Мила Рудик и руины Харакса - Вольских Алека (книги хорошего качества .txt) 📗
К концу урока позеленевших учеников оказалось в общей сложности шесть человек. Среди них, к удовольствию меченосцев, только двое были из Львиного зева: Яшка Берман и Мишка Мокронос. К сожалению Милы, одним из неудачников среди златоделов оказался и Бледо. Вид у него был удрученный и… зеленый. Мила попыталась подбодрить его сочувствующей улыбкой. Это была не бог весть какая поддержка, но Бледо сразу просиял.
— Урок окончен, — объявил профессор, когда прозвенел звонок. — Всем присутствующим, кто справился с задачей, будет выставлен высший балл. Те, кому не повезло, — останутся без оценок. Задержитесь на пару минут: я напишу каждому из вас объяснительную, которую вы сможете предъявить другим преподавателям и деканам своих факультетов. Это поможет вам избежать наказания. Все остальные свободны.
Сразу после урока Мила с Белкой спустились на первый этаж, где находилась комната экстренных случаев. Приоткрыв дверь, Мила заглянула внутрь. Увидев Ромку, она сделала Белке знак следовать за ней, и они вошли в палату.
Ромка сидел на одной из кроватей голый по пояс. Плечо его было перевязано, повязка тянулась через всю грудь и спину.
— Белка, мы, кажется, ошиблись дверью, — пошутила Мила, с иронией глядя на друга. — Мы же Лапшина искали, а здесь какая-то мумия сидит.
Белка захихикала.
— Смешно, ага, — с укоризной покивал головой Ромка, но, не сдержавшись, улыбнулся.
— Я же просил, чтобы мне наложили небольшую повязку — только рану прикрыть, а она меня упеленала всего, — тут же пожаловался Лапшин.
— А коль ты ведешь себя как дитя малое, почему б тебя и не упеленать? — выходя из-за ширмы, стоящей в другом конце палаты, сказала госпожа Мамми.
По ту сторону ширмы кто-то со злорадством захихикал.
— А ты, Рем Воронов, не хихикай! — грозно прикрикнула на него госпожа Мамми. — А то дам тебе слабительного для профилактики, будут тебе тогда хиханьки да хаханьки.
Смех тут же смолк. Слабительного спрятавшемуся за ширмой Рему Воронову почему-то не хотелось.
Белка и Мила вежливо поздоровались со знахаркой.
— День добрый, девочки, — улыбнулась им госпожа Мамми.
— А его вы тоже запеленали? — спросил Ромка, кивая в сторону ширмы.
— Ты ему руку прокусил, вот я руку и забинтовала, — спокойно ответила знахарка.
— Ага, значит, только меня запеленали, — насупился Ромка. — Нечестно, он же на меня первый накинулся.
— Не жалуйся, — категорично отрезала госпожа Мамми. — В следующий раз поведешь себя умнее и не станешь кусаться в ответ. А будешь спорить, я вас обоих на неделю положу в Дом Знахарей — там вам курс прививок от бешенства сделают. В профилактических целях. Уж больно вы агрессивные оба.
Ромка потрясенно открыл рот, представил себе обещанную знахаркой перспективу и тут же закрыл, решив, видимо, что спорить — себе дороже.
— Плечо болит? — участливо спросила друга Мила.
Ромка ухмыльнулся и кивнул в сторону ширмы.
— Ему хуже. Я постарался. Это для меня лучшее обезболивающее.
Белка осуждающе покачала головой.
— То, что вы устроили, это просто безобразие, — заявила она Ромке. — Что ты будешь делать, если профессор Безродный выполнит обещание и отстранит тебя от уроков? Экзамены по боевой магии, между прочим, никто не отменял.
— Не занудствуй, — скривился Лапшин. — Что ты в этом понимаешь…
Белка уже открыла рот, чтобы ответить, но в это момент в палате появился профессор Безродный.
— Я надеюсь, господин Лапшин, вы не сомневаетесь в компетентности Владыки? — спросил он, подходя к Ромкиной кровати. — Он наверняка понимает в этом вопросе достаточно и, думаю, не откажется просветить вас с господином Вороновым. И я послушаю заодно, мне не помешает. Идемте?
Ромка со вздохом натянул на себя рубашку и, застегивая пуговицы, спрыгнул с кровати.
— Воронов, выходите, отсидеться за ширмой не удастся, — произнес профессор.
Послышалась возня, шаги, потом из-за ширмы появился Рем Воронов. На рукаве его рубашки темным пятном засохла кровь.
— Идите за мной, вояки, — скомандовал учитель боевой магии.
Ромка и долговязый Воронов с угрюмыми физиономиями последовали за профессором.
Ромка наотрез отказался признаваться, о чем говорил с ними в своем кабинете Владыка. Зато не стал скрывать, какое наказание Велемир назначил ему и Воронову. В выходные им обоим предстояло заниматься чисткой пегасьих конюшен в усадьбе «Конская голова». Ромку перспектива возиться с пегасьим пометом ничуть не пугала. Совсем наоборот. Рассказывая, что Анфиса взяла с него обещание помочь ей в ближайшую субботу выбрать подарок ко дню рождения подруги, Ромка выглядел довольным, как слон, замечая, что теперь ему даже отговорку придумывать не надо. Он терпеть не мог ходить по магазинам, делать покупки, выбирать подарки… Уж лучше вычищать пегасьи стойла! И никаких упреков от Анфисы. Указания Владыки не обсуждаются.
Остальные занятия в этот день прошли без приключений. Всю дорогу в Львиный зев друзья говорили о сегодняшнем уроке боевой магии. Львиная доля их внимания досталась Алюмине.
— Бедная Алюмина, — держась за живот, хихикал Ромка. — Вот это дилемма: стать зеленой, как Злюк, или превратиться в стаю летающих свиней.
У Белки снова начался истерический смех. Она так отчаянно хохотала, что на глазах выступили слезы.
— Все… — сквозь безудержное хихиканье произнесла она. — Перестань… говорить… об этом… больше… не… могу…
Мила смеялась вместе с друзьями, но, когда они добрались до Львиного зева и Белка с Ромкой прошли за ворота, она ненадолго задержалась у калитки. Вынув из-за пазухи веревку с черным сургучом, Мила внимательно всмотрелась в изображенную на печати сову. С грудью, пронзенной колом, птица, раскинув крылья, падала вниз. Теперь Мила знала, кто был запечатлен на всех без исключения Черных Метках Гильдии. Для Даниила Кровина, прадеда Милы, создавшего этот знак, эта сова была Асидорой.
Тяжело вздохнув, Мила спрятала печать обратно за пазуху и, открыв калитку, поспешила вслед за друзьями.
Глава 11
Больше, чем друг
Сон встретил ее тишиной, незыблемой и абсолютной. Казалось, что тишина в этом сновидении была богом — созидателем и владетелем всего.
Мила увидела худенькую девушку в белом платье: простом и легком — и не сразу поняла, что это она сама. Белое платье и рыжие волосы девушки резко контрастировали с окружающей серостью. Здесь были чуть ли не все оттенки серого: над головой — светлое хромовое небо, вдали — свинцовая тяжесть горизонта, вокруг — тяжелый сизый туман, под ногами — темный, мышиного цвета камень.
Босыми ногами, медленно и нерешительно, Мила пошла вперед по холодным камням. С каждым ее шагом из тумана выступали полуразрушенные башни, фрагменты крепостных стен и каменные, испещренные глубокими трещинами ступени, ведущие в никуда. В траве валялись осколки глиняных амфор, а чуть дальше вырастали белые мраморные колонны, частично разрушенные, возможно, от времени или, может быть, под действием какой-то другой силы, которая однажды превратила это место в руины.
Руины. Только теперь, когда это слово непроизвольно всплыло в сознании Милы, она окончательно поняла, что бродит в безлюдных, давно всеми покинутых руинах. Она не могла бы сказать, чем раньше было это место, но по осколкам глиняной посуды определила, что когда-то здесь жили люди.
Почему это место умерло, спрашивала она себя, бродя по безмолвным развалинам. Куда ушли все те люди, которые когда-то, наверное, очень давно, населяли это место? Кто они были? Что изгнало их? И изгнало ли? Может быть, в это место пришло нечто, что поглотило их, забрало с собой в неизвестность?
Мила сама себя одернула, напомнив, что это всего лишь сон. Но почему тогда она слышит тихое, робкое эхо чьих-то голосов, внезапно нарушивших царящую здесь тишину? Ей казалось, кто-то зовет ее. Сначала это были крики о помощи — Мила не различала слов, но безошибочно распознала интонацию. Но потом ей почудился другой голос, который словно манил ее к себе.
