Ожерелье Дриады - Емец Дмитрий Александрович (мир бесплатных книг .txt) 📗
– Аида! – сказал мечник тихо. – Вопрос можно? Чего ты тут торчишь? У тебя что, работы нет?
Мамзелькина уставилась на свою косу, точно призывала ее возмутиться вместе с собой: смотри, мол, на нас клевещут, что мы с тобой бездельники!
– Потому и сижу, что работка может подвернуться, – успокоила она мечника.
– В смысле?
– Сюда идет толпа валькирий. Им тоже нужна дриада. Вот Пуфс их и поджидает.
Арей присвистнул. Чутью старухи он доверял. В конце концов, и дриаду нашла она.
– Так вот в чем дело! Ушам своим не верю! Малютка Пуффи хочет сразиться со всеми валькириями сразу?
Мамзелькина поднесла палец к губам.
– Маленький Пуффи ни с кем сражаться не будет. Во всяком случае сам, – сказала она.
– И на кого он тогда надеется? На меня?
Плаховна таинственно молчала. Арей недоверчиво всмотрелся и прислушался. Наконец взгляд его скользнул по стволу одной из дальних сосен.
– Ого! Пора выписывать очки, если я мог проморгать такое! И давно они тут?
– С той минуты, как я нашла дриаду.
– Надо же! И не боится Лигул оставаться в Тартаре без своих «мальчиков»? Кто ему принесет теперь стакан воды и наполнит чернильницу?
– Тут далеко не все его «мальчики». Но все же достаточно, чтобы надолго забыть о валькириях, – успокоила его Мамзелькина.
Арей пожал плечами и стал прохаживаться по поляне. Примерно через четверть часа Пуфс вскочил и поспешно направился к мечнику.
– Ну все! Начинается! Иди! – приказал он.
– Куда это мне «иттить»? – не понял барон мрака.
– Я получил сигнал, что валькирии близко. Убей их!.. Ты поступаешь в распоряжение посланной Лигулом группы.
Вместо того чтобы послушаться, Арей демонстративно вытянулся перед ним.
– Гав! – сказал он.
– Что «гав»? – возмутился Пуфс.
– Когда мне приказывают таким тоном, я могу ответить только «гав!». Я советник? Вот и советуйся со мной! Вежливо!
Пуфс поджал губы.
– Я советую тебе идти и сражаться с валькириями, Арей! – сухо повторил он.
– Ну уж нет! – отказался мечник. – Никуда я не пойду! Еще не хватало, чтобы мальчики Лигула мной помыкали!.. Да и вообще групповой бой слишком непредсказуемая вещь. Пришибут – и не заметишь. Как говорила моя бывшая секретарша: «Пока чемпион мира по боксу решал, против кого из противников первым применить коронную связку, его подшибли со спины низколетящей урной и сняли золотые часы».
Увидев, как передернулся Пуфс, Аида Плаховна не выдержала и хихикнула.
– Мне тоже топать супротив валькирий? Косу наголо, свиток в зубы? – спросила она.
– Сидите, гражданка Мамзелькина, тут! О времени формирования спецбатальонов из пенсионерок вам сообщат дополнительно, – стал отговаривать ее Арей.
Пуфс посерел, комкая свою змеиную бородку.
– Довольно! – взвизгнул он. – И без вас управятся! Дриаду я забираю! Давай ее сюда!
Арей перестал улыбаться и взглянул сперва на Мамзелькину, а затем на Варвару, которая, мало что понимая, держала за ошейник Добряка.
– Ты действительно хочешь ее забрать, Пуфс? – спросил он.
Прежде чем ответить «да», осторожный карлик вскарабкался на плечи своему боевому телу и материализовал палицу. Он явно жалел, что не подстраховался и не вывел на поляну несколько стражей для охраны себя любимого.
Внезапно, когда бой казался почти неминуемым и Ромасюсик прикидывал уже, куда ему спрятаться, Арей разжал пальцы и уронил дриаду на траву.
– Да запросто! Бери! – внезапно разрешил он.
– Ты уверен? Ничего не забыл взять? – спросила Мамзелькина.
– Нет. Я тут тоже подумал и решил, что не люблю консервы, – процедил Арей.
Не сводя с него подозрительных глазок, Пуфс заставил боевое тело наклониться, поднял дриаду и отступил на ту часть поляны, где стояли Прасковья и Ромасюсик. Но и там он не остался, а, бросив пару слов Прасковье, видимо, самых незначительных, будто невзначай перекочевал дальше, где поляна обрезалась оврагом, похожим на бритвенный шрам на щетине леса.
– Мы остались без вождя! Место полководца в блиндаже второй линии обороны, куда не долетают ядерные тапки, – сказал Арей с насмешкой.
– Ты о чем? – заинтересовалась Мамзелькина.
– Если валькирии каким-то чудом прорвутся на поляну, тут их встречу я, ты и Прасковья. Пуфс же в надежном тылу.
В лесу, где нет дорог и все направления условны, сложно организовать засаду. Это и оказалось спасительным. Рассыпавшаяся цепь валькирий натолкнулась на нее лишь одним крылом. Оруженосец Ламины упал. В плече глубоко засела стрела.
Валькирии поспешно укрылись за деревьями. Оруженосцы прикрывали их и себя щитами. Просвистело еще несколько стрел, одна из которых ударила в щит Радулги прямо напротив ее груди. В ответ Хаара и Фулона метнули копья, но, учитывая, что цели ни одна из них не видела, пользы это не принесло.
– Дешево отделались! – сказала Бэтла, осторожно выглядывая из-за сосны.
Стрела, выпущенная невидимым лучником, сбила кору в десяти сантиметрах над ее головой.
– Говори за себя! – прорычала Таамаг. – У меня полный ботинок крови.
Бэтла повернулась и охнула. Бедро у Таамаг было пробито вошедшей наискось стрелой.
– Бьют откуда-то сверху. Небось с деревьев. Смотри, как торчит, – мрачно сказала Таамаг и, стиснув зубы, коснулась стрелы.
– Больно? – спросила Гелата, подползая к ней.
– Нет. Вообрази: щекотно!
– Не груби! Я дерну, а ты…
– А-а-а! – завопила Таамаг.
– Именно об этом я и хотела попросить, – сказала Гелата.
Валькирия воскрешающего копья, только что сделавшая резкий рывок, спокойно оглядела стрелу. Наконечник был четырехгранный, насаженный плотно, без зазоров. Гелата осторожно понюхала его, не смущаясь, что он был в крови Таамаг.
– Тебе повезло! Даже не отравленная!
– Откуда ты знаешь?
– Орешь громко. Смертельно раненные так не орут. Они орут печально! – утешила ее Гелата.
Оруженосец Ламины, лежащий лицом вниз на открытом месте, был хорошей мишенью. Матвей прятался от него шагах в десяти. Из своего укрытия он видел зеленоватую куртку оруженосца, темный полукруг его затылка и правую ногу, согнутую в колене. Видно, пытался ползти, прежде чем потерял сознание. Изредка кто-то из «мальчиков Лигула» развлекался, выпускал стрелу, и она вонзалась в землю недалеко от лежавшего оруженосца.
Надо было его вытаскивать, пока не стало поздно. Матвей понял это первым, и тотчас ему до тошноты стало жалко удобного своего дерева с выпирающими корнями, за которым он так надежно залег.
«Неужели я боюсь? Да, боюсь, – осознал он. – И чем дольше раскачиваюсь, тем будет страшнее. Неужели я хочу, чтобы у меня на глазах его вытащили тетки?.. Но ведь пока я буду волочь эту тушу – меня самого подстрелят. И почему его сразу не убили? Если бы стрела попала ему в башку – не надо было бы сомневаться. Лежал бы себе и лежал. Жаль, что он жив».
Как некромаг, когда-то впустивший в себя мрак, Матвей часто терпел жгучие нападки злых мыслей. Целые их потоки, едкие, противные, захлестывающие. Было время, когда они пугали его и он считал их собственными, пока не понял однажды, что это мысли бестелесного зла. Сами по себе они бессильны, пока ты не принял их и не счел собственными. И еще одно Багров понял: если хочешь, чтобы мерзкие мысли совсем не запинали, надо заранее наметить, что собираешься делать, и потом уже действовать неуклонно, не считаясь с расхолаживающей ленью, неохотой, злобой или страхами.
«Нет, нужно его спасать. Иначе я себе этого не прощу… Но, может, еще немного подождать и все разрешится само собой? Ну, например, его все-таки прикончат?»
Страх шевелился внутри, как улитка. Холодная, склизкая, ощутимая. Чем дальше, тем глубже она заползала. К улитке страха добавлялась мерзостная пиявка всезнайки-разума, который шептал, что нет смысла погибать двоим, когда можно погибнуть одному. Нет логики. Только какой? Логики плоти? Ну так в плоти ее вообще нет. Предел ее мечтаний – жить сытно, спокойно, пересидеть все опасности, обмануть все вирусы и как можно позже достаться гробовым червям, чтобы благодарные потомки написали на могильном камне: «Здесь лежит восьмидесятилетний трус и эгоист, искренне считающий, что он умер насовсем».
