Москва - Кассиопея - Кузнецов Исай Константинович (прочитать книгу .txt) 📗
— А вы… куда обрываетесь? — крикнул им вдогонку Лоб, но не получив ответа, уныло побрёл в школу.
Эпизод 6
В клубе юных космонавтов Московского дворца пионеров шли очередные занятия. На специальных тренировочных снарядах занимались мальчики того же возраста, что Витька и Павлик. Но едва они подошли к ребятам, как к ним приблизился мальчик с повязкой дежурного.
— У вас тут ребят отбирают? — спросил Павлик.
— Сейчас не отбирают.
— Уже отобрали?
— Отобрали.
— И долго отбирали?
— Весь год отбирали.
— А теперь не отбирают?
— Нет, не отбирают? Опоздали.
— А тебя… отобрали? — спросил Витя.
— Отобрали.
Витька помрачнел, а Павлик вызывающе спросил:
— А почему это тебя отобрали?
— У меня феноменальная память, — с издёвкой сказал мальчик. — Запоминаю десять страниц типографского текста с одного прочтения.
— Врёшь, — удивился Витька. — А как твоя фамилия?
— Копаныгин… Михаил, — сказал мальчик. — Идите, идите отсюда.
Он пошёл к тренажёрам.
— Феномен, — сказал Витя.
— Опоздали, сказал Павлик.
— Опоздали, — как эхо отозвался Витя.
— Едем к Филатову, — решительно сказал Павлик.
Эпизод 7
Сергей Сергеевич Филатов жил в высотном здании на 23-м этаже. Женщина, отрывшая дверь, на вопрос «Можно ли видеть академика Филатова», ответила:
— Нет, мальчики, его нету дома. А вы откуда?
— Сергей Сергеевич был у нас в школе, в Калуге.
— Погоди, погоди… оживилась женщина. — Ты — Витя Середа?
— Да. Он Витя Середа, — обрадовался Павлик.
— Серёжа очень огорчится, что вы его не застали. Вчера вечером у нас был академик Благовидов. Они только и говорил, что о твоём проекте. Может быть зайдёте, выпьете чайку с вареньем?
— Спасибо, — пробормотал Витя. — Мы уже… у нас дела…
— Не смущайтесь, заходите.
Мальчики нерешительно вошли в коридор.
— Академик Благовидов просто в восторге от твоего проекта. Весь вечер ахал и охал.
— Жена Филатова провела мальчиков в гостинную и, сказав, — я сейчас, быстро… — вышла из комнаты.
— Во всё я могу поверить, — вздохнул Витька. — Но что уже сегодня существует аннигиляционный релятивистский…
— Говорю тебе, существует! — возмутился Павлик.
— Погоди, погоди, — Витька даже поперхнулся. — Ты когда слышал это радио? В семь двадцать?
— Вроде.
— Мы можем не ждать Филатова, — огорчённо вздохнул Витька.
— Почему?
— Козелков, ты слышал «Пионерскую зорьку», в которой рассказывали о моём Фан-проекте?
— Ну да!
— Команда формируется… — передразнил Павлика Витька. — А я-то уши развесил. Из-за тебя контрольную пропустили.
Павлик был подавлен.
— Точно, Зорька. И голос… этот… он у них всегда про науку рассказывает.
— Сейчас придёт академик, что мы ему скажем? — заёрзал Витька.
Жена академика Филатова поставила на поднос чашки с чаем, варенье и пирожные…
Когда она вошла в гостинную, мальчиков уже не было.
А Витька и Павлик сидели на подоконнике лестницы между 22 и 23 этажами и тоскливо жевали бутерброды, которые Павлик достал из портфеля.
На площадке 23-го этажа остановился лифт. Витька схватил Павлика за руку. Мальчики увидели, как Филатов вышел из лифта и, открыв дверь, скрылся в квартире.
Они сидели на подоконнике и молчали. За окном зажглись первые вечерние огни. И вдруг за окном вспыхнул фейерверк салюта.
— Салют, — удивился Павлик. — Почему салют?
— Двенадцатое апреля… день космонавтики, — сказал Витя.
Он отвернулся от окна и вздохнул. Из кабины лифта, в которой поднялся академик Филатов и которая только что была пуста, вдруг вышел человек в сером летнем костюме и такой же серой соломенной шляпе. Он, вероятно, легко бы затерялся в любой толпе и вряд ли обратил бы на себя внимание, но сейчас его появление из лифта произвело на мальчиков сильное впечатление. Это был И.О.О. — тот самый человек, который появлялся в начале фильма. Мальчики испугались и хотели было убежать, но И.О.О. приподнял шляпу и очень вежливо осведомился:
— Я был бы необычайно признателен и, поверьте, не остался бы в долгу, если бы вы помогли мне разыскать молодого человека по имени… Виктор Середа.
— Я… Середа, — настороженно произнёс Витя.
— Он — Середа, — подтвердил Павлик.
— Вы — Середа?
— Я.
— А вы кто? — спросил Паша.
— Это не имеет значения, — он снял очки с Вити и полюбовавшись довольно улыбнулся, — так гораздо лучше! — и обернувшись к Паше представился, — я исполняю Особые Обязанности. Так сказать И.О.О.
Витя и Паша с недоумением посмотрели друг на друга — оба, уже не в школьной форме, а в новеньких серых костюмах.
— Ёлки-палки, — пробормотал Паша.
— Ущипни меня, — попросил Витя, — но когда Паша исполнил его просьбу вскрикнул. — Больно, ты что?
— А теперь прошу следовать за мной! — И.О.О. приподнял шляпу.
— Куда? — встревожено спросил Витя.
— Я буду вам чрезвычайно признателен, если вы избавите меня от необходимости отвечать на вопросы, на которые я лично отвечать не уполномочен.
— Я один не поеду, — решительно заявил Витька.
— Он один не поедет, — поддержал приятеля Павлик.
— Шут с вами, — неожиданно попросту сказал И.О.О., — поехали. Оба!
И вот уже по вечерним московским улицам, не выключая сирены, несётся машина с прерывистым красным сигнальным огоньком на крыше и надписью «Специальная» на бокам. Она несётся с недозволенной скоростью, проносится под красным запретным огнём светофора, делает немыслимые виражи на поворотах и неожиданно застывает — у подъезда Президиума Академии наук.
Эпизод 8
На большом ковре в кабинете академика Благовидова лежали чертежи, которые Витя демонстрировал на сборе отряда в Музее космонавтики. Сам Благовидов и академик Огонь-Дугановский стоя на коленях разглядывали чертежи. Академик Курочкин сидел за большим полукруглым столом, академик Филатов заложив руки за спину, задумчиво прохаживался по кабинету.
Огонь-Дугановский с сомнением смотрел лежавшие на чертежи, всё ещё лежавшие на полу.
— Боюсь, что ты, как всегда, увлекаешься, — сказал он. — Ведь он же ещё мальчишка!
— Мальчишка? — Благовидов с улыбкой взглянул на Благовидова. — А если этот мальчишка — гений?
Огонь-Дугановский пожал плечами.
— Васечка, скажи, пожалуйста, ты бы додумался до этого? А? Или Сергей Сергеевич додумался? Или я, наконец? А он подсказал! Он — мальчишка! Его идея хранения антивещества… Это гениально! Прошу вас, товарищи, впредь этого мальчишку именовать по имени отчеству! Как его зовут, Серёжа?
— Витя… Э-э… Виктор. Прости, Коля, отчества я не знаю.
Благовидов снимает трубку телефона.
— Прошу вас срочно выяснить и сообщить мне имя и отчество этого мальчика из Калуги. Середа его фамилия. (Смеётся). Мальчишка!
Огонь-Дугановский покачал головой.
— Увлекаешься, Витя…
— Между прочим, Вася, позволю себе заметить, что великий Моцарт, уже в три года играл на клавесине сложнейшие пьесы. Сложнейшие!
— Ну уж извини, Вася, пожалуйста, сердито проговорил Огонь-Дугановский. — Я тоже позволю себе заметить, что клавесин это всё-таки не звездолёт, и даже не фортепьяно… А этот ваш калужский Витя, боюсь, не Моцарт!
— Ну уж извини, Вася, — вспыхнул Благовидов, — различие между клавесином и звездолётом я понимаю лучше тебя… Скажи, в чём именно ты сомневаешься? Чего ты боишься?
— Не знаю, чего боится Вася, — вскочил из-за стола Курочкин. — А я боюсь, что такое предприятие не под силу детям!
— Вот именно! Человек впервые встретится с инопланетной цивилизацией… И кто же будет представлять нашу Землю? Дети? Мальчики и девочки? — поддержал его Огонь-Дугановский.
— Вы меня извините, Василий Анистифорович, — вмешался в спор Филатов, — но к тому времени, когда они окажутся в районе Альфы Кассиопеи им будет уже по сорок… Это будут взрослые, образованные люди, закалённые в длительном космическом полёте!
