Летчик для особых поручений (с илл.) - Крапивин Владислав Петрович (книги хорошего качества .txt) 📗
Шляпы…
Шляпы!
Алёшка подскочил так, что пружины дивана взвизгнули и долго потом звенели. Он вспомнил!
В том доме, где Алёшка жил раньше, живёт и сейчас знакомый мальчишка — Владик Васильков… Он два года назад приехал из старинного города Таллина. В этом городе множество домов с высокими печными трубами. А там, где трубы, не обойтись без трубочистов. Трубочисты в Таллине — знаменитые люди. И шляпы у них тоже знаменитые — высокие чёрные цилиндры. Владька рассказывал, что у него есть такой цилиндр. Будто бы ему, Владьке, отдал эту шляпу знакомый трубочист. Владька Васильков — человек сговорчивый. Он, пожалуй, согласится променять шляпу на четыре марки с африканскими рыбами и хороший ножик с пятью лезвиями и отвёрткой.
У Софьи Александровны полно всяких шляп, но такого цилиндра Алёшка не заметил. Наверно, его в коллекции нет. Завтра же, рано утром, Алёшка помчится добывать эту драгоценную шляпу. А потом придёт к Софье Александровне и очень вежливо скажет:
«Извините, пожалуйста. У вас есть кораблик, он вам совсем не нужен. А у меня есть редкая шляпа, она мне тоже не нужна. Вас интересуют шляпы, а меня — модели. Давайте поменяемся. От этого только польза будет…»
Конечно, тут надо набраться смелости, потому что это не с мальчишками меняться. Но Алёшка наберётся. Ради Маши. И ради того, чтобы вызволить клипер из плена. Он должен спасти корабль!
С такой мыслью Алёшка заснул.
А ночью ударила гроза. Алёшка проснулся, но не от грома и вспышек, а от холодных брызг. Их занёс в окошко ветер.
Парусом вздувалась штора.
Алёшка подскочил к окну, чтобы захлопнуть его, но тут вдруг так сверкнуло и трахнуло, что он замер. Не от испуга, а от красоты.
При голубой вспышке он увидел, как хлещет ливень и мчатся по асфальту потоки, белые от пены. Казалось, что началось наводнение. Ещё раз блеснула молния, и тополя словно зажглись изнутри зелёным светом. Ветер и потоки ревели и трубили. Была в грозе такая удаль и такая сила, что Алёшке не захотелось закрывать окно. Пусть надувается штора, пусть качается лампа у потолка, пусть в шкафу звенят с перепугу тонкие стаканы. Он только взял с вешалки старый мамин плащ и укрылся им на диване, чтобы колючие брызги не сыпались на руки и ноги.
Молнии загорались часто, и потолок от них делался голубым. Хлестала и бурлила за окном вода.
«Загудели влажные зюйд-весты, — подумал Алёшка. — Водяной стеною ливень рухнул…»
И он уснул под шум грозы.
Глава четвертая
Утро было солнечное и влажное. На асфальте блестели лужи и валялись ветки клёнов, обломанные грозой. Налетал ветерок. И когда Алёшка вышел из подъезда, синий воротник у него за спиной встрепенулся и захлопал, как праздничный флаг. Алёшке стало весело и показалось, что сегодня обязательно случится необыкновенное. Алёшка зашагал к Владику Василькову за шляпой трубочиста.
Но бывают события, из-за которых летят вверх ногами все планы.
Алёшка прошёл два квартала и услышал мяуканье. Сиплое и протяжное. На большом тополе, почти у верхушки, сидел серый кот. Он был мокрый и поэтому казался очень тощим и несчастным. Наверно, злые собаки загнали кота на дерево ещё вчера, и бедняга сидел там всю ночь под грозой и ливнем. Забрался с перепугу, а слезть боится.
Алёшка прищурился и разглядел на кошачьем ухе здоровенную розовую царапину. Он чуть не взвизгнул от радости: «Кузя!» Теперь, пожалуй, не нужен был цилиндр трубочиста. Получив ненаглядного Кузю, Софья Александровна обязательно захочет наградить спасителя. А она ведь видела, как Алёшка вчера не мог оторваться от клипера. И что, в самом деле, для неё этот клипер по сравнению с Кузей?!
Не надо думать про Алёшку плохо. Если бы не было никакого кораблика, он бы, конечно, всё равно не прошёл мимо несчастного кота. Но сейчас Алёшка особенно старался и спешил. Он скинул сандалии и с разбега атаковал мокрый ствол тополя.
Подъём начался хорошо. Ствол был наклонный, шероховатый, и Алёшка легко добрался до половины тополя. Правда, колени ободрал, а матроска на животе промокла и помялась, но это была чепуха.
Потом ствол разветвился, и до Кузи пришлось ползти по скользким сучьям. Алёшка дополз. Хотел аккуратно взять Кузю. Глупый кот зажмурился и протяжно завопил. Когтями он мёртво вцепился в кору. Делать нечего, Алёшка ухватил Кузю за «шкирку» и стал отдирать от коры. Кузя отодрался, но тут же вцепился в Алёшкино плечо. Алёшка тихо взвыл и скатился с тополя почти кубарем.
Внизу ждали болельщики.
— Геройский парнишка, — сказал высокий дядька с усами.
— Намучился котик-то, — вздохнула тетушка в цветастой кофте. — И хозяев, поди, нет у бедняжки?
«Бедняжка», почуяв близость земли, ослабил когти, но всё ещё сидел, зажмурившись и прижав уши.
— Знаю я хозяйку, — буркнул Алёшка, нащупывая ногами сандалии. Исцарапанное плечо и колени болели. «Ладно, — подумал он. — Зато есть доказательства, что я эту скотину с большим трудом достал, даже с риском».
И, шлёпая незастёгнутыми сандалиями, Алёшка потащил Кузю к домику Софьи Александровны.
Домик был пуст. Стёкла оказались выбиты, дверь перекошена, труба над крышей рассыпалась. Углы совсем скособочились, из щелей торчала пакля.
Ничего не понимая, Алешка заглянул внутрь. В опустевших комнатах стояла тёмная вода. В ней плавали обрывки бумаги и трёхногий стул.
Алёшка прижал к груди обмякшего от переживаний Кузю и стал обходить домик со всех сторон.
Видно было, что ночной ливень бушевал здесь вовсю. Потоки подмыли землю и сдвинули домик к оврагу. На склоне оврага, там, где вода ночью устремлялась вниз, вырваны были напрочь кустарники.
У самого обрыва на перевёрнутом ведре сидела девочка лет восьми с прямыми длинными волосами пшеничного цвета. Она держала на коленях лупоглазую куклу и тихонько пела странную песенку:
Вырастет за городом Лес-трава.
Ты в лесу не бойся ни волка, ни льва.
Только серой мыши Бойся иногда.
С серой мышью в сказку Приходит беда…
— Послушай, — окликнул Алёшка. — Что тут случилось? Где Софья Александровна?
Девочка подняла на Алёшку прозрачные глаза.
— Что случилось? — повторила она певучим голоском. — Дом водой подмыло, дождём затопило. Беды понаделало — ой-ёй-ёй… А Софью Александровну на новую квартиру племянник увёз. Он её давно звал, да всё сговорить не мог. А теперь-то уж и сговаривать не пришлось. Рано утречком приехал на машине, погрузил всё добро да и поехали. Дом-то скоро в овраг сползёт…
От нехорошего предчувствия у Алёшки засосало под сердцем.
— А имущество? Ничего не пострадало?
Девочка вздохнула:
— Ну, как не пострадало… Тумбочку с водой унесло, две испанских шляпы. Да ещё кораблик маленький. Хороший такой. Ящик стеклянный от него остался, а самого нет…
«Так я и знал!» — с отчаяньем подумал Алёшка.
А девочка продолжала:
— Софья Александровна так переживала из-за шляп. И кораблик жалела. Тумбочку нисколечко не жалела, а кораблик — очень. Говорит, лучше бы я его тому мальчику подарила.
От удивленья Алёшка опустил руки, и Кузя шмякнулся на землю. Алёшка машинально подхватил его опять.
— Ой, да это Кузенька! — обрадовалась девочка. — Я и не узнала. Нашёлся, мой хорошенький. Давай, мальчик, я его Софье Александровне отнесу. Вот обрадуется.
Она встала, положила куклу на ведро, выпрямилась. Маленькая такая, тонкая, в синем выгоревшем платьице с белыми кружочками. И Алёшке вдруг показалось, будто он видел её где-то уже, только вспомнить не может… Он протянул девочке кота, и Кузя замурлыкал у неё на руках.
— А какому мальчику она хотела подарить кораблик? — спросил Алёшка, чуть не плача от огорченья.
— Тому, который у неё вчера был. Какому же еще? Других она не знает.
— Вот что, — сказал Алёшка, — спущусь-ка я в овраг. Может, кораблик в кустах застрял. Не мог он далеко уплыть.
Он ступил на край обрыва и взялся за куст.
Девочка торопливо остановила:
