Мила Рудик и Магический Синод - Вольских Алека (книги бесплатно TXT) 📗
— Да.
Мила заметила, как Вирт сделал глубокий и одновременно словно осторожный, сдержанный вдох.
— И вы можете назвать их? — спросил он у Велемира.
Директор Думгрота мягко кивнул головой.
— Гурий Безродный поделился со мной некоторыми обстоятельствами из своего прошлого. Они касались гибели его сестры-близнеца — Лизы. Она, ее брат, господин Безродный, и их общий друг Игнатий Ворант — Лукой Многолик, которого я уже упоминал, — попали в плен к Гильдии. Их помог захватить тот самый юноша, лицо которого несколькими годами ранее подверглось необратимым изменениям под воздействием заклинаний этих троих молодых людей. — Владыка слегка приподнял руку ладонью вверх. — Эту историю вы сегодня уже слышали от господина Востроуха во время его показаний.
Мила вдруг подумала, что Владыка нарочно старается не упоминать имени Тераса Квита. Похоже, директор Думгрота в любых обстоятельствах не забывал оберегать своих учеников. Сейчас он оберегал Бледо.
— Гильдия приговорила всех троих к смерти, — продолжал Владыка, — но в тот день, когда их взяли в плен, было решено убить только одного из пленников. По некоторым причинам Гурия тогда оставили в живых. Выбор должны были сделать между собой Игнатий и Лиза. Девушка сделала выбор в пользу Игнатия. Игнатий тоже предпочел свою жизнь. В результате в тот день Лиза была убита.
В зале какое-то время было тихо. Мила не заметила, когда наступила тишина, но почему-то была уверена — дело было вовсе не в том, что присутствующие жалели Лизу. Упоминания о Гильдии среди магов всегда вызывали именно такую реакцию — оцепенение, безмолвие, испуг. Для Милы же это было невольным напоминанием о тех ненавистных узах, которые крепко связывали ее с Гильдией через кровь прадеда — Даниила Кровина. Мила не была уверена, жаль ли ей Лизу, но она помнила, какую боль Гурию причиняло одно только воспоминание о смерти сестры — ему она сочувствовала.
— Как вам показалось, Владыка, — произнес Вирт, — господин Безродный был склонен поддерживать Лукоя Многолика, в прошлом своего друга Игнатия Воранта, после событий, связанных со смертью его сестры?
Мила слышала, как через проход выдохнула с досадой Злата, но оборачиваться не стала.
— Нет, — ответил Велемир; взгляд его удивительно ярких зеленых глаз выражал убежденность. — Гурий и Лиза были близнецами, а близнецы обычно очень глубоко привязаны друг к другу. Так было и у них. Для Гурия Игнатий всегда будет тем человеком, который обрек его сестру на смерть. На мой взгляд, в данном случае просто неуместно говорить о какой-либо поддержке Лукоя Многолика со стороны Гурия. Более того, как я уже говорил, Гурий ничего не знал о нынешних планах и действиях Многолика до того, как я связался с ним. Сюда, в Троллинбург, Гурий приехал не для того, чтобы поддерживать Лукоя, а для того, чтобы помочь найти его и устранить в его лице угрозу всему магическому сообществу и Внешнему миру.
Через полчаса после того, как заседание суда закончилось, Мила сидела в кабинете Вирта в конторе «Титул и Нобиль» на улице Акаций. За окном было тихо и сумрачно, как днем бывает только перед грозой. Оттуда веяло холодом, но красноватая мебель из секвойи создавала ощущение тепла и уюта.
— И как все прошло? — спросила Мила.
Вирт поставил перед ней на стол чашку, решив угостить Милу чаем.
— Тебя разве там не было? — опускаясь на свой стул, иронично улыбнулся он.
Мила покачала головой.
— Я ничего в этом не понимаю. Не понимаю, что кажется Добролюбу убедительным, а что нет. Он ведь молчит.
Вирт достал из стола черный непрозрачный флакон и открыл крышечку.
— Что это? — спросила Мила.
— «Паутина мысли», — ответил Вирт и выпил содержимое флакона. Потом указал на часы, висящие на стене. — Сейчас три часа пополудни. В это время все, кто так или иначе служит в Менгире, должны принимать зелье.
— Я не знала, — отозвалась Мила. — Мы во второй раз принимаем его после возвращения с занятий.
— Это неважно. Часом раньше, часом позже — на действие Паутины это не влияет. — Он отставил флакон. — А возвращаясь к твоему вопросу, скажу, что сегодня все прошло даже лучше, чем я ожидал. Слова Велемира произвели на Добролюба впечатление. Я видел по его лицу — теперь он практически не сомневается, что у тебя не было мотива нападать на твоего учителя. Он не верит, что между Некропулосом и профессором был сговор. А значит, начинает подумывать о том, что все произошло совсем не так, как это представляет Обвинение. Поверь мне, он не забыл, что против тебя нет прямых доказательств, только косвенные. Главное — нет перстня, с помощью которого убили некроманта.
— Разве ты не уверен, что его убил Гурий с помощью своего чароита?
— Если это сделал он, то мы узнаем об этом, когда он придет в себя, — не ответив прямо на вопрос, сказал Вирт. — Если не он, то его камень будет чистым. И мы опять-таки узнаем об этом, когда он даст пароль к перстню. Но пока официально считается, что магического проводника, с помощью которого убили Некропулоса, у Обвинения нет.
Подождав, пока чай немного остынет, Мила залпом выпила почти полчашки, чувствуя, как по телу расходится теплая волна и отступает холод, который проскользнул сюда вместе с ней с промозглых улиц города.
— Следующее заседание будет двадцать первого, — произнесла она. — Кого ты собираешься вызывать свидетелями?
Вирт кашлянул и многозначительно посмотрел на Милу.
— Тебя.
Руки Милы, держащие чашку, опустились. Какое-то время она не отрывала взгляда от своего Защитника.
— Ви-и-ирт, — почти шепотом протянула Мила.
Он мягко улыбнулся.
— Не волнуйся. Мы встретимся с тобой накануне следующего заседания и обсудим, что и как тебе нужно будет говорить.
Мила на середине задержала вырвавшийся из ее груди вздох.
— Если ты вызываешь меня, значит… Больше свидетелей нет? Это всё? На следующем заседании Магический Синод уже будет решать, виновна я или нет?
Он покачал головой.
— Тебе сейчас семнадцать. По закону Триумвирата несовершеннолетнему члену магического сообщества приговор выносить нельзя. Для этого придется ждать, когда тебе исполнится восемнадцать, так что вынесение приговора будет отложено до марта или даже до апреля. Тогда и состоится последнее заседание суда, на котором судьи огласят свое решение по твоему делу.
Мила почувствовала вдруг невероятную легкость оттого, что у нее впереди еще столько времени, но почти тотчас же нахмурилась.
— Погоди, Вирт. А если бы ты не добился, чтобы меня выпустили на свободу, я до марта сидела бы в Менгире взаперти?
Вирт сочувственно склонил голову, словно давая понять, что она догадалась верно.
— Я только сейчас поняла, что ты для меня сделал.
Вирт рукой откинул со лба длинные пряди черных волос.
Выглядело так, словно этим жестом он пытался снять невидимый покров беспокойства.
— Я пойму, что сделал что-то для тебя, не раньше, чем прозвучит оправдательный приговор. — Заметив тревогу на ее лице, он поспешил добавить: — Сейчас все идет хорошо, но нельзя расслабляться раньше времени. Думала ты об этом или нет, не знаю, но для меня все более очевидно, что тебе подстроили ловушку в доме твоего учителя. И хоть ты и не говоришь об этом, но я и сам догадываюсь, кто может за всем этим стоять.
Мила на секунду затаила дыхание, поняв, на кого намекает Вирт.
— А раз так, то впереди нас еще могут ожидать неприятные сюрпризы, — закончил он.
Вернув чашку на стол, Мила поежилась в кресле, почувствовав, что приятное тепло вновь ушло из ее тела. Но теперь она не была уверена, что ее слегка трясет от холода, а не от напряженности.
Миле не стоило большого труда догадаться, что Вирт говорил о Многолике. Более того — она знала, что он прав. Не было сомнений: Многолик где-то рядом, затаился, спрятался, но он близко — настолько, что может следить за ней и плести свои паучьи сети, чтобы поймать ее. Она ведь нужна ему. Мила не забыла: он обещал, что они скоро встретятся. Ведь Многолик так и не получил того, что хотел, — ее Метку. У него не было причин отказываться от своих планов. А за ней он придет хотя бы только для того, чтобы отомстить за неудачу, которая постигла его в руинах Харакса.
