Рыцарь-призрак - Функе Корнелия (читать книги онлайн бесплатно серию книг .txt) 📗
На газоне горели прожекторы перед собором, который они ночью освещали. Они высвечивали серые стены так, словно кто-то выстирал их в лунном свете. В этот час на церковном дворе уже почти никого не осталось, и Бонопарт нетерпеливо подгонял нас мимо припарковавшихся автомобилей. Вечер стоял прохладный, и, пока мы ежились от холодного английского ветра, я все спрашивал себя, есть ли у Бородая уже загар и не покажется ли он со слезающей кожей моей матери менее привлекательным.
Три всадника были теперь не более чем дурным сном, стертым у меня из памяти с наступлением дня. Но они меня не забыли. И на этот раз они доказали мне, что были не только игрой воображения.
Здание интерната выходит не прямо к улице. Оно расположено в конце широкого тротуара, сворачивающего от нее в сторону и ведущего вдоль нескольких домов к воротам, за которыми уже и находится дом с садом. Они дожидались рядом с воротами, верхом на лошадях, как и в прошлую ночь, и на этот раз были вчетвером.
Я так внезапно остановился, что Стью на меня налетел.
Конечно, он и на этот раз их не видел. Никто их не видел. Кроме меня.
Рядом с этим четвертым три других призрака казались оборванцами-разбойниками с большой дороги. На его лице со впалыми щеками застыло высокомерие, а его одежда наверняка принадлежала некогда состоятельному человеку. Зато на кистях у него болтались железные цепи, а на шее висела петля от виселицы.
Вид его был столь ужасен, что я только и мог в оцепенении воззриться на него, но Бонопарт прошествовал мимо него, даже не повернув головы.
«Признайся, Йон Уайткрофт, ты ведь догадываешься, почему никто, кроме тебя, их не видит? – нашептывал мне какой-то голос, пока я вот так стоял и не мог пошевельнуть ни рукой, ни ногой. – Они нацелились именно на тебя».
«Но почему? – кричало все во мне. – Почему я, черт побери?! Чего им от меня нужно?»
С одной из крыш закаркал ворон, и предводитель вонзил шпоры в бока своей лошади, как будто этот хриплый крик послужил ему сигналом. Лошадь с глухим ржанием взвилась на дыбы – и я, повернувшись, бросился прочь.
Бегун я не ахти. Но в ту ночь я боролся за свою жизнь. До сих пор я ощущаю свое бешено бьющееся сердце и уколы в легких. Я мчался мимо старых домов, которые притаились в тени собора, словно в поисках убежища от мира, шумевшего за пределами городской стены; мимо припаркованных машин, мимо освещенных окон и закрытых на замок садовых ворот. Беги, Йон! Позади меня раздавался стук копыт о сумеречный церковный двор, и мне уже чудилось дыхание адского коня у меня на затылке.
Бонопарт выкрикивал мое имя:
– Уайткрофт! Уайткрофт! Сейчас же остановись, дьявол тебя возьми!
…Но тот, кто за мной гнался, и был сам дьявол, и внезапно я услыхал другой голос… если только его можно назвать таковым.
Он звучал в моей голове, в моем сердце. Глухой, хриплый и настолько жуткий, что я ощущал его, словно тупой нож в моих внутренностях.
– Да, беги, Хартгилл! – насмехался он. – Беги! Никого не преследуем мы так охотно, как твое грязное отродье. И от нас еще никто не ускользнул.
Хартгилл? Это была девичья фамилия моей матери. По ним нельзя было сказать, что эта подробность их интересовала. Я бежал дальше, спотыкаясь и всхлипывая от страха. Тот, с прядями волос, отрезал мне дорогу, а остальные трое неслись вслед за мной. Справа от меня возносил свою башню к звездам собор.
Наверное, я мчался к нему, потому что он стоял там так, словно ничто не могло поколебать его стены. Но широкий газон, его окружавший, был мокрым от дождя, и я на каждом шагу поскальзывался, пока наконец, запыхавшись, не опустился на колени. Весь дрожа, я съежился на холодной земле, обхватив руками голову, как будто это могло укрыть меня от моих преследователей. Холод наполнял меня, словно туман, а надо мной раздавалось ржание лошади.
– Убийство без погони – лишь пол-удовольствия, Хартгилл, – нашептывал мне голос в моей голове, – но в конце заяц всегда мертв.
– Меня зовут Уайткрофт! – лепетал я. – Уайткрофт!
Я хотел было за себя постоять, драться, отправить их белые туловища на тот свет, туда, откуда они и явились. Но вместо этого я сидел на корточках во влажной траве и меня едва ли не тошнило от страха.
– Уайткрофт! – надо мной склонился Бонопарт. – Уайткрофт, вставай!
Никогда прежде не был я так счастлив услышать голос какого-нибудь учителя. Я зарылся лицом в траву и плакал навзрыд, но на этот раз от облегчения.
– Йон Уайткрофт! Посмотри на меня!
Я подчинился, и Бонопарт, увидав мое зареванное лицо, выудил из кармана носовой платок. Я схватил его дрожащими пальцами и с опаской посмотрел из-за Бонопарта.
Призраки пропали. Равно как и голос. Но страх остался. Он приклеился к моему сердцу, словно сажа.
– Господи, Уайткрофт. Ну вставай же! – Бонопарт поставил меня на ноги.
Остальные дети, выпучив глаза, стояли у края газона и оттуда пристально наблюдали за нами.
– Я полагаю, у тебя есть объяснение этому бесцельному прорыву сквозь ночь? – спросил Бонопарт, с отвращением разглядывая мои грязные штаны. – Или ты просто хотел нам всем показать, как быстро ты умеешь бегать?
«Самодовольное ничтожество!»
Коленки у меня все еще дрожали, но я сделал все от меня зависящее, чтобы мой ответ прозвучал с таким самообладанием, какое только было возможно:
– Тут было четыре призрака. Всадники на лошадях. Они… они гнались за мной.
Даже для моих ушей все это звучало по-идиотски. Мне было так стыдно, что я желал, чтобы влажный газон на месте проглотил бы меня. Страх и стыд. Могло ли быть что-нибудь хуже? О да, Йон.
Бонопарт вздохнул и взглянул на освещенный собор с таким укором, будто это он нашептал мне мою смехотворную историю.
– Ну хорошо, Уайткрофт, – сказал он (при этом он, не больно-то со мной церемонясь, тащил меня обратно к улице). – У меня складывается впечатление, что мы имеем здесь дело с необычайно сильным приступом ностальгии. Видимо, призраки повелели тебе безотлагательно бежать домой, не так ли?
Тем временем мы опять уже стояли рядом с другими, и одна из девчонок принялась хихикать. Но остальные уставились на меня так же озадаченно, как в предыдущую ночь Стью.
Мне бы прикусить язык и проглотить свое возмущение по поводу подобной слепоты и несправедливости насмешек, но я в проглатывании не слишком-то силен. В этом у меня нет сноровки и по сей день.
– Клянусь, они здесь были! Что я могу поделать, если их никто, никто, кроме меня, не видит? Они меня чуть не убили!
Установилось гнетущее молчание, и некоторые из малышей отошли от меня подальше, словно боялись, что мое помешательство может оказаться заразным.
– Потрясающе! – воскликнул Бонопарт, крепко вцепляясь своими короткими пальцами мне в плечи. – Надеюсь, в своем следующем сочинении по истории ты продемонстрируешь такую же изобретательность.
Бонопарт оставил мои плечи в покое только тогда, когда сдал меня Поппельуэллам. К счастью, он ни словом не обмолвился о том, что произошло, но Ангус и Стью весь остаток вечера были на редкость неразговорчивыми. Тем временем они были уже наверняка убеждены, что делят комнату с сумасшедшим, и спрашивали себя, что же будет, если я окончательно потеряю рассудок.
IV
Элла
Несмотря на события, Ангус и Стью спали и в эту ночь глубоко и крепко, а я, понятное дело, не сомкнул глаз. В своем отчаянии я даже подумывал позвонить матери. Но что мне было ей сказать? «Мама, забудь Испанию. Меня преследуют четыре всадника, а их предводитель называет меня Хартгиллом и грозится убить»? Нет. Помимо всего прочего, она ведь только и сделает, что перескажет эту историю Бородаю, а на нашей планете вряд ли отыщется зубной врач, который поверит в призраков. Он всего-навсего начнет ее уверять, что это – еще одна моя попытка усложнить ей жизнь.
«Придется тебе с этим смириться, Йон Уайткрофт, – сказал я себе. – Похоже, тебе не дотянуть даже до твоего двенадцатого дня рождения! – И в то время как за окном уже вставало солнце, я все ломал себе голову: неужели и я, если они меня убьют, превращусь в призрака и буду бродить в виде привидения по Солсбери, пугая Бонопарта и Поппельуэллов. – К сожалению, это не исключено, Йон, – говорил я себе, – но до того тебе предстоит кое-что уладить, а именно: не сделаться утром посмешищем всей школы!» Не то чтобы для того, кто, возможно, скоро умрет, это было действительно так важно, но, с другой стороны, мне не особо улыбалось, чтобы другие меня высмеивали.
