Грегор и подземный лабиринт - Коллинз Сьюзен (книги читать бесплатно без регистрации полные TXT) 📗

В течение нескольких минут ничего не происходило. Судьи, казалось, были с головой погружены в изучение свитков.

Грегор переступал с ноги на ногу. Веревка довольно сильно впивалась ему в руки, причиняя ощутимую боль, и он думал, уместно ли просить развязать их или хотя бы ослабить веревку — или это будет расценено как наглость и неуважение к суду.

Что ж, попытаться стоило.

— Простите меня, ваша честь, — обратился он к судьям, которые воззрились на него с удивлением.

— Да, Наземный, — ответила дама.

— Вы не могли бы велеть развязать нас? У меня уже пальцы ничего не чувствуют, — сказал Грегор. — Тем более что веревка впивается прямо в рану, что осталась у меня от щупалец спрута. А еще — вы не можете это видеть — вся спина Ареса в ранах от плотоядных клещей, что убили Пандору. Да и Говарду с Андромедой порядком досталось.

Даже если они сейчас откажут в его просьбе, Грегор все равно был доволен, что заговорил и что голос его прозвучал спокойно и уверенно.

Он хотел, чтобы они знали: все эти люди и мыши, рассевшиеся на скамьях и в нетерпении ожидавшие смертного приговора — они с Аресом, а также Говард и Андромеда, — рисковали своими жизнями ради них.

— Развяжите обвиняемых! — велела верховный судья и снова уткнулась в свитки.

Никто в толпе не осмелился возражать. Стражи развязали пленников.

Грегор потряс затекшими кистями рук и краем глаза заметил, что Говард делает то же самое.

— Как Марет? Он выжил? — спросил Грегор.

На лице Говарда появилась слабая улыбка:

— Да, он поправится.

— Не могу поверить, что вам удалось спасти его после той жуткой атаки змей!

На словах «атака змей» Грегор максимально повысил голос, чтобы быть уверенным, что все в зале его слышат.

В зал заседаний быстрым шагом вошел гвардеец и что-то прошептал на ухо верховному судье.

— Очень хорошо, — сказала та. — Начнем.

После чего она прочистила горло и зачитала обвинение. Обвинение было написано очень путано и многословно, но смысл его сводился к тому, что Грегор не убил Мортоса. И никто не убил.

Судья закончила чтение документа и обвела глазами зал:

— Итак, перед нами дело о государственной измене.

— Можно, я скажу несколько слов? — Грегор выпалил это неожиданно для себя. Но тут же понял, что обязан был это сделать.

Он чувствовал, что Говард, Арес и даже Андромеда — все они начинают верить в свою виновность. А ведь считая себя преступниками, они не смогут защищаться! Он же был совершенно уверен в бессмысленности и абсурдности происходящего.

— Наземный, — в голосе судьи слышались нотки гнева, — у нас не принято кричать во время чтения обвинения, тем более когда речь идет о таком серьезном преступлении, как государственная измена.

— О, простите, — сказал Грегор, но не опустил виновато голову, а продолжил: — Что мне нужно сделать, чтобы задать вопрос, — поднять руку? Ну, то есть — у меня же нет адвоката, верно?

— Поднять руку будет достаточно, — сказала судья, игнорируя слова об адвокате.

Он как раз собрался поднять руку и спросить, можно ли ему начать. Но подумал, что вновь вызовет раздражение у судей.

Однако — по той ли причине, что он вызвался быть первым, или так было задумано с самого начала — его вызвали к трибуне для дачи показаний.

Он поднялся на ступени каменного куба. Отсюда сотни глаз смогут видеть каждое его движение, малейшее колебание, дрожь или сомнение.

Грегор чувствовал себя так, словно стоял голым перед всей этой толпой.

Он ожидал, что его забросают вопросами — как он видел в специальных телепередачах. Но судьи продолжали молча смотреть на него. И в зале по-прежнему стояла тишина.

— Итак… — наконец сказала судья. — Расскажи нам о вашем путешествии, Наземный.

Он вдруг растерялся.

— С чего… С какого момента мне начать? — спросил он.

— Начни с того дня, как вы покинули Регалию.

И он рассказал. Он рассказал им все, от начала до конца. Он постарался сделать упор на храбрости и самоотверженности каждого из обвиняемых. Когда дошел до той части рассказа, где говорилось о Кружке, он произнес:

— Я заставил Говарда вернуться. У него не было выбора. Я собирался драться с ним, если он захочет оспорить мое решение. И с Андромедой я собирался драться — и она это знала. Вот почему они отправились домой. Они не могли сражаться со мной и подвергать меня риску — ведь я должен был убить Мортоса…

— А почему, собственно, ты не захотел, чтобы они тебя сопровождали? — спросила дряхлая летучая мышь.

Грегор на минуту смешался.

— Потому что… потому что надо было доставить Марета домой… Иначе он мог погибнуть. Это во-первых. И я не хотел тащить с собой всех, всю толпу, в Лабиринт. Я хотел, чтобы моя семья узнала, что случилось с моей сестрой… и со мной, если я не вернусь. И еще потому что… потому что…

Он мысленно вернулся назад, в пещеру, к тому льду, который сковал его с ног до головы.

— Потому что Мортос был мой.

По толпе пробежал вздох удивления.

— Что ты имеешь в виду, говоря, что Мортос был твой? — спросила летучая мышь.

— Это просто: согласно пророчеству, именно я должен был его убить. В конце концов, это был мой долг перед всеми вами, — ответил Грегор. — И я имел право выбрать, кого хочу взять с собой в Лабиринт, а кого — нет. Это был мой выбор. — Он помолчал. — Короче, если вы казните Говарда и Андромеду за то, что они вернулись, вы все окажетесь обыкновенными убийцами. Никто другой не мог сделать больше, чем сделали они.

Он посмотрел в ту сторону, где стояли обвиняемые. По Андромеде трудно было судить, как она восприняла его речь, но Грегору показалось, что ее крылья слегка дрожат. Губы Говарда беззвучно произнесли какое-то слово, и Грегор был почти уверен, что это было «спасибо».

Грегору очень хотелось верить, что ему удалось привести достаточно убедительные аргументы для того, чтобы сохранить им жизнь.

— Продолжай рассказ, Наземный. Что случилось потом, когда ваши пути разделились? — спросила судья.

Грегор глубоко вздохнул. Эта часть истории была самой трудной. Он рассказал, как они вошли в Лабиринт, как оставили Вертихвостку, как наткнулись на конусообразную пещеру и стали свидетелями кровавого боя между Золотцем и Капканом.

По толпе снова пробежал гул — и Грегор решил, что они довольны тем, что Капкан мертв.

Внезапно гул затих, и все повернули головы: в дверях появилась Нерисса, которую поддерживал под руку Викус. Королевская мантия нелепо смотрелась на ее костлявых плечах. На голове не было ни короны, ни тиары, ни даже золотого ободка — никакого символа королевской власти. Нерисса щурилась, будто свет был слишком ярок для ее глаз.

Викус и двое гвардейцев помогли ей занять место на троне. Она села на самый краешек, и видно было, что сидеть ей на нем неудобно, совсем неудобно.

— Королева Нерисса, хорошо ли вы себя чувствуете, чтобы принимать участие в судебном заседании? — спросила дама-судья нейтральным тоном.

— О да, — ответила Нерисса. — Я уже бывала здесь раньше, хотя и не помню когда.

Вот из-за таких высказываний многие и считают ее чокнутой, подумал Грегор.

— А о чем идет речь? О государственной измене? — с сомнением произнесла Нерисса.

И Грегор понял, что она понятия не имеет о том, что происходит. Женщина-судья сказала очень медленно, стараясь, чтобы ее слова звучали отчетливо:

— Да, им всем предъявлено обвинение в государственной измене.

Нерисса некоторое время смотрела куда-то на стену, потом покачала головой:

— Забудьте обо мне, не обращайте на меня внимания. Я только что проснулась.

— Вы хотите, чтобы мы начали с самого начала? — спросила судья.

— Нет-нет, продолжайте! — торопливо произнесла Нерисса.

Растрепанные волосы закрывали теперь половину лица, а все ее тело сотрясалось от дрожи.

Судья глянула на Викуса, но тот отвел глаза и принялся разглаживать складки на рукаве Нериссы.

Королева ему улыбнулась: