Топот шахматных лошадок - Крапивин Владислав Петрович (читать книги онлайн полностью TXT) 📗
"И ни одного прохожего… Тоже мне "миллионный город"… Так вот помрешь на улице, и никто не заметит… А может и хорошо, что никого… А то появятся какие-нибудь дураки, только одна помеха… А где же скорая…"
Плечи мальчика потеплели, стали влажными, он часто задышал. Тонкие длинные пальцы его на ребрах младшего мальчишки ослабли. А тот шевельнулся, веки дрогнули, поднялись. Он глянул вверх, назад синевато-серыми виноватыми глазами.
– Что?.. Опять, да?
– Потому что растяпа ты, Сёга, – измученно сказал старший. – Наверно, забыл свою лошадку…
– Я не забыл… – Белоголовый Сёга слабо зашевелил коленями, локтями, пальцами, дотянулся до трикотажного кармашка на бедре. – Ой, да… Когда переодевался, не положил…
Старший поднял, подхватил Сёгу за плечи и под коленки, поднял.
– Ну-ка, поехали на травку.
– Я сам…
– Не дрыгайся, – ласково сказал старший.
Сёга, однако, слегка подрыгался – слабо, но дурашливо. И Белка с облегчением поняла, что малыш оживает (хотя какой «малыш», лет девять, наверно, а то и больше). Старший отнес его (видать, совсем не тяжелого) к забору, где густо росла жесткая "пастушья сумка" и подорожники. Посадил, прислонил к забору. По дороге с ноги у Сёги слетел потертый желтый полуботинок. Белка подобрала его, села на корточки и принялась натягивать на Сёгину ступню в красном носочке с дыркой на пальце.
– Расшнуруй сперва, – слабо, но деловито сказал Сёга. Белка расшнуровала, надела, опять завязала шнурок. Выпрямилась. И они со старшим мальчиком оказались друг против друга. Глаза в глаза.
Мальчишкины глаза были серые с желтоватыми прожилками. В окружении похожих на гребешки ресниц. И немножко разные (Белка сразу это заметила): один глаз чуть более узкого разреза, чем другой и потемнее. И это делало взгляд мальчика слегка необычным. А если бы не глаза, то лицо – ну самое обыкновенное. Щеки – не круглые, но и не впалые, нос – не совсем картошкой, но уж и не «классический», уши – не оттопыренные, но и не прижатые. Волосы были прямые, но на концах загибались внутрь и как бы охватывали голову шапкой из льняных прядей. Белка вдруг решила, что мальчика зовут Ваней.
Ванины губы (не пухлые, но и не тонкие, в мелких трещинках) шевельнулись в усталой полуулыбке:
– Спасибо тебе. Ты так помогла… прямо профессионал…
– Я старалась, – вздохнула Белка, а улыбнуться не решилась.
– Тили-тили-тесто… – вдруг выговорил у забора Сёга. Это было ни капельки не обидно, просто забавно. И они засмеялись, и Сёга тоже хихикнул. Но Ваня, посмеявшись, все же сказал:
– Был бы ты не кислый и хворый, я бы тебе дал "тили"…
– Я не хворый, – Сега постарался подняться.
– Не дрыгайся, – опять велел Ваня.
Сёга больше и не «дрыгался», снова ослаб. Но улыбался. Белка торопливо сказала:
– Я побуду тут на всякий случай, пока не приедут врачи…
– Ага, побудь… – Ваня, кажется, был доволен. А Сёга заспорил с остатками строптивости:
– Какие врачи, не хочу я…
– Не вякай, папа приедет… Да вот, уже… – Ваня оглянулся. За газоном шумно тормознула у обочины светлая «Волга» с красными крестами. Распахнулась дверца, возникла женщина в белом халате и решительно, прямо как Белка, ломанулась через сорняки.
– Мама… – тихо возликовал на траве Сёга.
И Ваня обрадовался:
– Мама!.. А почему ты? Я папе звонил.
– А он мне. У них там ни одной свободной машины и какие-то проблемы в придачу… – Она согнулась над Сёгой. – Ты что это, голубчик, опять вздумал фокусы выкидывать?
Сёга забавно сморщил переносицу:
– Я больше не буду.
– Горюшко мое… – мама-врач распахнула саквояж, достала блестящую коробку, протянула подскочившему Ване, вздернула на Сёге до отказа коротенькую штанину. Ваня тоже действовал быстро и ловко: ватка со спиртом, шприц… Сёга следил за ними безбоязненно: видимо, все это было привычно. Даже не ойкнул…
Сделав укол, мама хотела подхватить Сёгу на руки:
– Поехали, дружок…
– Мама, дай я отнесу его…
Но в этот момент через газон с шумом прошагал крепкий дядя в форменный фуражке. Водитель "Волги".
– Полина Глебовна, дайте-ка я… Ты чего это, друг любезный, опять надумал маму пугать? – Вскинул Сёгу и понес через примятый бурьян и крапиву к машине. Остальные поспешили за ним. Башмак снова сорвался с Сёгиной ноги, и Белка подхватила его.
Сёгу положили на заднее сиденье, Полина Глебовна села у его головы. Ваня взял у Белки полуботинок и ворчливо сказал Сёге:
– Подбери ходули, а то где я сяду…
– А тебе и не надо, – вмешалась мама. – Я ведь не домой его, а к себе в поликлинику. Отлежится на диванчике, почитает «Незнайку», он его забыл там в прошлый раз…
– Мама, а как же… – Ваня был явно встревожен.
– Успокойся, – сказала Полина Глебовна. – Все теперь будет в порядке. Он же со мной… А вы погуляйте, каникулы ведь… – И она посмотрела на Белку. Наверно, думала, что девочка и сын знакомы давно.
Прежде, чем захлопнуть дверцу, Ваня показал Сёге кулак: не вздумай, мол, опять. Сёга в ответ прищурил один глаз и высунул язык: все в порядке…
Машина пыхнула дымком и укатила. Ваня посмотрел ей вслед, потом вдруг захлопал по карманам, вытащил, похожий на пудреницу мобильник, повертел зачем-то.
– Какой маленький, – сказала Белка, чтобы что-нибудь сказать. – Не то, что моя пудовая "Нокия".
– Это мамин был… Плохо, что маленький, все время теряю по карманам, их вон сколько… – Ваня опять похлопал по штанам.
Штаны самой привычной у нынешних ребят «конструкции» – широкие, длиной повыше лодыжек, со всякими хлястиками, брелками и с многочисленными карманами на разных местах. В школе, где училась Белка, такие штаны назывались "военно-патриотические". Из-за учителя физкультуры, который весной поспорил при ребятах с завучем Адой Михайловной. Та, бедная, просто заходилась в истерике, когда видела мальчишек в таких брюках: "Опять! Опять эта идиотская американская мода! Вы в школе или где?! Отправляйтесь в Оклахому и там щеголяйте в этих соединенно-штатовских портках, а здесь наша родная Россия!"
Физрук Юрочка Максимыч – всегда спокойно-вежливый и рассудительный – сказал:
– Да что вы, Ада Михайловна, взгляните педагогически. Это же военно-патриотические брюки. Они из камуфляжа, как десантная форма. Защитники растут с малых лет, юные допризывники…
Не все штаны были из камуфляжной ткани, но Юрочкин довод на завуча произвел удивительное впечатление: она хлопнула губами и больше не придиралась.
А Ванины многокарманные бриджи были как раз из камуфляжа. И вполне сочетались с бело-синей тельняшкой. Будто Ваня этакий воспитанник десантной бригады (только вместо кирзовых голенищ исцарапанные щиколотки). Белка вдруг поняла, что скользит по Ване глазами с головы до ног и обратно, отчаянно застеснялась и начала суетливо шарить в сумке: не поломался ли самолетик? Очень хотелось еще почесать ужаленное колено и потрогать ногу, где «ёкнуло», но она не решалась.
Ваня, кажется, не заметил ее смущения. Поскреб мобильником подбородок и ворчливо сказал:
– Велено гулять… Тебе в какую сторону?
– На Дальнополянскую, потом через Институтские дворы под башню, на Рылеева.
– Пойдем тогда вместе… если хочешь.
Белка хотела. Она почему-то даже очень хотела, но в ответ лишь сдержанно кивнула. Впрочем, не очень сдержанно. По крайней мере, едва не слетели очки.
С улицы Строителей Белка и ее спутник свернули в Корнеевский переулок. Шагали рядышком и неловко молчали. Через два квартала оказались в заросшем проходе, который вел на Дальнополянскую.
– Не бойся, здесь крапива не жгучая, просто как лебеда, – сказала Белка, довольная, что есть о чем сказать.
– Да знаю я! – обрадованно отозвался мальчик Ваня. – Мне здесь все хитрости известны… Ну, не все, а многие…
– А я ничего не знала. Я сегодня в этих местах первый раз оказалась. А раньше думала, что здесь все еще запретная зона…
– Ее осенью убрали… А зимой здесь даже елку ставили. Не такую большую, как на главной площади, но тоже хорошую. Даже лучше, чем там, потому что все горки и карусели были бесплатные. Это институт устроил…
