Заблудившийся звездолет. Семь дней чудес - Мошковский Анатолий Иванович (полная версия книги .TXT) 📗
Боря потер кулаком лоб, осторожно приподнял лодку, и она, лишенная воды, опять не выказывала никаких признаков жизни. Не дыша от волнения, Боря спрятал лодку в коробку, осторожно прошел в комнатку и задвинул коробку под свою кровать. В дальний угол…
Утром Боря шел в школу, и приборчик лежал в кармане его непромокаемой куртки с десятком «молний». Шедшие перед ним люди отскакивали вбок, переходили на другую сторону Весенней улицы. Вдруг Боря увидел впереди Вову с Геной и вздрогнул. И пошел медленней. Гена был широкий, в больших квадратных очках и коротко подстрижен. Вот он, главный волшебник их дома, изобретатель и мастер! Ох небось и злится на него! Сильней, чем в прошлом году на Глеба, — ведь лайнер, если говорить честно, не совсем добровольно перешел в Борины руки…
Боря стал прислушиваться к разговору братьев.
— Ну не надо, — говорил Гена, — я ведь не хотел… Не хотел, понимаешь?
— Чего это он не хотел?» — мелькнуло у Бори.
— Я и не думал, что ты такой обидчивый, — продолжал Гена. — Ну давай мириться. — Он потормошил Цыпленка за плечо. — Слышишь?
Только теперь увидел Боря, что Вова шел свесив голову и, возможно даже, похныкивал. Ага, все ясно:
Гена всыпал ему хорошенько за вчерашнюю дурость, а теперь извиняется.
Ну точно! Стал бы иначе Гена говорить ему:
— Нельзя же, чтоб любой обводил тебя вокруг пальца… Ведь правда?
— Правда. — Вова приподнял голову. — А может, он и приведет еще собачку… Сегодня обещал.
— Жди! Он наглец, твой Борька! — сказал Гена.
Обида захлестнула Борю:
— Не правда, я не наглец! И…, и…
— Что «и»? — спросил Гена, быстро повернувшись к нему.
— И я давно мечтал об этой лодке! Во сне видел целый год! — И Борю понесло, понесло, и он сам уже не понимал, что и зачем кричит.
И тут он увидел, что Гена с Цыпленком отскочили в стороны и пригнули головы, точно Боря собирался бросить в них камень. И с ошалелыми лицами, с виновато-бледными улыбками крутили они головами и не могли сойти с места, будто вросли в асфальт.
Приборчик помог! Хитрый глаз выручил!
Обогнав ошеломленных Цыпиных, Боря зашагал к школе.
И тут же понял, что сглупил. Опростоволосился. Надо было наоборот как-то подкатиться к братьям Цыпиным, а он что сделал? Дуралей! Заржавеет его чудо-лодка от полного бездействия, и ее уже не починишь…
Вот и школа. У двери в это время всегда толпится народ. Но сейчас словно рукой всех смахнуло. Боря вошел в сразу опустевший вестибюль и двинулся по опустевшей лестнице вверх.
Вошел в класс. И сразу увидел Андрея.
— Эй, ты! — сказал Андрей и пошел на него. — Ты еще ответишь за лайнер…
Боря побледнел и повернулся к нему вместе с приборчиком, лежавшим теперь в нагрудном кармане ковбойки под ученической курткой. Андрей прикусил язык, стал медленно приглаживать вставшие торчком волосы, а они не хотели ложиться и снова вставали, точно были проволочные; когда же Боря отвернулся от него, они опустились и — волосок к волоску — заняли свои места.
«А почему он вспомнил только лайнер? — подумал вдруг Боря. — Про лодку забыл? Я ведь сказал ему вчера, что выменял ее… А про мои угрозы тоже забыл? Почему не накинулся на меня сразу с кулаками? Странно. Очень странно! Или приборчик так действует, что никто потом ничего не помнит?»
Скоро в класс вошел Вова. Кинув на Борю беглый взгляд, он тихонько сел за свою парту. Он был сейчас самым нужным Боре человеком, но как к нему подступиться?
На переменке ребята высыпали из класса. И Боря вышел. Повернулся в одну сторону коридора — она сразу опустела, подвернулся в другую сторону — и оттуда все убежали.
Так теперь все и будут от него бегать?
Потом Боря пошел домой. Шел один. И раньше, после случая с лодкой, когда только он не захотел ссориться с Глебом, не всегда удавалось ему по дороге из школы к кому-нибудь примкнуть, а если и удавалось, ребята старались избавиться от него или шли молча. И это еще сильней обижало Борю. Одна Наташка после уроков топталась возле него в раздевалке — очень хотела пойти с ним. Да он убегал от нее. Так же, как мальчишки от него. Но сегодня было еще хуже — все прямо шарахались от Бори, точно он псих или прокаженный, и на десять шагов не подпускали…
И он пошел один.
Вдруг впереди он увидел ярко-красное Наташки но пальто. И так встрепенулся, так обрадовался.
— Наташа, — крикнул он, — подожди! Дело одно есть!
Наташка обернулась, косички ее с белыми бантиками встали, как две палки, над головой, она странно дернулась, подпрыгнула и пустилась от него со всех ног. Боря чертыхнулся, опустил голову и ни к кому не пытался больше пристать.
Что ж это получается? У него есть чудо-приборчик, а ему так грустно. Так одиноко. И деньги, полученные от отца, не радуют, и лодка не плавает, и даже Наташка убегает…
Боря прислонился плечом к забору, не таясь быстро достал из кармана приборчик и в который уже раз посмотрел на утопленную белую кнопку с черной цифрой «1». Что ж теперь делать? Другую надо нажать. Но какую?
Рядом с утопленной кнопкой белела кнопка с цифрой «2».
Боря поежился, нахмурился, закрыл глава и, замирая от страха, нажал эту кнопку.
ЧТО ЭТО ЗА КНОПКА?
И услышал легкий щелчок. Что теперь его ждет?
С приборчиком ничего не сделалось, но Боря держал его с опаской. И очень боялся заглянуть в Хитрый глаз. Потом спрятал приборчик в карман и зашагал к дому.
Навстречу, смеясь, шли старшеклассницы и на всю улицу обсуждали кого-то. Боря незаметно повернул к ним карман. И вот диво — они не шарахнулись в сторону, что сделали бы пять минут назад, но сразу прервали смех и даже разговор. И стали застегиваться на все пуговицы, а руки, как по команде, нырнули в карманы плащей и принялись лихорадочно шарить в них. И с лиц исчезли улыбки, и глаза превратились в щелочки — ну совсем как у Глеба!
Что с ними?
Боря прибавил шагу. Открыв дверь своей квартиры, он, даже не скинув куртку, стал набирать на диске телефона Наташкин номер. Надо успокоить ее, чтоб не боялась.
Боря набрал ее номер и затаил дыхание, услышав длинные гудки. И приготовился говорить. Внезапно в трубке появился голос Наташкиной мамы.
Этого Боря не ждал. И все же трубку не бросил.
— Будьте любезны Наташу, — попросил он, стараясь говорить басом, чтоб ее мама не узнала его: наверно, жаловалась, когда он стукнул ее.
— Сейчас, Боря, — сказала Наташкина мама.
А ведь как изменил голос — собственная мать не узнала бы!
И не успел он как следует огорчиться, как в трубке радостно зазвенел комариный голосок:
— Здравствуй, Борь, хоть и виделись уже… Что это ты стал какой-то другой? Ходишь словно проглотил аршин и отворачиваешься от всех. Нарочно?
Вот любопытная! И, не видя ее, можно догадаться, что у нее длиннейший нос! Но Боря был доволен: она ничего не помнит, значит, и вправду действие приборчика довольно быстро проходит, не оставляя следа, и ему нечего бояться мести, и она, конечно, поможет ему убедить Вову.
— Нарочно отворачиваешься? — все допытывалась Наташка.
— Нарочно, — сказал Боря — Слушай, ты не можешь выйти на минутку? Ты, кажется, хотела мне какую-то книжку принести…
— Ну конечно! — воскликнула Наташка. — «Маугли»… В школе на нее очередь! Не оторвешься! А когда? Хочешь, сейчас? Через три минуты!
— Хочу, — сказал Боря и опустил трубку. И не через три, через одну минуту услышал, как распахнулась по ту сторону лестничной площадки дверь.
Но Боря сдерживал себя и ждал. Он слышал, как Наташка, что-то напевая, ходит по площадке — от двери к двери; раз двадцать, наверно, прошла, потом остановилась под их дверью и замерла. И стало так тихо, что Боре показалось, что он слышит, как стучит ее сердце.
Пожалуй, можно было и выходить.
Он потопал ногами, полязгал замком и услышал, как Наташка отпрянула от двери.
