Необыкновенные приключения Карика и Вали (Художник Э. Кондиайн) - Ларри Ян Леопольдович (книги TXT) 📗

— Вот что, друзья мои, мне пришёл в голову очень смелый план… Дальше мы полетим на шмелях.

Ребята испуганно попятились.

— На шмелях?… Я… я не хочу на шмелях! — сказала Валя. — Я боюсь.

Профессор обнял Валю за плечи:

— Не бойся, голубчик! Это совсем безопасно. Ведь летают же личинки жука-майки на пчёлах, и пчелы их не трогают.

— Может быть, лучше на пчёлах полететь? — спросил Карик.

Профессор покачал головой:

— Нет, на пчёлах нельзя! Пчелы утащат к себе в улей, и там нам конец будет. А шмели понесут нас прямо к маяку. Наверное, у них там гнезда. Видите, куда они летят? Значит, нам больше подходит шмель, а не пчела.

— Нет, я всё-таки боюсь! — замотала головой Валя. — Я…

— Да ты постой, — перебил её Иван Гермогенович, — я расскажу тебе подробно, как путешествуют на пчёлах личинки жука-майки, и, надеюсь, после этого ты перестанешь бояться.

Профессор сел на пригорок, усадил ребят рядом с собой и начал:

— Очень прошу вас, друзья мои, не смешивать жука-майку с майским жуком. Это далеко не одно и то же. У жука-майки есть одна удивительная особенность… Почти как правило, у всех насекомых бывает три превращения: из яйца выходит личинка, потом личинка становится куколкой и наконец куколка превращается в совершенное насекомое. Ну, а вот у жука-майки целых четыре превращения: яйцо, личинка-триунгулина, потом просто личинка, куколка и наконец взрослый жук-майка. Запомните: триунгулина. Так вот, эта триунгулина питается только пчелиным мёдом… А как найти ей соты?… Кто покажет ей дорогу к пчёлам? Кто отнесёт её в улей?

— Её мама! — сказала Валя.

— Ну, на маму не приходится надеяться, — усмехнулся Иван Гермогенович. — Когда личинка вылезет из яйца, её мамы часто уж и на свете нет… Чтобы попасть в пчелиное гнездо на полное иждивение, триунгулина должна забраться на цветок и, притаившись, ждать пчелы. Лишь только пчела опустится на цветок, триунгулина хватает её лапками за мохнатую шубу и держится до тех пор, пока пчела не перенесёт её к себе… Поняла, Валя? А теперь ты подумай: какая-нибудь глупая триунгулина и та не боится воздушных полётов; так неужели же ты испугаешься?

— Так то триунгулина, — вздохнула Валя, — она же глупая!

— Да брось ты трусить, Валя, — сказал Карик. — Если мы не полетим на шмелях, нам придётся идти пешком, может быть, целых три недели, а может быть, и месяц. Да ещё неизвестно, что с нами случится. В пути мы можем встретить тысячи опасностей. Какой-нибудь жук слопает нас, или гусеница раздавит, или бабочка смахнёт в пропасть. Уж лучше на шмелях! И… и вообще пионеры не должны трусить.

— Ладно, поехали на шмелях! — сказала Валя дрожащим голосом. — На какой цветок нужно лезть?

— Вот на этот! На красный огромный шар, который качается наверху. Это красный клевер. Любимый цветок шмеля.

По высокому стволу Иван Гермогенович и ребята вскарабкались на лилово-красную шапку клевера и спрятались между его трубочками, которые таили в себе капли чистого, светлого мёда.

— А скоро шмель прилетит? — шёпотом спросила Валя.

— Почём я знаю? — также шёпотом ответил Карик.

— Тише вы! — зашипел профессор.

Так просидели они больше часа.

Наконец над их головами загудели крылья. Широкая тень заслонила небо, как будто на солнце набежала туча.

Валя прижалась к брату. Сердце её стучало, руки и ноги тряслись. Она хотела что-то сказать, но губы не слушались.

— Приготовьтесь! — чуть слышно сказал профессор.

Валя украдкой стиснула Карику руку.

Всё сильнее и сильнее шумели могучие крылья. Взъерошенный, лохматый шмель, кружась, спускался к цветку. Вот он уже вытягивает лапы и собирается сесть.

Но что было дальше, Карик и Валя не поняли. Огромное волосатое тело опустилось на них, точно тяжёлая медвежья шуба.

Ребята услыхали глухой голос профессора:

— Хватайтесь крепче!

Они вцепились руками в шерсть и в ту же минуту вихрем взлетели вверх.

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ

От ветра у путешественников перехватило дыхание, земля качнулась и пропала.

— Держитесь крепче! — крикнул профессор.

Ребята едва расслышали его голос. Ровное густое гудение шмелиных крыльев и пронзительный свист ветра заглушали все.

Сначала шмель летел высоко над землёй. Но потом ему, как видно, стало тяжело, а может быть, — и больно. Три пары рук вцепились в его мохнатую шерсть, три пары ног колотили его по брюху и груди при каждом резком повороте.

Шмель стал метаться из стороны в сторону, должно быть, для того, чтобы сбросить непрошеных пассажиров.

Он летел, спускаясь все ниже и ниже, отряхивался на лету, но избавиться от тяжёлой ноши не мог.

У Вали кружилась голова, сердце так и ёкало.

Профессор со страхом поглядывал на неё. Только бы удержалась, бедняжка, только бы не разжала рук!

И вдруг шмель ещё сильнее затрещал крыльями.

В ушах у путешественников завизжал ветер.

Шмель стрелой помчался вниз.

«Эх, жалко будет, если мы сядем раньше времени, — мелькнуло в голове у Карика. — Уж хоть бы дотащил он нас до середины пути!»

Земля приближалась с каждой минутой.

Профессор и ребята поджали ноги, чтобы не стукнуться обо что-нибудь твёрдое при посадке.

Все ближе и ближе верхушки травяных джунглей.

И вот — сильные толчки, один, другой, третий…

Ещё толчок, и путешественников выбросило из меховых кабин, швырнуло на землю.

Кувыркаясь через головы, ребята и профессор покатились по какому-то синему мягкому полю, покрытому такими же мягкими холмами и буграми

Наконец перекувырнувшись в последний раз, профессор ухватился руками за край огромного гладкого камня.

Иван Гермогенович встал на ноги. Придерживаясь за края камня рукой, он пошёл вокруг него, кряхтя и слегка прихрамывая.

— Странно! — бормотал Иван Гермогенович, ощупывая плоский и гладкий камень, похожий на мельничный жёрнов, — что же это такое5 А вон ещё точно такой же круглый камень. А вот и третий, и четвёртый…

Профессор с трудом вскарабкался на один из камней и взглянул вокруг себя. Перед ним лежала странная земля. Она была похожа на шахматную доску. Ровные синие шоссе пересекали её из края в край Он наклонился над странным круглым камнем, добросовестно осмотрел его гладкую чёрную блестящую поверхность, и вдруг смелая догадка пронеслась в его голове.

— Пуговица! — хлопнул ладонью по лбу профессор. — На пуговице стою… А шахматная земля и синие дороги — это же… Ребята! — закричал он Карику и Вале, которые сидели на клетчатом бугорке, потирая ушибленные бока и колени. — Ребята, мы же почти дома. Это мой пиджак.

Обрадованные ребята вскочили.

— А ящик?.. Где ящик с увеличительным порошком? — нетерпеливо крикнула Валя.

Профессор, стоя на пуговице, внимательно разглядывал окрестности пиджака. Он искал шест с красным платком. Но шеста нигде не было.

— Странно… Очень странно, — пожал плечами Иван Гермогенович.

Он осмотрелся ещё раз и вдруг увидел гигантский столб, который лежал на земле. Другой конец его уходил далеко на запад. Лесные джунгли расступились, и прямая просека терялась где-то в голубеющей дали, сливаясь с далёким горизонтом.

— Упал! Упал, разбойник! И не более как десять минут назад.

— Кто упал? — разом спросили ребята.

— Наш маяк!.. Но это не беда. Мы уже на месте. Ящик должен быть здесь… В этой стороне, где лежит маяк. За мной, друзья мои!

И профессор бодро побежал по лацканам пиджака, перепрыгивая через петли, спотыкаясь о нитки. За ним бежали вприпрыжку Карик и Валя.

На краю пиджака все остановились. Впереди шумели травяные джунгли.

— Вот он! — крикнул Иван Гермогенович, протягивая руку к густым зарослям.