Лужайки, где пляшут скворечники - Крапивин Владислав Петрович (книги без регистрации .txt) 📗
По утрам, когда в доме зябко, а за окнами еще зимняя тьма, ребята подымались неохотно. А ведь надо в школу! Артем и Нитка сперва сами обходили заснеженные кварталы, стучали в окна, собирали ватагу одетых кто во что пацанят и девчонок, провожали их до школы. Потом за это взялся умница Бом. И привлек зайцев. Зайцы разбегались по Пустырям и барабанили в окна. Бом гавкал так, что с лип и кленов сыпался снег и, отчаянно вопя, срывались возмущенные вороны.
Затем Бом, как опытная овчарка, сбивал «отару» и вел ее до школы, что светилась квадратными окнами в двух кварталах от западной границы Пустырей…
Но не все учились с утра. Некоторые – во вторую смену. Таких Артем встречал после уроков. Сам. Часто не один, а все с тем же Бомом (если шел с Пустырей, а не из института).
Один раз, в декабре, не доходя до института Артем столкнулся с Птичкой.
Надо сказать, в последнее время Артем о Птичке не вспоминал. Дни проходили в заботах. Дрова, еда, ребята, лекции и зачеты…
И вот он опять – Птичка. В рыжем свете фонаря, что одиноко болтался на столбе в квартале от школы.
– Ха, птичка! Не ожидал, Студент?
Был он в широченной темной куртке, в черной вязаной шапочке. Этакий «крутой» из мелкой мафиозной компании. Знакомая растянутая улыбка…
– Как живешь, Темрючок? Не скучно ли там, на ваших мусорных свалках?
– Что ты знаешь про те свалки, – спокойно отозвался Артем. – Ты там не был и не будешь. Те места не для таких пернатых…
– Как знать, как знать… – игриво хихикнул Птичка.
– Так и знай…
Птичка вдруг присел, быстро вынул из-за пазухи большой пистолет с набалдашником..
– Ха!.. Ну?
Артем не испугался. Своим пистолетом он так и не обзавелся, но особые силы Странной Страны Сомбро уже прочно жили в нем. Он знал, что в самый последний момент сумеет уйти из-под пули. А в следующий миг прыгнет на Птичку Бом.
Пес деликатно сидел в трех шагах, но Артем знал, как напряжено его бойцовое тело.
Птичка опять сказал «ха» и крутнул пистолет на пальце.
– Не дрожи, Студент. Время твое еще не настало. Я же обещал, что буду изничтожать тебя медленно. Чтобы ты усыхал от страха.
– Клоун ты все-таки, Птичка, – слегка зевнул Артем.
– Ага! А ты думал! Клоуны, они бывают пострашнее иных. Так что бойся, Тёмчик, это твоя расплата.
– За что? – с новым зевком спросил Артем.
– За трех боевых товарищей, которых ты отправил к предкам, Студентик. А? Или хочешь сказать, что в тебе оно не сидит?
Оно сидело в Артеме. Но не так страшно и колко, как думал Птичка. Сидело просто как память, без муки. Потому что он помнил и спасительные Ниткины слова. В начале осени, когда опять заговорили про это, Нитка сказала:
– Артем, не грызи себя. Это судьба. Я уверена: когда ты спас тех мальчишек, ты спас и Кея…
– Как?!
– А вот так! Кей ушел из автобуса потому, что ушли с Бейсболки те два мальчика. Тут взаимосвязь. Я не могу объяснить, но знаю…
И Артем поверил, что она знает. Может быть, какая-то интуиция Безлюдных пространств поникла и в нее…
– Ты хреновый психолог, Птичка, – вздохнул Артем. Твое место – или в шайке, или в частной охранной структуре, что впрочем одно и то же. Там и служишь? Я угадал?
– Ха, птичка! Бери выше! Я консультант по делам безопасности у известного бизнесмена Хлобова. Слыхал про такого?
– Слыхал. Говорят, большая сволочь.
– Ха! Ба-альшая… с точки зрения глупого честного обывателя.
– А я такой и есть.
– Не-ет! Не совсем! Ты ведь убийца! За то и платишь теперь… За то и боишься!
– Недоумок ты, Птичка. Я же сказал тебе в тот раз: это ты должен меня бояться. Потому что недостреленный…
– Ха!.. Ну и что? Так даже интереснее. Достреливай, если можешь! – Он подбросил пистолет и поймал на ладонь. – Хочешь подарю? Уравняем шансы!
– Засунь его себе в задницу. Глушителем вперед. Или рукояткой, если больше нравится.
– Ха! А еще интеллигент, – сказал Птичка и убрал пистолет за пазуху. – Ну, бывай, боевой друг. До следующей встречи. Она будет не такая мирная. – И спиной вперед ушел в темноту улицы. Пусто стало под фонарем, только летели снежинки.
Артем не сказал Нитке про эту встречу. Ей, бедной, и так было нелегко. Она «тянула на себе весь дом». И не только свой. Ей хватало забот и о чужих, полубеспризорных ребятишках. Артем порой замечал с тревогой, как похудела, даже потемнела лицом Нитка. Порой она сердилась. На Кея кричала, когда приносил двойки и тройки. На Артема дулась, если что-то не сделал, не успел, забыл… «Конечно, ты институтский человек, в ученых кругах, а я тут кручусь, кручусь…»
Он прижимал ее к себе, лицом зарывался в пушистые волосы, целовал в затылок. Случалось, что она обмякнет и растает, а бывало – высвободит плечи и отойдет.
«Ничего. Наступит весна, и все наладится», – утешал себя Артем.
К тому же, какими бы ни были трудными дни, а вечера всегда приносили мир и тепло. Потрескивал огонь в самодельном камине. Посапывал у стола над задачками старательный Кей. Возилась в углу с игрушками пришедшая в гости Лелька. Деловито выкусывал блох прилегший у порога Бом. Неугомонный Евсей постукивал снаружи по стеклу, звал пса-приятеля: айда, погуляем.
Нитка и Артем сидели у огня. Огонь был похож на костер в лагере «Приозерном». Нитка читала вполголоса Гумилева или штопала носки Артема и Кея.
Порой удавалось наладить добытый на свалке телевизор, но он принимал только две программы: на одном канале взрывались автомобили и палили автоматчики, на другом сытые сенаторы обливали друг друга словесными помоями – близились очередные выборы.
Один раз Нитка сказала:
– Артем, мы тут совсем как в тайге…
После этого они дважды ходили в театр. Один раз на чеховские «Три сестры», а потом на «Синюю птицу» в ТЮЗе, вместе с Кеем и Лелькой. А еще раз, когда Артем получил стипендию сразу за три месяца, были в кафе «Неаполь» на дискотеке. Нитке там, кажется, понравилось, Артема же этот музыкальный лай и электрическое мигание утомили до полусмерти. К себе на Пустыри он вернулся, как возвращается в воду с раскаленного берега измученный дельфин.
Впрочем, Нитке он этого не сказал и старательно радовался…
На другой день Нитка спросила будто случайно, между делом:
– Артем, а мы будем жить здесь всегда?
– Нет, конечно! Кончу институт, получу направление. Уедем в новые места, накопим денег на квартиру!
Нитка почему-то вздохнула и накинулась на Кея:
– Я же просила тебя не разбрасывать учебники по кровати!
– Это не мои, а Тема! Погляди хорошенько!
– Вы два сапога пара!
Дни стояли без сильных морозов, светило низкое желтое солнце, под ним, как мелкие кусочки слюды, искрились снежинки. Подошло Рождество.
Церковь – Та, что в летние дни возникала в Пространстве лишь по средам, теперь прочно стояла среди заснеженных кустов и сугробов. Ребята поставили там елочку, украсили самодельными игрушками и цепями из фольги. Никто не знал, разрешают ли это строгие христианские каноны, но Егорыч решил: «То, что на радость детям – всё от Бога».
В сочельник зажгли перед образами свечи, Егорыч рассказал девчонкам и мальчишкам о Марии, Иосифе и Святом Младенце, о Вифлеемской звезде и волхвах. Слушали тихо, шел от лиц чуть заметный парок, потрескивали огоньки. Кое-кто из ребятишек неумело крестился.
Потом был праздник в большом доме тетушки Агнессы, в «классной» комнате. Было угощение из картошки и добытой на складе тушенки, сладкий чай с плюшками, которые напекли Нитка и тетя Агнесса (опять же из муки, найденной в подземельях стратегического склада).
После ужина расселись у печки с открытой дверцей, и Егорыч стал рассказывать историю про Снежную королеву. Переплелись в истории и сказка Андерсена, и пьеса Шварца, и фантазия самого Егорыча…
Речь старика текла неторопливо, угли потрескивали, луна и месяц заглядывали в окна с разных сторон. Месяц при этом спустился так низко, что порою казалось, будто нижний серебряный рог его просовывается сквозь двойные стекла в комнату.
