Баркентина с именем звезды - Крапивин Владислав Петрович (читать полностью книгу без регистрации .txt) 📗
Правда, он был без парусов. Его тянул незаметный буксирчик. Но в корпусе и мачтах, в гибкой линии форштевня и бушприта была такая стройность, такая легкость, что сразу все видели: судно это рождено для ветра.
Первая мачта была перечеркнута тонкими реями – перекладинами для прямых парусов. От второй и третьей протянулись над палубой длинные гики. Здесь ставились косые, как у шхуны, паруса.
– Шхуна-барк, – шепотом сказал Мальчик. – Трехмачтовая баркентина. Я такие только в кино видел.
– Какая кр-расавица, – сказал Чип.
Буксирчик суетился и старательно натягивал длинный трос. Слишком неуклюжим и маленьким было это суденышко по сравнению с парусником. И поэтому казалось, что баркентина движется сама по себе. А под ней, чуть вздрагивая, плыло отражение: белый корпус с черными буквами названия, зыбкие желтые мачты и стеньги, опрокинутые в глубину. После неспокойного моря, где лишь пена да отблески на волнах, баркентина не спеша любовалась своим отражением в гладкой воде. Так, по крайней мере, думал мальчик.
У штурвала стоял моряк в полосатой фуфайке. Широкоплечий и сутулый. Больше никого на палубе не было.
Буксир завел баркентину в гавань, к береговому причалу, напротив дамбы. И сразу все изменилось вокруг. Парусник стал главным. Мачты в тонкой паутине такелажа вознеслись над острыми крышами, над тополями, над старой церковью, поднимавшейся в глубине квартала. Берег притих от удивления. Чайки перестали шуметь и совершали над баркентиной неторопливый торжественный облет.
Вы, конечно, догадались, что больше всего сейчас хотелось Мальчику: оказаться там, на палубе. Так хотелось, что он даже забыл про Чипа.
Но что он мог сделать? Пойти к трапу и попроситься в гости? Никогда он не решился бы на это: не тот характер. Ждать случая? Или чуда?
Стоял яркий день, и не было, конечно, в высоте ни тучки, ни Звезды. Но, сам того не заметив, Мальчик начал шептать:
На палубе показался человек. Тот, который стоял недавно у штурвала. Он перебросил через фальшборт ведро на веревке и нагнулся, стараясь зачерпнуть воду.
– …Позови мою Звезду… – шепотом сказал мальчик. Веревка выскользнула из рук моряка. Мальчик пружинисто встал. Моряк, перегнувшись через планшир, видимо, поминал морских чертей и ведьм. Потом он исчез и тут же вернулся с багром. Но ведро успело отплыть от борта, а багор был короткий, и моряк не мог дотянуться.
– Подождите? Я сейчас достану! – крикнул Мальчик. И раскинул руки, чтобы ласточкой прыгнуть в воду.
– А я? – завопил забытый Чип. – Это пр-ре-д-дательство!
– Что ты, я же только примеряюсь, как прыгнуть, – торопливо сказал Мальчик. Ему было очень неловко. – Лезь ко мне в карман, поплывем вместе.
Он оттянул нагрудный кармашек на рубашке и посадил Чипа.
– Не задохнешься?
– Как-нибудь пр-родержусь, – ответил Чип все еще слегка сердито.
Мальчик скользнул в воду. До баркентины было метров восемьдесят. Он плыл среди кувшинок и все боялся, что моряк не станет ждать, а найдет багор подлиннее. Но тот ждал.
Белый борт парусника вырос, навис над мальчиком. Белый почти весь, только внизу, ниже ватерлинии, – зеленый. "Может быть, здесь, у днища, торчат ракушки, приросшие в Южных морях", – мельком подумал Мальчик. Но ракушек не было. Были только рыжие проплешины да колечки ржавчины вокруг заклепок.
Мальчик подплыл к ведру, ухватился за него, как за поплавок, и глянул вверх. На фоне яркого неба он увидел голову и широкие плечи моряка. Серебристо просвечивали волосы, а лица было не разглядеть. Голосом глуховатым, но сильным, моряк спросил:
– Что сначала вытаскивать? Ведро или тебя?
– Ведро! – крикнул Мальчик. – Я плаваю! Давайте багор!
Он подгреб поближе и зацепил дужку за крюк. Ведро взмыло вверх. А через две секунды рядом с Мальчиком упал конец веревочного трапа: два каната и просмоленные рейки-перекладинки.
– Ну, подымайся, пловец.
И Мальчик стал подниматься.
Много раз он читал, как лихие матросы взлетают на борт по таким трапам. А оказалось, что это очень даже не просто. Трап гулял по воздуху, изгибался, и два раза Мальчик так стукнулся коленками о борт, что глаза застлала влажная пелена. Но все – таки он не остановился ни на секунду. Вскарабкался до верха, перевалился через планшир и встал мокрыми босыми ногами на палубу. Доски были очень сухими и теплыми от солнца.
Так впервые в жизни Мальчик поднялся на баркентину – прямо из воды, по штормовому трапу.
От смущения, вместо того, чтобы поздороваться, он неловко сказал:
– Ну, вот… все в порядке.
С одежды струйками бежала вода и темными ручейками растекалась по чистой, почти белой палубе. Мальчик переступил и с опаской посмотрел на свои мокрые следы. Потом виновато поднял глаза на моряка. Капли на ресницах играли солнечными брызгами и мешали смотреть. Мальчик поморгал, чтобы стряхнуть их, и взглянул снова.
Он стоял перед стариком. Старик был большой, с седыми кудрями и густой серебристой щетиной на лице. Лицо было широкое и морщинистое, а глаза светлые, как голубая вода. Старик улыбнулся, и Мальчик понял, что бояться не надо.
– По-моему, ты немного мокрый, – сказал старик. – Что же ты не разделся – и в воду?
– Боялся, что без меня ведро поймаете, – признался Мальчик.
– Да, ведро… За ведро спасибо. Ну, разденься и обсушись.
Мальчик хотел сказать, что пустяки, что он обсохнет и так. Но тут же сообразил: пока одежда будет сушиться на солнышке, он может с полным правом быть здесь, на судне.
Он расстелил мокрую рубашку и шорты на широком планшире фальшборта, а Чипа посадил на голое плечо.
– Не свались смотри, – сказал он, а старику объяснил: – Это у меня товарищ. Он маленький, но зато говорящий.
Чип застеснялся, но все-таки подтвердил:
– Пр-равда.
– Чудеса, – сказал старик. Но сказал таким спокойным голосом, что сразу стало ясно: за свою длинную жизнь он видел чудеса похлеще.
Мальчик встал у борта и, наконец, огляделся. В первый миг палуба показалась ему широкой, как стадион, а мачты – бесконечными. Над палубой, в путанице трапов, поручней, канатов и блоков поднимались белые надстройки. Синим стеклом и медью сверкали иллюминаторы. Но в этом блеске, в этом захватывающем душу переплетении такелажа и рангоута, Мальчик сразу увидел главное: коричневый отполированный штурвал и узкую колонку нактоуза.
– Можно я пойду… посмотрю? – шепотом спросил он.
– Иди. Смотри, – сказал старик. – Смотри и трогай. Можно.
Мальчик медленно подошел к штурвалу. Солнце грело плечи и голову. С берега шел ровный теплый ветер. Чип затих на плече.
Мальчик взял в ладони рукояти штурвала. "Ком-кливер и кливер поднять! Поставить оба марселя! Шпиль пошел! Руль – два шпага под ветер!"
Он крутнул штурвал, и тот повернулся с неожиданной легкостью. Над палубой с криком пронеслись чайки. Словно приветствовали нового капитана.
Мальчик тихо отпустил штурвал. И подошел к мачте. Дерево ее было желтым и блестящим, как у скрипки. Оно было теплым.
Мальчик прижался к мачте плечом и щекой. Он услышал тихий и ровный гул. То ли ветер гудел в стеньгах и вантах, то ли в трюмах баркентины проснулось эхо прежних штормов…
Старик теплыми глазами смотрел на Мальчика. И наконец сказал:
– Когда я был такой же, я тоже первый раз пришел на парусник. И тоже слушал…
Мальчик оторвался от мачты и взглянул на моряка: неужели седой могучий старик был когда-то мальчишкой? Старик, видимо, понял.
– О, это было давно, – сказал он с коротким смехом. – Тебе надо прожить шесть раз столько, сколько ты жил, чтобы пришло такое время. – Он подумал и тихо добавил: – Но это было…
Мальчику показалось, что старик слегка загрустил. Из-за него. И, чтобы изменить разговор, он деловито спросил:
– А что, весь экипаж сошел на берег? Никого, кроме вас, не видно.
