Мила Рудик и тайна шестого адепта - Вольских Алека (читать полную версию книги .TXT) 📗
— Мне нужно там побывать, — сказала она, не сразу осознав, что произнесла свою мысль вслух.
Подошел Ромка и забрал снимок из рук Милы, после чего заглянул в него сам.
— Если честно, — сказал тем временем Вирт, — я сомневался, что ты тоже это почувствуешь.
Мила вскинула на него глаза.
— И ты?
Вирт кивнул.
— Сначала подумал, что дело в моих сенсорных способностях, — сказал он, — но если ты тоже ощутила это, то…
— В этой школе что-то есть, — произнес Ромка, словно продолжая мысль Вирта, хотя по его лицу можно было с уверенностью сказать, что он даже не слышал произнесенных только что слов.
Мила отвела взгляд от Лапшина и решительно посмотрела на Вирта.
— У тебя ведь есть адрес этой школы?
Они стояли в самом сердце одного из жилых кварталов Симферополя. Ледяной зимний ветер пронизывал до костей. Прямо перед ними было трехэтажное здание — прямоугольное, с рядами одинаковых окон. Стены были черными от наросшей на них копоти, во многих окнах не было стекол, на обгоревших дверях парадного входа висел большой амбарный замок. Но все эти последствия пожара двадцатилетней давности не казались чем-то примечательным на фоне другого зрелища.
Вокруг здания словно полыхал ярко-малиновым сиянием призрачный пожар. Так казалось поначалу. Но стоило только приглядеться получше, как волосы от ужаса вставали дыбом — малиновое пламя было не чем иным, как сотнями призрачных человеческих рук. Они тянулись к небу, словно пытались вырваться на свободу. Но что-то невидимое словно не отпускало их.
— Вы тоже видите это? — спросила вслух Мила.
— Да, — негромко ответил Вирт.
— Что это за чертовщина? — ошеломленно прошептал Ромка.
— Кажется, эта школа битком набита неупокоенными духами, — предположил Вирт и мрачно добавил: — Консервная банка с мертвецами.
Мила огляделась: люди по обеим сторонам улицы шли по своим делам. На их лицах застыли будничные маски: скука, усталость, тень повседневных забот. Они не оборачивались и ничему не удивлялись — для них все вокруг было заурядным и обыденным.
— Неужели, кроме нас, никто этого не видит? — недоверчиво произнесла вслух Мила.
— Кажется, нет, — сказал Ромка, бросив взгляд по сторонам. — Наверняка на этой школе лежат Отводящие чары.
— Отводящие чары? — переспросила Мила.
— Угу, — подтвердил Ромка, — похоже на то, что делает Вирт, но во много раз сильнее.
Мила удивленно округлила глаза и посмотрела на Вирта.
— Ты делаешь… что?
— Отвожу глаза, — ответил тот. — Будет неприятно, если люди начнут замечать, что я странно выгляжу. Я имею в виду здесь, во Внешнем мире. Я отвожу им глаза — в результате они не могут остановить на мне взгляд и смотрят мимо.
Мила стояла с открытым ртом.
— А ты что, действительно думала, что Вирт вот так спокойно гуляет во Внешнем мире с его-то ушами — улыбаясь уголками рта, спросил Ромка.
— То есть ты знал, да? — недовольно скосила глаза на друга Мила.
Ромка ехидно ухмыльнулся — ни капли раскаяния на лице.
— Не мог сказать? — обиженно проворчала она, чувствуя себя глупо.
— Да ладно тебе! — коротко рассмеялся Лапшин. — Ты так забавно волновалась.
По мелькнувшей на лице Вирта улыбке Мила поняла, что забавно было не только Ромке.
— А я-то все думала, почему люди не обращают на тебя внимания, когда ты в этом своем «смотрите на меня все» желтом плащике, — хмыкнула она в отместку.
Переведя взгляд на обгоревшую школу, Мила вздохнула и добавила:
— Это место выглядит настолько жутко, что мне совсем не хочется туда идти, но…
— Пошли, что ли? — угадал ее мысль Ромка, с опаской поглядывая на окружающее школу живое и движущееся море призрачных рук.
Открыв большой висячий замок, Вирт толкнул обе створки двери, но подалась только одна. Вторая, как оказалось, изнутри была зафиксирована задвижками.
Переступив порог, трое спутников остановились. Пустой холл школы выглядел так, словно все двадцать лет со дня пожара сюда никто не наведывался. На темном от копоти и пыли полу не было ни единого следа, оставленного человеческой ногой. Такими же пыльными были большие зеркала по обеим сторонам холла, словно два десятка лет до них никто не дотрагивался. Однако Мила ясно ощущала вокруг присутствие чего-то незримого.
— Вирт, — позвала она и удивилась тому, что ее голос прозвучал даже тише, чем она хотела, — ты что-нибудь чувствуешь?
Рядом раздался прерывистый вздох. Мила невольно подняла глаза на Вирта — в этот момент он выглядел так, словно ему было тяжело дышать.
— Боль. Ужас. Безумие.
Ромка посмотрел на него с беспокойством.
— Если тебе так трудно находиться здесь, может, подождешь нас снаружи?
Вирт улыбнулся.
— Не ожидал от тебя такой наблюдательности, господин умник, — с иронией сказал он, но было ясно, что Ромкины слова попали в цель. — Но не стоит за меня волноваться. Я обычно не настолько восприимчив к посторонним эмоциям. Такое ощущение, как сейчас, возникает у меня очень редко, и оно всегда быстро проходит. Так что, пожалуй, я все-таки пойду с вами. Это место слишком опасно, чтобы такой заботливый отец, как я, отпустил сюда своих детей без присмотра.
Ромка фыркнул от смеха, а Мила, отворачиваясь, неодобрительно покачала головой. Кажется, им обоим понравилась эта дурацкая шутка про отца семейства.
— Почему ты решил, что здесь опасно? — спросил Ромка, когда они медленно двинулись вперед. — Здесь кто-то есть?
— Только неупокоенные духи, — ответил Вирт. — Больше никого.
— Духи? — переспросила Мила, когда они поднялись по короткой, всего в четыре ступени, лестнице. — То есть привидения? Но разве они опасны?
Вирт покачал головой.
— Духи и привидения — не одно и то же, — поправил ее он.
— Серьезно? — удивился Ромка. — А в чем разница?
— Привидения, — начал объяснять Вирт, — это прозрачный, но видимый и имеющий форму эфир. Духи, в отличие от привидений, большую часть времени невидимы. Им трудно принять полноценную форму. Это сгусток эмоций, зачастую негативных, таких как злоба, ужас или отчаяние, а также — остаточной памяти о прожитой жизни. Обычно это память о самых ярких событиях. Здесь… Как думаете, каким было самое яркое событие в жизни тех духов, которые обитают в этом месте?
— Их смерть.
— Правильно. Они сгорели заживо. Огромное количество людей — бездна боли и ужаса.
Мила поежилась.
— Привидения не способны причинить людям вред, — продолжал Вирт. — А духи…
В этот момент они заворачивали за угол, где начинался длинный коридор. Проходя мимо висящего в холле большого зеркала едва ли не на всю стену, Мила нечаянно коснулась его рукой и со вскриком отскочила.
— Что с тобой? — спросил Ромка.
Мила и сама толком не поняла, что произошло. Ей показалось, что, соприкоснувшись с зеркалом, она услышала чей-то переполненный диким ужасом вопль… Нет, не услышала, тотчас поправила себя Мила, — почувствовала его.
— Что это было? — вместо ответа произнесла она, по очереди глядя то на зеркало, то на собственную руку.
— Это было то, о чем я как раз хотел сказать, — произнес Вирт. — В отличие от привидений, духи имеют возможность влиять на людей. Все, что есть у привидений, — их память. Духи же связаны с миром живых своими эмоциями. Эта связь опасна для нас, потому что их эмоции мы можем почувствовать.
— Меня… коснулся дух? — пробормотала Мила.
— Пойдемте дальше, — поторопил их Вирт.
— Было бы неплохо, если бы мы знали, что ищем, — заметил Ромка, когда они проходили мимо дверей: закрытых и распахнутых настежь, обгоревших и разлетевшихся в щепки, словно кто-то пытался выбить дверь изнутри класса. — В Дуате у нас была подсказка Тераса: «Пчела в янтарном улье пьет красный мед». Сейчас подсказок нет.
— Это правда, — согласилась Мила. — Если судить по последним страницам в дневнике Тераса, то он либо никогда не бывал в этой школе, либо просто не успел сделать об этом запись.
