Ортис - десятая планета - Антипов Георгий Иванович (книги онлайн полные версии TXT) 📗
— А мы не заблудились? — спросил я Кинечу.
— Что ты! — отвечал он. — Мы пришли именно туда, куда надо, и в самый раз. Сейчас будут принимать самоделки. Видишь очередь.
У стола, в углу, толпилось несколько престарелых ортисян. А за столом сидел мастер — единственный школьник на всю мастерскую.
Первым подошёл старичок.
— Фамилия? — спросил мастер.
— Венера Рябчикова, — ответил старичок.
— Класс?
— Четвертый.
— Самоделка?
— Бумажный фонарик.
Мастер взял из рук старичка фонарик.
— Клеем сильно заляпан. Вы что, первый раз участвуете, дедушка?
— Четвёртый, внучек. Я же сказал, что Венера учится в четвёртом классе.
— Ладно, приму. Следующий!
Подошла старушка.
— Фамилия?
— Плутон Сиротинский, деточка.
— Самоделка?
— Планёр, деточка. Планёр вот на старости мастерить довелось.
Больше я не выдержал:
— Здесь что, маскарад какой?
— А разве у вас не проводятся такие выставки? — удивился Кинечу.
— У нас самоделки готовят сами дети.
Кинечу посмотрел на меня удивлёнными глазами:
— Сами? Дети?! Постой-постой! Так, может быть, потому выставка и зовётся детской? А мы-то сколько голову ломали! Почему, думаем, детская, если школьники к ней никакого отношения не имеют? Значит, сами?
Кинечу так обрадовался, что, забыв, обо мне, убежал с выставки.
На следующий день в «Охе» появилось сообщение:
«Разгадана тайна названия детских технических выставок. Детскими они зовутся потому, что на других планетах, в частности на Земле, самоделки мастерятся самими школьниками, а не их родителями. Возможно, что в далёком прошлом и на Ортисе было так же, как у наших соседей. Тысячи ортисян-родителей могут вздохнуть теперь свободно и заняться своими делами на радость детям, которые тоже устали от излишней опеки взрослых».
Дорогой Степа! Прочитай это письмо Фетисовой Лене. А ещё лучше — её маме.
Письмо девятое
Пишу о встрече с ортисянскими учениками. Попотел, признаться, на славу. А все из-за вас, моих дорогих земляков.
Сначала всё шло хорошо. Ещё бы! Похвастаться перед ортисянами было чем! Одним размером нашего Великого, или Тихого, океана я мог сразить ортисян насмерть. А гора Джомолунгма — почти девять тысяч метров! А Марианская впадина — одиннадцать с лишним тысяч метров! До таких высот и глубин не додумались даже ортисянские фантасты.
С этого я и начал. Ортисяне, не переставая, били себя кулаками по лбу и приговаривали:
— Вот это да!
А я им, чтобы не успели опомниться, о мамонтовой секвойе в пятнадцать метров в диаметре, о японской курице с хвостом в семь с половиной метров…
Кто-то принёс ирвен.
«Ах так! — рассердился я. — Не верите?» — и рассказал им об Антарктиде. О том, что лёд в Антарктиде толщиной до семи километров, мороз до 89 градусов, а что советские учёные живут там и в ус не дуют.
Слушали меня с открытыми ртами. Слушали и смотрели на ирвен. Цветку, конечно, хоть бы что.
Я ничего не выдумывал.
В общем, эта часть встречи прошла с триумфом. Потом посыпались вопросы. Сначала так себе, о пустяках. И вдруг кто-то спросил:
— А правда, что школьную мебель делают вам старшие?
Спросил, будто из брандспойта в меня шуганул.
— Да стоит ли о какой-то мебели говорить! Я лучше о наших спутниках расскажу.
Только ортисянин не поддавался.
— Отвечай на вопрос! — попросил он. — Сами делаете мебель или взрослые за вас отдуваются?
Пришлось сознаться:
— Старшие делают. Нам не доверяют.
— А правда, что у вас есть няни? Вы зовёте их не то техничками, не то уборщицами?
— Есть и уборщицы. Только это не няни, а такие работницы, которые должны убирать в школе.
— А вы разве не должны?
Что я мог ответить на это? Конечно, должны.
— А почему не убираете? Может быть, тоже не доверяют?
С меня — пот градом.
— Стойте! — закричал председатель. — Вы мерите всё на свой аршин. А в их стране, может, эксплуататоры ещё не уничтожены.
— Уничтожены, — сказал я.
— А ученики? Ведь они же пользуются чужим трудом.
Крыть было нечем. Разве уборщицы не убирают за нас школы, чтобы мы учились в чистоте? Разве кочегары не топят котлы, чтобы мы учились в тепле? А кто работает дома? Кто моет полы? Стирает? Готовит обед? Как подумал я обо всём этом, так другого слова и не нашёл — эксплуататоры мы, Степка! Больше никто!
Так я размышлял, стоя перед ортисянами. А они прямо пожирали меня глазами. И я знал, что каждый из них после хвастается:
— А я видел живого эксплуататора!
— А по-моему, — сказал Кинечу, — уборщицы вам просто за что-то мстят.
Я оторопел. Мстят? Наши няни-то?
— Не понимаю, — сказал я. — Ну, растолкуй, в чём дело?
А дело, оказывается, вот в чём. Лодырь на Ортисе, как и у нас, самый неуважаемый человек.
Так вот, однажды рассердились друг на друга Протон и Электрон. Этих имён на Ортисе не меньше, чем у нас Серёжек и Валер.
Протон был парень положительный, трудолюбивый. Его поэтому все уважали и любили. За что рассердился на него Электрон, неизвестно. Известно, что он решил наказать Протона.
И что, ты думаешь, он сделал? Подкараулил за углом? Облил чернилами? Или подсказал неправильно? Ничего подобного!
Он пришёл к Протону и сказал:
— Забудем ссору. В доказательство своей дружбы я починю тебе автоштопаль.
Протон согласился.
Потом Электрон выстирал за него бельё. Потом несколько раз сварил обед. Дальше — больше. И вот уже Протон только командует:
— Сходи-ка, братец Электрон, в библиотеку. Сбегай-ка в кино за билетом.
Электрон, как золотая рыбка, исполнял любое желание.
И вот наконец он добился своего: сделал из Протона первоклассного лодыря. Сделал и оставил одного. Больше прислуживать не стал.
Протон взвыл. Делать самому ничего не хотелось. Он не мог заставить себя отутюжить брюки. Стал приходить в школу грязным и растрёпанным. Он разучился варить обед и вечно был голодным. Он и учиться стал хуже, потому что ни один лодырь ни в одной школе не был ещё отличником.
Кончилось тем, что Протон, пережив тяжёлые дни, написал книгу, которую назвал: «Месть по-ортисянски».
Начиналась и кончилась эта книга одной и той же фразой: «Хочешь наказать недруга — сделай из него лодыря».
Переубедить ортисян, Степа, мне не удалось. Они и сейчас убеждены, что уборщицы нам мстят. Мстят по-ортисянски.
В заключение встречи ортисяне показали свою школу.
Всё, что я увидел в школе, всё, кроме разве самих стен, сделано руками учеников. Парты, стулья, наглядные пособия, видеофоны, телевизоры, даже платья и костюмы-всё это вышло из школьных мастерских, Больше того, я узнал, что на Ортисе фабрики не выпускают игрушек. Заботу об игрушках взяли на себя дети, они же мастерят всю мебель для садов и яслей.
Ученики сами следят за чистотой в школе и так любят убираться, что провинившихся в чём-нибудь наказывают не тем, что оставляют мыть полы и парты, а, наоборот, тем, что лишают этого удовольствия. Я сам был свидетелем спора двух учеников. Каждый из них старался уговорить другого сделать лёгкую работу, чтобы оставить себе потруднее.
