы деревьев поднимали вверх изогнутые, искривлённые ветки; широкие листья свисали до самой земли.
— Эй, Ва-аля-я! — прокатилось где-то у реки.
— Ау! — отозвалась Валя. — Я здесь!
Валя подошла к тёмному, развесистому дереву. От дерева шёл вкусный, приятный запах.
И, странное дело: пахло настоящим миндальным печеньем, как дома перед праздниками, когда мама вынимала из духовки листы с печеньем.
Валя вспомнила, что со вчерашнего дня она ещё ничего не ела.
«Надо посмотреть, чем это вкусно пахнет?» — подумала она и решительно подошла к дереву.
— Эй, Карик! — закричала Валя. — Я на дерево полезу. С дерева буду кричать. Ты слышишь?
— Залезай и кричи. Только громче. Я иду к тебе! — отозвался Карик.
Валя ухватилась руками за мокрые, скользкие ветви и быстро, по-обезьяньи, полезла вверх.
Раздвигая широкие листья, которые свешивались со ствола, преграждая дорогу, Валя лезла все выше и выше. Изредка она поглядывала наверх.
Совсем близко над головой виднелось что-то вроде огромной чашки. Валя добралась до неё, уцепилась за влажные, упругие, точно резиновые, стенки и заглянула внутрь.
Совсем близко от неё покачивались пушистые шары. Они висели на толстых длинных хлыстах, поднимавшихся со дна чашки.
От них-то и шёл крепкий и вкусный запах.
Валя почувствовала, что, если сейчас же, сию минуту не съест вот этот шар, который качается перед её носом, она просто умрёт от голода.
Она подтянулась на руках и села верхом на край лепестка, как на забор.
Вкусный шар был совсем рядом. Валя вцепилась в него руками и с силой дёрнула к себе. Но оторвать его не удалось. Шар держался крепко.
Валя дёрнула сильнее.
Лепесток, на котором она сидела, качнулся, и она чуть не потеряла равновесие. Чтобы не упасть, девочка отпустила шар, крепко ухватилась за край лепестка.
Шар отлетел в сторону, ударился о другой край чашки и тотчас же снова заплясал перед глазами Вали.
Тогда Валя рванула шар с такой силой, что вся чашка задрожала.
Шар оторвался от шеста, и в ту же минуту Валя вместе со своей добычей грохнулась вниз, на дно чашки.
Не выпуская шара из рук, Валя вскочила и посмотрела вверх и по сторонам. Она находилась в сердцевине огромного цветка. Влажные лепестки поднимались вокруг, точно гладкие стены круглой башни. Сквозь щели тёмных лепестков просачивался розовый утренний свет.
Где-то далеко-далеко кричали птицы. Внизу, шурша листвой, пробежал кто-то, быстро перебирая лёгкими ногами.
«Надо слезать на землю!» — подумала Валя.
Крепко прижимая к груди вкусный шар, она обошла чашку-цветок и остановилась перед узкой щелью между лепестками. Она попыталась протиснуться сквозь щель, но щель оказалась слишком узкой.
Тогда Валя попробовала взобраться наверх по хлысту, но, лишь только ухватилась она за него руками, стены чашки задвигались, словно живые, и медленно стали сближаться.
Огромный цветок, в который залезла Валя, сложил над её головой лепестки. В цветке сразу стало темно.
Напрасно Валя пыталась раздвинуть лепестки, выбраться из цветка. Лепестки крепко сжались, не выпуская её из душистой тюрьмы.
— Карик! Ка-арик! — испуганно закричала девочка. — Скорей! Сюда! Ко мне!
Она кричала что было силы, но голос её не мог пробиться сквозь мягкие, толстые стены. Казалось, она кричит, уткнувшись лицом в пуховую подушку.
Этот придушенный, еле слышный крик, словно отголосок далёкого эха, донёсся до Карика. Он остановился, прислушался. Ему показалось, будто где-то, далеко-далеко за холмами, кричит Иван Гермогенович.
— Ага! — обрадовался Карик. — Идёт сюда. Нашёл всё-таки нас.
Он быстро взбежал на высокий пригорок и, сложив руки рупором, закричал:
— Зде-есь! Сю-юда! Мы здесь! В ответ только гукнула ночная птица. У подножия холма с шумом катилась река. Волны плескались о берег. Мягко шуршал осыпающийся с обрыва песок.
«Откуда же он кричал? — думал Карик. — Справа или слева?»
Он постоял немного и снова крикнул.
Но никто не отозвался. Он крикнул ещё и ещё раз, повёртываясь в разные стороны.
Напрасно. Ему не отвечал никто.
Карик нахмурился:
— Нет. Должно быть, мне показалось.
Он взглянул на тёмную рощу, где осталась Валя, и громко сказал:
— Валя, ты слышала? Как будто Иван Гермогенович кричал? Слышала ты или нет?
Но на этот раз и Валя не ответила Карику. «Ну, не хватает ещё, чтоб она пропала!» — подумал Карик и крикнул погромче:
— Ва-аля!
С обрыва упал в воду камень. Карик вздрогнул, оглянулся, постоял немного и снова крикнул:
— Ва-алька-а-а! Валя не отвечала.
«Ну вот, говорил ей, чтоб сидела на дереве и ждала, а она ушла куда-то… Свяжешься с девчонками — сам не рад будешь».
И он не спеша пошёл через поле к роще.
Но вот и роща.
Карик подошёл к деревьям. Задрав голову, он посмотрел на густые вершины.
Утренний ветерок тихо покачивал широкие листья, из которых выглядывали огромные жёлтые шары.
Вали на деревьях не было.
— Где же она? — совсем растерялся Карик.
Он крикнул ещё раз и ещё раз, но только ветер прошумел ему в ответ. Валя не отзывалась.
Карик прикусил губу, остановился и задумался:
«Валя не могла убежать далеко. Значит?… Значит, её кто-то схватил, утащил куда-то, а может быть… сожрал».
Карик даже вздрогнул.
«Ах, если бы здесь был Иван Гермогенович! Он бы непременно что-нибудь придумал, непременно нашёл бы Валю».
Карик беспомощно огляделся.
Вокруг лежали безмолвные холмы. Холодное небо висело над мёртвыми песками. Тоскливо шумел голый, высохший лес на соседнем пригорке.
Над головой со свистом мчались куда-то исполинские жуки, задевая крыльями уродливые деревья.
Всё кругом было чужим, непривычным, страшным. Карик, вздрогнув, с пронзительным криком побежал вперёд, не разбирая дороги.
Перед рассветом Иван Гермогенович проснулся от страшного холода. Он придвинулся к стенке, но тотчас же отскочил от неё, точно ужаленный. Роговая стенка раковины была холодна как лёд. Спать в таком леднике было просто невозможно. Иван Гермогенович выбрался из раковины и принялся бегать вокруг неё, стараясь хоть немного согреться.
Ещё светила луна.
Холодный ветер дул в лицо, в спину, поднимал тучи мелких камней, они больно хлестали по рукам и ногам.
— Ну и ночка! — ворчал профессор. — Хорошо ещё, что ребята устроились в тёплом месте.
Он решил посмотреть, как они спят в орехе. Удобно ли им? Спокойно ли? Дрожа от стужи, он пошёл к реке.
Бледная луна освещала голый пригорок с одиноким сухим деревом на вершине. Профессор взбежал на пригорок, растерянно огляделся.
Пригорок был пуст.
Сухое, искривлённое дерево скрипело на ветру, грустно шурша высохшими листьями. Чёрные тени листьев печально ползли по холодной земле.
— Странно… Очень странно… — пробормотал Иван Гермогенович.
Он прекрасно запомнил, что здесь, на этом самом месте, лежал огромный орех. Вот и неглубокая впадина, вдавленная его круглыми боками. Ну конечно, это то самое место. Сомнений быть не могло.
Профессор наклонился к земле, внимательно рассматривая её.
От впадины к реке тянулась чёрная широкая полоса; казалось, здесь протащили недавно тяжёлую кладь.
— Странно! Очень странно!
Профессор пошёл по следу, то и дело останавливаясь, внимательно рассматривая землю. Так он дошёл до реки.
Пощипывая бороду и растерянно оглядываясь, Иван Гермогенович задумчиво смотрел на чёрную реку. Она катила с шумом воды, мчала огромные лепестки цветов и сухой плавник.
