Заколдованные леса - Тутуола Амос (читать полностью бесплатно хорошие книги .TXT, .FB2) 📗

«Вот что может натворить ненависть».

ес Тысячи Духов (

Воле Шойинка, Д.О. Фагунва, роман)

О друзья мои! Величаво, словно древнее речение, звучит музыка агидигбо, и мудрые танцуют под эту музыку, а ученые понимают ее язык. Воплощением агидигбо развернется перед вами мое повествование: я буду исполнителем, а вам предстоит истолковать его сокровенный смысл. Наши праотцы любили повторять — вам, конечно, не терпится узнать их замечательные слова? — что, «если танцоры и музыканты искусны, нам кружат головы горделивые чувства». Простите меня за навязчивость, ибо я лишь повторяю старинное присловье. Мне вовсе не хочется, чтобы вы пустились в беспорядочный пляс, подобно комарам, когда они судорожно толкутся, дрыгая лапками, над гулко рокочущим бембе. Танцуйте в лад с музыкой моего повествования, друзья, радостно и улыбчиво, но спокойно, естественно, и очарованные зрители одарят вас ожерельями из монет, мужчины падут перед вами ниц, а женщины восприветствуют земными поклонами, — особенно если вы с пониманием примете два совета.

Во-первых, когда мой герой говорит, нужно, чтоб его речь звучала как ваша собственная, поэтому вам необходимо мысленно слиться с ним, ощутить его самим собой. А когда ему отвечают, вы должны чувствовать себя его собеседниками, которые обращаются к нему от своего лица.

Притом события, о которых пойдет речь, должны обогащать новым опытом вашу природную мудрость, будто они приключились именно с вами, — вот мой второй совет.

Впрочем, не буду забегать вперед, обгоняя свой же рассказ и уподобляясь глупцу, который опрометью ломится через чащу, забыв о торной тропе, — пусть лучше зазвучит барабан моего повествования, а вы приготовьтесь к танцу, друзья, чтобы сбылось речение древности: «Танцы ваши, напевы наши, а общий рассказ — что полная чаша, вспененная музыкой истины».

Итак, все началось в одно прекрасное утро, на рассвете ясного дня, когда растаяло принесенное ночным суховеем тусклое марево, но дневные звери еще не проснулись, хотя ранние птицы уже начали возносить в песнях ликующую хвалу Господу. Ласковый ветерок шелестел темными, словно уходящая ночь, листьями, а солнце, всплывая на востоке во всей свой Божьей красе, мягко озаряло мир, чтобы сыны человеческие могли приступить к утренним делам. Я не торопясь позавтракал и расположился на веранде в своем любимом кресле, радостно умиротворенный тем, что мне дарована жизнь.

Но недолго сидел я один: солнце еще не успело подняться высоко, когда передо мной предстал пожилой незнакомец. Я ответил приветствием на его любезное приветствие и, полагая, что он хочет разделить со мною мой досуг, предложил ему кресло. Он сел, и мы принялись непринужденно болтать, обмениваясь, будто давние приятели, веселыми шутками. Однако вскоре мой гость тяжело вздохнул, как человек, терзаемый горестными раздумьями. Мне показалось, что ему будет приятно, если я спрошу его, чем он удручен, но, предвосхищая мой вопрос, он заговорил о себе сам, и речь его звучала так:

— Вооружись ручкой и приготовь бумагу, досточтимый хозяин, чтобы записать мою историю — записать не откладывая, ибо в противном случае ты рискуешь опоздать. Я не отважился бы отнимать у тебя время, но с некоторых пор меня постоянно беспокоит собственная будущность: я опасаюсь неожиданно умереть, и тогда история моей жизни уйдет из этого мира вместе со мной. А если ты прилежно запишешь ее, люди не забудут обо мне, даже когда меня призовет к себе Создатель.

Как только гость сообщил мне, чего он хочет, я поспешно собрал свои письменные принадлежности, выложил их на стол, уселся поудобней и дал ему понять, что готов его слушать. И вот он поведал мне историю своей жизни.

— Меня зовут Акара-огун, Многоликий Маг, и я один из прославленных охотников минувшей эпохи. Отец мой тоже был знаменитым охотником, а его искусность в целительной волшбе и добродетельной магии снискала ему всесветную славу. Он владел десятью сотнями Тыкв с истолченными в порошок магическими снадобьями, восемью сотнями Осколочных Тыквочек [ато] и шестью сотнями амулетов. Двести шестьдесят Колдунных духов жили у него в услужении, а Прорицательных птиц он даже и не считал, ибо мириады их гнездились на чердаке его дома, охраняемого Колдунными духами, так что никто не осмеливался проникнуть к нему в его отсутствие — это было просто немыслимо.

Да, величайшими способностями к волшбе и магии славился мой отец, однако мать моя, старшая жена в семье, стократно превосходила его по сверхъестественным дарованиям, ибо она была Великой ведьмой из бездны ада.

Четверо отцовых жен, среди которых мать моя была Первой, родили ему девятерых детей, а я, как Первенец, был самым старшим. Мать родила отцу четверых детей, вторая жена — троих, третья — двоих, а четвертая — ни одного. И случилось так, что мать моя, повздоривши с кем-то из младших жен, попросила отца рассудить их, а он объявил мать неправой, и она мысленно поклялась жестоко отомстить ему за его неуважение к ее первенству. Она столь свирепо выполняла свою клятву, что к исходу первого же года восемь отцовских детей отправились к праотцам, а за ними последовали и три его младшие жены. Так я стал единственным сыном в семье отца, а мать моя сделалась его единственной женой.

Посмотри на меня, уважаемый хозяин, и крепко призадумайся, когда захочешь жениться. Конечно же, твоя жена должна быть красивой, чтобы вы не утомились со временем друг от друга, и благоразумие — не последнее качество, нужное жене, ибо вам предстоит долгая совместная жизнь, но, уверяю тебя, не это самое важное. Гораздо важнее, чтобы жена твоя чуралась всякого зла, ибо нет у мужчины никого на свете ближе, чем его жена, а ее возможности чинить мужу всяческие злодеяния воистину беспредельны — ведь именно она, к примеру, готовит ему пищу и подносит за обедом напитки, — и, когда я поведаю тебе, какие страдания принял мой отец от своей старшей жены, ты поневоле ужаснешься.

Однажды он решил поохотиться и отправился в лес. Охота затянулась, и, устав бродить по лесным чащобам, он выбрал приветливую полянку и присел на пень, чтобы отдохнуть. Но отдыхать ему пришлось недолго: вскоре земля перед ним расступилась, ощерилась ломаной трещиной, и оттуда повалил черный дым. Клубы дыма окутали поляну непроглядной тьмой, и, когда отец попытался выбраться из этой удушливой тьмы, дым склубился в коренастого воителя с мечом в руке, и воитель, оглядевшись, решительно шагнул к отцу. Устрашенный отец бросился наутек, но воитель громогласно окликнул его, рокоча, будто грохочущий гром:

— Оглянись, человек, и уверься, что я не из племени людей. Меня прислали с Небес, дабы я нашел тебя и убил. Беги, если хочешь, но ты не спасешься от смерти — мой меч настигнет тебя, и ты умрешь на бегу..

Услышав такую речь, отец устрашился больше прежнего, однако собрал вСе свое мужество и дал воителю достойный мужчины ответ.

— Да, пришелец, ты не от мира сего, я вижу, — сказал он. — И знаю, что меч твой сулит мне неминуемую гибель. Так просвети же меня во имя Бессмертного Господа, каким прегрешением заслужил я лютую смерть?

И посланец Небес ответил отцу, сурово сказав:

— Ты не знаешь, чем прогневил Создателя? А разве тебе не ведомо, что по твоей вине одиннадцать человеческих душ ушло из жизни раньше назначенного им срока?

Эти слова потрясли отца до глубины души, ибо, хотя его мастерство в чудодействе было всеохватным и удивительным, никому из людей не причинил он по своей воле вреда. И он сказал воителю с Небес:

— Если ты послан сюда, чтобы покарать лиходея, тебе нужен другой человек: твое обвинение — не ко мне. За всю свою жизнь не принес я людям ни малейшего зла: без зависти взирал на богатства богатых и пищу сытых, даже если голодал и бедствовал; у меня никогда не появлялось искушения ускорить чью-нибудь смерть, и никто не может засвидетельствовать, что он был занят своими делами, а я попытался его ранить или пристрелить до смерти, хотя всегда был вооружен, ибо добывал себе пропитание охотой. Скажи, разве справедливо лишать меня жизни за преступления, которых я не совершал?